Спасти род Романовых: Первокурсник - Дмитрий Лим
Неприятное ощущение, которое я постоянно чувствовал при перемещениях через пелену, подсказало мне, что я «телепортировался». Но в этот раз, было все как-то иначе.
Не было стен общежития, небольшого, так сказать, стиля помещений академии, хотя везде я не был, но чувство того, что я прям далеко, не покидало меня.
Это было очень странно. И перемещение сквозь пелену было несколько другим. Раньше, при переходе, эффект "перехода" был всего в долю секунды, а сейчас, я вздохнул в кабинете, а выдохнул совсем в другом месте.
"Три секунды, не меньше", -— отчеканилось в моей голове, -— "Слишком долго для перемещение в академии, я уверен."
Очутился я в тускло освещенной длинной комнате, где сразу же увидел удаляющуюся фигуру придурка. Перепрыгивая через небольшие скамейки, заваленные различными бумагами, странными предметами и элементами одежды, я пытался ухватить Александра за кончик его пиджака, дабы задержать опасного ублюдка, у которого хватило мозгов вот так в открытую, выступить на меня с оружием.
«Что у этого отморозка в башке? Его на столько унижает тот факт, что он убирал за всеми посуду? Конченный? Или прикидывается?»
— Эй, придурок, тормози, — кричал я вслед юнцу, который никак не хотел быть схваченным, — Как там тебя… Блятинский! О!
— Я, Барятинский, урод! Барятинский! Не смей коверкать, коверкать… -— дыхалка у него была явно слабоватой, -— Коверкать мою фамилию, раб!
Парнишка сиганул под большой стол, который стоял в конце этой очень длинной комнаты, и замер под ним. Я лезть туда не стал.
— Ты совсем конченный? На кой хер ты нож кинул? А?
Но в ответ была тишина. Не сказать, что мне было как-то лень сгибаться и ползать под столом, но все-таки…
Внимательно оглядываясь по сторонам, я отметил, что нахожусь в некотором подобии библиотеки, где было бесчисленное количество шкафом с книгами, очевидная многовековая пыль, огромная куча стеклянных ограждений, внутри которых было то ли — оружие, то ли допотопные доспехи, но глаза остановились именно на ближайшей «коробке».
Внутри нее поблескивала металлическая палка, с знакомым мне подобием лезвия.
«Очевидно же, секира. Странная только, легкая какая-то. Таким бронь не прорубить… Так, пару шишек можно оставить, и не больше. Да и ручка слишком длинная. Непонятное орудие.»
Глянув на стол, под которым все еще сидел Сашка, я медленно, но верно направился к оружию. Не найдя ничего оригинальное, чем стянуть с себя пиджак, замотать им кулак и ударить в стекло, я не придумал. Но эффект был должным.
Громкий звук бьющегося стекла, заполнил безлюдное помещение, и даже, как мне показалось, заставил «метателя» жалобно взвизгнуть.
«Ссыкуха. Сейчас я тебя…»
А что я мог? Убить его? Он же подросток. Так, проучить маленько, чтобы впредь знал, что все действия имеют последствия, поэтому…
— Если на столе будет хоть одна царапина! — жалобно пропищал Сашка.
Но, меня уже было не остановить. Во мне что-то проснулось. Дикое, и могучее.
Лезвие секиры со свистом впивается в стол совсем рядом с тем местом, где должна была быть его голова.
«Черт. А зачем я так?»
Легкое покалывание в руках, которые сжимали «древко» оружие, было непонятным мне. Было ощущение, как будто в ладони впивались тысячи игл, но я не мог разжать пальцы, как бы этого не хотел. Чарующим во всем это было то, что во мне проснулись мои инстинкты, хладнокровного гладиатора Космического Колизея. А в головушке, начали всплывать множественные отрезки из моей жизни, где я рубил головы, вспарывал брюхо противника, и проще говоря — убивал.
И это чувство, а я, меду прочем, умею переключать в себе агрессию, никуда не уходило. Раньше, достаточно было просто несколько раз вздохнуть полной грудью, медленно выдохнуть и все, я успокаивался, но сейчас… Это было что-то другое.
Повторный удар, и бьюсь об заклад, я даже никакой силы не приложил, да и не было моих мощей в теле подростка, и острие секиры напрочь застревает в левой части прорубленного стола, который разделился на две части с пронзительным хрустом.
На Александра было страшно смотреть. Белый как мел, красные от слез глаза, дергающаяся губа, и п целом — мальчик дрожал, словно мы были где-то на льдине в одних трусах в регионе вечно мерзлоты отдаленной от звезды планеты.
Оружие в моих руках начало странно пульсировать, а мои руки, вибрировать в такт «музыке» секиры.
С пятидесятой попытки, я все же смог отбросить металлическое «древко», но то, что произошло дальше — конкретно испугало меня.
Мои руки были черными как смоль, ноги двигались сами собой, и как бы я не пытался остановится, у меня не получалось.
Правым кулаком разбил следующую витрину, и достал порезанными стеклом пальцами зазубренный кинжал.
— С-с-сука, что происходит? — прошипел я, пытаясь вернуть контроль над своим телом, но оно никак не слушалось.
Малец пришел в себя, вскочил с устеленного ковровой дорожкой пола, и побежал дальше. А я…
«Что со мной? Сука?! Алло, старик, что творится? Как остановится? Ты что-то сделал со мной?»
Но в ответ была тишина.
Я побежал вслед за ним, хотя этого очень не хотел.
Мой рот приоткрылся и из горла зазвучал за утробный хохот, когда я глазами нашел Сашку, убегающего в сторону двери из библиотеки.
Странно, но я знал это место, или что-то подсказывало мне.
Сейчас, моя жертва, побежала налево даже не подозревая о том, что там тупик.
Мои ноги, которые двигались сами собой, остановились около самого угла темного тупика, откуда не доносилось не звука.
Что-то ударило из-за угла — но для того, кто контролировал мое тело, это было слишком ожидаемо.
Не видя ничего в темноте, мое голова сама собой пригнулась, а левая рука разогнулась, посылая удар кинжала куда-то в пустоту.
Яркая искра, которая обозначала соприкосновение металла слегка озарила «тупичок». Я увидел лишь глаза парня, они сияли синим пламенем.
«Что за хреномуть?»
Очередной неконтролируемый мной удар, Сашка отражает, отводя лезвие в опасной близости от бедра. И тут же контратакует снизу, целясь в живот, но я снова быстрее. Тем не менее, ему удалось задеть — мой бок что-то обожгло, и ткань рубахи пропиталась очевидной жидкостью.
Пользуясь выигранной секундой, Александр, судя по огоньку его глазах, бросается в сторону, опрометчиво схватившись за угол, и…
Он закричал от боли.
После его крика — появился свет. То же самое странное солнечное свечение, которое я видел в столовой академии, только, чуть более тусклое.
«Охереть…»
Мы стояли друг от друга
