Пушки к бою - Владимир Александрович Сухинин
— Потому что загрузил в искин капсулы нейросеть погибшего офицера. Ты представляешь, с чем мог столкнуться?
— Поясни. — Сюр не спешил рассказывать о том, что пережил, лежа в капсуле, хотел прежде узнать, что расскажет Гумар. Может, он прольет свет на его ощущения и… сны?
— Поясняю для безмозглых землян. Ты мог потерять свою память и стать непонятно кем. Сойти с ума. Умереть от болевого шока. Уйти сознанием за грань реального мира и блуждать в мире грез… Нейросеть хранит память погибшего. Не всю. Только те моменты, что отпечатались в памяти носителя навсегда, и вместе с информацией, имеющейся на нейросети, она перешла к тебе. Мы двое суток вытаскивали тебя из даже не знаю откуда. Ты бредил. Раздавал команды: «Внести в журнал, выслать зонды…» С кем-то сражался… Ты что, не мог подождать, когда я почищу нейросеть? Перекину базу командира на отдельный носитель и очищу от ненужной информации… Что за спешка?.. — Гумар осуждающе посмотрел на Сюра.
— В общем-то ты прав, Гумар, — не стал спорить Сюр. — Спасибо, что вытащили меня с того света. Боль была действительно адской. Но если вникнуть в частности, то тут ты совсем неправ.
— Это как? — Гумар был сбит с толку словами и тоном, которым говорил Сюр. Он с большим удивлением воззрился на товарища. — Что ты имеешь в виду?
Сюр хотел отшутиться плоской земной шуткой: «Что имею, то и введу», но не стал.
— Я испытал непередаваемые ощущения. Был сразу в двух, вернее обладал двумя сознаниями. Проживал свою и чужую жизнь… я бы сказал, кусочек жизни контариона Оверграйта. Я видел его семью, членов экипажа корвета полста один. Я с ними разговаривал. А это, как ты помнишь, было почти семьдесят лет назад. Я даже мог бы… может быть, изменить их судьбу…
— Но это вряд ли. Ты просто инсталлировал себе на нейросеть информацию прошлого, то, что видел, знал и пережил этот офицер. Но звучит интересно. С этим, насколько я знаю, никто не сталкивался. А если и сталкивался, то в открытых источниках подобной информации нет. А что ты конкретно испытал?
— Испытал? Это правильное слово. Я испытал на себе кусочек жизни человека из прошлого. Командовал корветом, сражался с корпорантами, погибал и испытал предательство близкой женщины… Жены. И это было ощущение полной реальности. Посмотри мои данные.
Гумар на несколько секунд завис. Потом с удивлением посмотрел на товарища.
— Ого! База командира корвета изучена и подтверждена искином корабля как прошедшего практику управления им. Получена метка о наличии сертификата. И еще ты мастер-пилот второго класса. Как ты это все получил?
— Я сам не понимаю. Хотел спросить у тебя. Может, искин принял мои сны за практику или часть знаний и умений погибшего контариона перешли ко мне. И искин принял это за полученный практический опыт. Но я действительно помню и знаю наставления по управлению МАКом, Боевой устав ВКС из Новой Церсеи и Корабельный устав… И многое другое, словно я этому учился долгие годы.
— Как интересно! — Глаза Гумара заблестели азартом. Он подался вперед, рассматривая друга, и решительно позвал:
— Пошли на стенд!
— Какой стенд? Я что тебе, андроид?
— Мы все частью андроиды. В капсуле все показания не снимешь, она заряжена на медицинские показатели. А то, что произошло с тобой, может произвести революцию в науке… — Гумар поднялся, кряхтя снял андроида и посадил куклу на стул. — Ложись! — приказал он.
— Ты что, меня тоже через зад разглядывать будешь? — хохотнул Сюр, но подчинился. Лег животом на поверхность стола стенда.
— Лицом вверх, чмо, — ухмыляясь, съязвил Гумар.
— Сам ты чмо… — Сюр перевернулся и лег на спину.
— Знать бы, что это такое, — отозвался Гумар, цепляя провода к голове и конечностям Сюра. — Лежи спокойно. Я буду производить полное сканирование Молчуна, твоих рефлексов и моторики тела. Не издавай ни звука. Думай о том, что ты видел, слышал и чувствовал.
Сюр вздохнул, закрыл глаза и стал вспоминать, что с ним произошло. Сначала покой и полет. Потом рывок вниз и сильное изумление, граничащее с паникой. Корвет, которому он любовно посвящал всю свою жизнь. Неудачный брак с капризной женщиной, которая его тайно ненавидела…
Память уносила Сюра в глубины прошлого, и он вновь стал теряться между двумя личностями. Опять стали мелькать отрезки из прошлого, которые впились в память, как пиявки, да так сильно, что их не вырезать, не забыть. Космопорт. Зал ожидания. Бледная, скучающая жена, бродящая глазами по залу… Но она вдруг, пробежав взглядом по лицу Сюра, широко раскрыла глаза и пристально взглянула на него.
— Вы кто? — почти неслышно одними губами спросила она, и Сюр не столько услышал ее, как прочитал по губам.
— Я Сюр, — также губами прошептал он.
Женщина растерянно заозиралась.
— А где мой муж?..
— Он погиб… давно…
Вспышка боли прошлась по мозгам. Сюр застонал, закрыл глаза, а когда их открыл, то увидел, что находится на корабле. Кругом грохот, крики, а капитан, не обращая внимания на происходящее, пристально всматривается в Сюра. Его губы прошептали:
— Опять ты. Что тебе надо? Почему ты вторгаешься в мою жизнь и смерть?.. Отпусти…
Капитана подняло над полом. Взрыв вдребезги разорвал бронестекло, и большой толстый осколок вошел ему в грудь. Капитан завертелся, отлетел к стене, оставил на ней крупные кровавые следы и, кувыркаясь, улетел в пробоину вон из корабля…
— Опять… — полный боли и отчаяния крик бомбой взорвался в голове Сюра, и его потащило следом из корабля в открытый космос.
Размахивая руками и не успев опомниться, он вылетел в открытый космос и с размаху упал на плотный настил пожухлой листвы, зарылся в него лицом. По лицу, щекоча, поползли большие рыжие муравьи. Сюр стряхнул рукой насекомых. Обалдев от всего происходящего, поднял голову и тут же ее прижал к земле. Захотел вжаться в нее всем телом.
Сверху непрерывно строчил пулемет и срезал ветви. Пули стучали по земле в метре от его головы.
Рядом из воздуха появился Гумар с импульсной винтовкой в руках. Поднял ее и выстрелил. Стрельба из пулемета прекратилась.
— Потерпи немного! — крикнул Гумар и исчез. А на Сюра, жужжа и кружа, стал падать подбитый другом вертолет. Сюр задрал голову и в ужасе закричал. Из кабины на него смотрели тесть и жена. Он бросился в чащу. Сначала полз на карачках. Потом вскочил и побежал. Перемахнул упавшее дерево и приземлился… в сугроб. Влетел в него по пояс. Стало холодно. А он, вспотевший, очумелый, не соображая ничего, стал продираться сквозь сугроб. За спиной раздался истошный женский крик:
— Папа, вон он! Это тот,
