Кипрей - Ольга Дмитриевна Павлова
И уж точно никогда не забыть Лиару Нейду, как беспощадный восход высветил узкие улочки, заваленные телами. Как чьи-то пальцы вцепились в ворот, не давая рухнуть коленями в страшное месиво из крови, грязи и одни боги знают, чего еще. Альвир тер тогда ладони, как одержимый: казалось, что они до локтей, нет, до самых плеч измазаны красным!
– Ваше высочество! – Голос одного из гвардейцев заставил вздрогнуть. – Дозвольте спросить, станем ли мы заезжать в город? Продовольствие бы пополнить, да и кони устали.
Принц посмотрел туда, где за краешком рощи угадывались очертания стен, потом обернулся к говорившему. Тот старался держаться невозмутимо, но видно было, что остановиться в Тифре ему бесовски охота. Что поделать, люди устали не меньше лошадей, а ночевать в городе – это совсем не то же, что ютиться на скверных постоялых дворах вдоль тракта. Отказывать ребятам не хотелось.
– Нет. Не станем, – бесцветным голосом откликнулся он и, стараясь не замечать разочарования спутников, уставился вперед, на дорогу.
Вернуться на улицы Тифры, увидеть ребят из гарнизона… Заманчиво, кто спорит? Только дорога туда принцу заказана, не посмеет он смотреть в глаза бывшим товарищам. И прошлое тревожить не посмеет. Он ведь инкогнито там оказался в четыреста одиннадцатом. Жители Тифры тогда доверили судьбу города и собственные жизни заезжему барону Инальду, потому что он пообещал им шанс победить. Призрачный, крошечный, зыбкий, и все-таки. Он пообещал, а люди поверили ему и пошли за ним, послав к бесам идиота-градоправителя. Они приняли Альвира, как своего, они судили его по делам, а не по титулу и ненавистной фамилии. И что теперь, заявиться туда, сверкая родовым перстнем? Сказать, что не было никогда Вейнара Инальда, что они доверились черно-серебряной сволочи, которая теперь едет к горцам, чтоб разменять и Тифру, и множество других приграничных городов на лишнюю пару лет затишья?
Не совсем же Лиар идиот, все он понимает. Горцы год за годом грабят приграничье, угоняют мужчин работать в своих треклятых рудниках, забирают женщин… Таков был сам уклад жизни в Долине, они не умели и не желали процветать иначе. Так сложилось испокон веков, еще до Альвиров. Вот разве что Сивер Аритен когда-то на долгие годы заставил горцев уняться, но теперь-то они снова начинали наглеть. И если сейчас каким-то чудом удастся навязать горцам союзничество, мешать им станет нельзя вовсе. Разграбленные приграничные деревушки, рыдающие женщины – все это разменная монета в проклятой политике Сэйграна Ивьена и его, Лиара Альвира.
Подло, противно. Да, должен защищать свои земли, а вместо этого едет сговариваться с врагами, закрывает глаза на те бесчинства, что они творят здесь. Но фениксовы перья, если будет война, жертв окажется куда как больше! Сейчас дикари из Закатных гор убьют и угонят в рабство несколько сотен человек – так то за целый год! А если война, то за несколько дней и то больше поляжет. А потом, пользуясь моментом, соседи со всех сторон примутся атаковать, и в войне Эверран увязнет целиком. Жестокая логика, достойная графа Ивьена, но… Сожри демоны, сотни тысяч людей, которых коснется эта мясорубка, тоже хотят жить, и их тоже должен защищать Лиар Альвир. Да, не они стояли с ним плечом к плечу на стенах Тифры, не они придерживали за плечи, не давая упасть. Но это ведь неважно, Лиар должен быть беспристрастен, и он будет. Если Эрег примет возможность безнаказанно разграблять приграничье в качестве откупа, Альвир ухватится за эту возможность обеими руками. И фениксовы перья, он знал, что прав, но смотреть в глаза кому-то из бывших товарищей не было сил. Пусть боги простят ему эту слабость.
Вот и вышло, что ночевали опять пес разбери в какой дыре и выехали в путь совсем рано. Еще только-только обозначился недружелюбно серый рассвет, и, несмотря на то, что кончалась весна, было холодно. Впрочем, здесь, в горах, и летом так, наверное. Дорога быстро сузилась и пошла вверх, потянулись по краям морщинистые серые скалы. Пожалуй, где-то здесь начинались Закатные горы, и то ли от осознания этого, то ли просто от холода в кожу вгрызался озноб. Лиар прежде никогда здесь не бывал и сейчас как дурак вертел головой, разглядывая строгую, враждебную красоту этих мест. Со всех сторон, под ногами, над головой – сплошь серое, только где-то совсем уж в отдалении можно разглядеть белые шапки горных пиков. Подобной красотой и лаконичностью обладает разве что боевое оружие – простое, безупречно отточенное. И фениксы сожри, Лиар всем существом своим чувствовал, что сейчас это самое оружие нацелено ему в грудь. Здесь все дышало враждебностью и чуждостью, здесь сам воздух казался другим, незнакомым, и принцу от всего этого было здорово не по себе. Как будто земную твердь из-под ног выбило. Что ж, у горцев даже боги свои, чему удивляться?..
Так Лиар Нейд впервые за свою жизнь прохлопал засаду. Должен был ощутить угрозу, да где там! Тут же и без того все кругом дышало опасностью! Они выступили из-за камней – воинственные, хмурые, рыжеволосые. И чего горцев со степняками сравнивают, совсем же разные! Ну, может, только в разрезе глаз нечто общее есть. Они надвинулись сразу отовсюду, сомкнулись вокруг незваных гостей. Эхо шагов – все новое, новое… Проклятье, сколько же их скрывалось за камнями?! У некоторых в руках – луки. Короткие совсем, не чета орбесским: дальность у таких смешная, но сейчас хватит и ее. Вот почему Каменный город неприступен: пока твое войско будет петлять лабиринтом горных троп, его попросту перещелкают со скал. Оттуда ж все как на ладони! Эти могли и не спускаться, постреляли бы так, и дело с концом. Но они спустились, и это давало принцу хоть какую-то надежду.
– Я приветствую воинов Белой долины! В сердце моем нет войны, и мое оружие не покинет ножен, – выкрикнул он то, что предписывал горский обычай.
Его будто не услышали. Оказавшийся ближе всех горец, тот, что носил на плечах накидку из светло-серого меха, обнажил меч – короткий, изогнутый
