Адмирал Империи 22 - Дмитрий Николаевич Коровников
На пути нашей дивизии неожиданно появились корабли 2-ой «легкой» хоругви Коронного космофлота Речи Посполитой. Вроде бы, что здесь необычного, спросите вы. Однако, как я уже говорил, нашему командующему 18-ой «линейной» никто, во-первых, не сообщал, что в «Тавриде» его могут встретить поляки, Знаменский знал только о том, что в системе действует большой вражеский флот, но чьи это будут корабли, понятия не имел. Вроде бы какая разница, с кем биться и если понадобится, через чьи порядки пробиваться к Херсонесу. Вот только не в случае Адама Знаменского — еще одного иностранного легионера из высшего командного состава на службе у его императорского величества.
Нет, Знаменский был честным человеком и офицером, верным присяге, заподозрить его в предательстве интересов Империи, которой он служил вот уже восемь лет, ни у кого язык не повернулся бы. Тут дело в другом. А именно в том, кто сейчас стоял на пути следование его кораблей. И это был командующий 2-ой «легкой» хоругвью — адмирал-подпоручик Дамиан Гаевский, внимание — двоюродный брат нашего славного адмирала!
Вот так может сложиться судьба близких родственников, когда твое государство, а именно — Венденская Конфедерация миров, в результате войны между Российской Империей и тогда еще Республикой Польской прекратила свое существование, разделенная на «сферы» влияния одной и второй стороны. Большой шляхетский род местной служилой аристократии, в который в том числе входили семьи Знаменских и Гаевских так же был разделен по сути гражданской войной, где брат шел на брата.
Так случилось, что Адам вслед за своим отцом, тоже адмиралом перешел на нашу сторону, поддержав в той войне экспедиционный корпус, кстати, возглавляемый тогда все тем же Павел Петровичем Дессе. А Дамиан Гаевский дал присягу польской короне. Двум братьям тогда, слава Богу не пришлось тогда встретиться друг с другом в секторе сражения, но судьба неисповедима, и спустя почти восемь лет она таки свела их между собой…
Незадолго до появления в звездной системе дивизии Знаменского, Дамиан Гаевский получил задание от адмирала Вишневского-старшего, в котором говорилось о перехвате любой ценой 18-ой «линейной» дивизии Северного космофлота, информацию о появлении которой в «Тавриде» польское командование получило заранее. Поэтому встреча на маршруте к Херсонесу для Дамиана, в отличие от его двоюродного брата Адама неожиданностью не стала.
Хорошо поразмыслив, адмирал-подпоручик Гаевский решилвыполнить приказ Вишневского и повел свою хоругвь навстречу приближающимся русским кораблям. Прибыв в координаты, через которые должна была следовать 18-я «линейная» дивизия, Гаевский расположил свои крейсеры широкой «линией» и все это времяпока ждал появления своего брата, держал хоругвь в режиме эфирного и электронного молчания, чтобы ненароком не раскрыть своем местоположение раньше срока…
— Приветствую тебя, Адам, — дружелюбно начал разговор польский командующий, первым связавшись с флагманом нашей дивизии, когда ее корабли показались на радарах. — Давно же мы с тобой не виделись… Скажи, что ты все-таки нашел на службе у царя московитов? Неужели ты прельстился деньгами, а может славой?
— Я хотел бы задать тебе тот же самый вопрос, Дамиан, — хмуро посмотрел на брата, которого не видел с юности, контр-адмирал Знаменский. — Ответь, почему ты находишься на службе Коронного адмирала Вишневского, если наша планета не существующей уже Венденской Конфедерации волеизъявлением большинства ее колонистов перешла под протекторат Российской Империи?
Адам Знаменский был шокирован встречей с братом, к тому же у которого под рукой было восемнадцать боевых вымпелов, но быстро собрался и вида не показал.
— Потому что я поляк, выбор служить Речи Посполитой в этом случае, думаю что очевиден, — ответил Дамиан, пытаясь угадать по выражению лица своего брата, что у того на уме — будет ли он атаковать, пытаясь пробиться к Херсонесу или все-таки его можно будет обмануть.
— Ты действий истинный поляк, брат, потому, как только поляки и еще пара наций до сих пор в век полного смешения народов в результате космической экспансии, по-прежнему держаться за свою кровь, — отмахнулся Адам. — Хотя если поднять статистику тех же самых поляков на военной и гражданской службе в Российской Империи не меньше, чем в твой Речи Посполитой…
— Да, предателей хватает, — зловеще закивал головой Дамиан.
— Не бросайся такими словами, — отреагировал на это контр-адмирал Знаменский. — Война за Венден давно окончена, не нужно ворошить прошлое… Надеюсь, ты пропустишь меня и мои корабли к Херсонесу-9, и мы просто продолжим путь, ничуть не мешая и не доставляя друг другу проблем…
— К моему глубокому сожалению, я не могу пропустить тебя к центральной планете, брат, — печально пожал плечами адмирал-подпоручик Гаевский. — У меня четкий приказ моего командующего — уничтожить твои корабли, не позволив соединиться с дивизиями Северного космофлот московитов…
— Вот это да! — от души рассмеялся Адам Знаменский. — Во-первых, у меня вопрос, ты сам вызвался на это задание? А во-вторых, если да, то каким это образом ты со своими восемнадцатью вымпелами, три четверти из которых являются легкими крейсерами, задумал уничтожить дивизию в два раза превышающую по боевым характеристикам твою хоругвь⁈
— Не нужно кичиться своим преимуществом, которое внезапно может исчезнуть, — холодно улыбнулся Дамиан. — Что же касается твоего первого вопроса, то ответ на него — да, я сам вызвался на операцию, когда узнал, кто возглавляет вражеское подразделение, летящее к Херсонесу…
— Грустно слышать от своего брата такие речи, — вздохнул Адам Знаменский, — никогда бы не подумал, зная вашу семью и много раз, в детстве посещая ваш дом, что вызываю в тебе такое чувство ненависти. Ну да ладно, оставимненужную никому лирику на потом, пусть поступки каждого останутся на его совести каждого. Итак, тебе был отдан приказ меня и мои корабли не допустить к планете или уничтожить? Это важно, Дамиан…
— Приказ — не допустить соединения с космофлотом Поля Дессе, — повторил польский адмирал.
— Хорошо, и каким же образом ты собираешься это сделать? Я имею в виду — остановить меня, — спросил Знаменский в свете неравенства наших дивизий и моего полного в этом противостоянии перевеса…
— Если честно, мне не хотелось бы конфронтации между нами, брат, — неожиданно сменил тон Гаевский. — Но пойми меня правильно, я не могу не выполнить приказа командующего.
— Ты не желаешь
