Инженер. Проклятый город - Afael
— Хо-о вот это поворот, — вытаращились на нее в полном обалдении парни. — Психи пришли к власти?! Это же все, пипец полный.
— Так и произошло, — кивнула она. — Мы и так мало контактировали с другими модулями, а когда к власти пришли сумасшедшие они объявили людей из других поселений ничего не смыслящими дураками, сидящими у нас на иждивении. Только благодаря нам они еще не сдохли, — преторы аж присвистнули от такого поворота, — да, — кивнула Катя, — и они приняли решение на себе этот груз не тащить. Напали на станцию по соседству. Отец не знал, для чего она была нужна, но новая власть объявила станцию рассадником анти человеческих экспериментов, — она вздохнула тяжело. — Затем они взорвали вход, Катя вздохнула. — Постепенно нормальных становилось все меньше. Незадолго до моего рождения всех вменяемых отселили в отдельный дом, приставили охрану. Мы не имели права отсюда без согласования выходить и должны были носить специальную повязку, — девушка совсем погрустнела, — вот так и начиналась моя жизнь. Я из окна смотрела на весь этот бардак, творящийся снаружи.
— А что за бардак? — спросил Макс заинтересованно.
— Те, кто слетел с катушек первыми, еще в первую волну, они совсем спятили. Они уже не занимались никакой деятельностью и жили в мире своих грез. Все зависело от того, какой душевной болезнью человек страдал. Начала с перебоями работать ферма, несколько раз не вернулись из забоя шахтеры из-за обвалов. В общем, окружающее медленно погружалось в настоящее безумие. Тех, кто совсем спятил, а потом и стариков утаскивали к обвалу и там бросали умирать, потому что пищи не хватало. Потом у нас тут даже война разразилась. Три дома воевали между собой. В окно на соседние дома гляньте, — все послушно выглянули, разглядывая строения, стены которых были изрыты попаданиями от пуль и оружия калибром покрупнее.
— Безумие, какое, кабздец, — пораженно протянул Мишка, потерпев щеки. — А дальше что?
— Мы больше не могли жить в этом хаосе. Все оставшиеся нормальными люди организовались и забаррикадировали наше здание. Мужчины собрали отряд обороны, который нес круглосуточную вахту у входов, но психи к нам не лезли. Они нас боялись как огня, опасаясь заразиться от нас «нормальностью». — Катя снова вздохнула тяжело. — Вот здесь мы и жили. Выращивали овощи, переоборудовали под это некоторые квартиры и подвал, мастерскую организовали и прочее. Мужчинам все равно приходилось выбираться наружу за ресурсами, провизией и другими вещами. Сначала все хорошо шло, но чем дальше, тем опаснее становились вылазки. Психи совсем одичали. Если раньше они боялись на нас нападать, то потом принялись выслеживать. Дядя Савва, наш старший, выдвинул даже теорию, мол, психи думают, что у нас здесь еды завались, потому мы и забаррикадировались.
— Где логика? Ваши тогда вообще бы не выходили на улицу, — пожал плечами Руби.
— Какая логика у психов? — скривился Рог. — Нет ее. Забудь.
— Верно, — поддержал его Колька. — Они потом вообще сами себя жрать начали.
— Да, такое потом наступило, когда у них еда кончилась. Тут-то нам совсем несладко пришлось, — Катя всхлипнула, видимо, вспомнив что-то особенное, — С нами начали настоящую войну. Мужчины несколько раз ходили, искали выход отсюда, но безрезультатно. Последняя экспедиция ушла в центр управления и не вернулась. Там был и мой отец тоже, — Катя всхлипнула.
— И Кузьмича батя тоже там был, — добавил Коля, — а мой еще до этого погиб. Как-то раз психи на плантацию пробрались. Он там с напарников вахту нес. Ну и задушили их.
— Когда мужчин почти не осталось, тут уж мы выживали, как могли. Вылазки делали, прятались. Ну и вот мы одни из последних остались, — проговорила Света. — Остальные в бункере заперлись.
— В каком бункере? — вытаращился Инжер на нее. У него от их рассказа и так волосы дыбом стояли, а тут еще и бункер теперь.
— Мне повезло найти убежище. Убежище в убежище, — невесело пошутила Катя. — Вот туда оставшиеся в живых и ушли. Вот и весь рассказ.
— А вылезти кто должен и почему мы прячемся здесь?
— Так психи и повылезают, — сказал ему Колька, — они по подвалам теперь да по норам прячутся, а как время настает, так лезут оттуда в город и жизнь начинают имитировать. У меня ощущение, что у них там мозги сварились все.
— И теперь они на инстинктах живут, — добавила Катя.
— Дела-а, — протянул Ванька, уставившись невидящим взглядом в стену.
Да и мы крепко задумались, если честно. Жалко было детей до одури.
Кузьмич посмотрел на нас, посмотрел и принялся греметь посудой на кухне, а потом жестикулировать: — Кузьмич говорит, чтобы вы не кисли, — перевел Колька, — нам уже не поможешь. Проводите в последний путь и ладно, а вот нашим помогите. Очень вас просим.
— Конечно, поможем, детишки. Какие разговоры, — проговорил Макс, прислонившись к стене. — Посмотрим сейчас на ваших психов, а там уже будем решать, что дальше делать. Кстати, ваши ребята нам откроют вообще?
— Поэтому мы должны быть с вами. Вам точно не откроют, а нам откроют, — сказала Катя.
— Не знаю, чем ваше присутствие поможет, но ладно. Нам еще до бункера добраться надо, а пока у нас другая проблема. Когда ваши психи повылезают? — спросил Инжер, пересаживаясь к окну.
Катя бросила взгляд в окно: — Скоро уже. Они всегда лезут в одно и то же время. В три часа дня.
Парень глянул на часы, было без двух минут три: — Надолго вылезают?
— Часа на четыре, — ответил Колька, приставший к Рогу с расспросами о его ноже, который мальчишке очень понравился.
Где-то вдалеке раздался скрип, за ним еще один и еще.
— Прекращаем разговоры, — прошептала в устройство Катя, — начинают выползать из своих щелей. Старайтесь, чтобы они вас в окнах не заметили.
Скрип железа теперь разносился по всей округе. За скрипом и грохотом, разбрасываемого металла, Инжер начал различать невнятное бормотание.
— Вон, видишь, вон оттуда расползаются, — Светка ткнула пальцем в большую кучу хлама посреди двора между зданиями. Из нее, откинув в сторону разный мусор и стальные листы, выбирались люди. Обычные на вид люди. Не уроды, кожа
