Охота на нечисть - Алекс Рудин
Он помнил. В животе похолодело от животного ужаса. Но я продолжал давить.
Очень скоро сюда придут, Немой! И снова будут тебя бить. А ты связан, ты даже уползти не можешь. Будешь мотать башкой и мычать, пока не убьют.
Это сработало. Сработало, бля! В голове звонко щёлкнуло. Я почувствовал, как ослабевшие верёвки свалились с лап и прыгнул! Ударился мохнатой грудью о дверь, вцепился когтями и повис, тихо рыча от ужаса.
Блядь, Немой, успокойся!
В кошачьем состоянии его страх становился намного острее. Я едва мог с ним справиться. А вот соображал куда хуже, чем в человеческом облике. Мне хотелось выть и царапать дверь, пока она не откроется, и меня не выпустят из этого душного подвала на улицу.
Всё хорошо, Немой, правда! Ты молодец! Теперь ты не связан. Отцепись от двери и давай превращаться обратно. Нам ещё остальных развязывать. Вместе мы справимся с охранником, когда он придёт.
Перебирая лапами, я медленно сполз с дверного полотна на каменный пол. Выпрямился и слегка охренел. С прошлого превращения я здорово подрос. От морды до пола было не меньше полуметра.
Это как так получилось? Хорошо жрал, что ли? Или блины у бабы Дуни волшебные?
Кстати, насчёт жратвы. В помещении соблазнительно пахло свежей рыбой. Я покрутил усатой башкой и решительно направился к Глашке. Глаза у неё расширились. Она подтянула ноги, стараясь сжаться в комочек и стать, как можно меньше.
Не бойся, дурёха! Не трону. Я — мирный кот. Только голодный.
Я на всякий случай обошёл Глашку по широкой дуге. Вдруг пнёт с перепуга?
Рядом с девчонкой лежала плетёная из верёвки кошёлка с рыбой. В душном помещении рыба уже слегка протухла, и от этого пахла ещё вкуснее. Я разорвал тонкие верёвки ударом лапы и принялся чавкать.
Когда последний хвост был сожран, я лениво мяукнул и потёрся головой о Глашкины ноги. Красивые ноги, кстати!
Бля, Немой, ты охренел, что ли? Тебе её развязывать надо, пока охрана не нагрянула. Давай, срочно перекидывайся обратно!
Но Немой опять пошёл в отказ. Его смущала Глашка. Он не хотел на её глазах превращаться из симпатичного пушистого кота в мычащего голожопого полудурка. Ну, правильно! Одежда так и осталась валяться в углу вместе с верёвками.
Да что за хрень-то?! То в кота не может превратиться, то обратно ему никак! И на кой хер я вселился в такого ипанутого колдуна? Девка его смущает, подумаешь!
Но теперь Немой упёрся насмерть. Убедить его я не мог, напугать — тоже.
Тогда я зашёл Глашке за спину и перегрыз верёвки на её руках зубами. От её рук пахло рыбой, и это сводило меня с ума. В смысле, не меня, а кота. Ну, и Немого тоже.
Первым делом Глашка вытащила изо рта кляп. И — умница такая — не стала орать! Молча и быстро принялась развязывать себе ноги.
А теперь, Немой, давай развяжем священника! Давай-давай, хер ли ты шерсть топорщишь? Вот упрямый котяра! Тебя же не кастрировать ведут, блядь!
До чего, всё-таки, умная сестрёнка у Михея! Освободившись от верёвок, она принялась развязывать священника сама. Она развязала ему руки и вытащила кляп.
Священник прокашлялся и свистящим шёпотом поблагодарил Глашку:
— Спасибо, божья душа!
Потом повернулся ко мне.
— И тебе спасибо, колдун!
Так-то лучше!
Я направился к мужику, который сидел в тёмном углу. Блядь, какая встреча! Тот самый торговец рыбой, который пытался задержать меня на рынке. Он был надёжно связан, изо рта торчала грязная тряпка. Нос его был разбит моим кулаком, поэтому дышал мужик с присвистом.
Ага! Значит, эти парни и своих не щадят. Серьёзные ребята.
Глашка хотела развязать торгаша, но я встал у неё на дороге и угрожающе зарычал. Пусть отдыхает мужичок. Он и без того сегодня устал за мной гоняться.
Я опять потёрся головой о Глашкины колени и подтолкнул её в направлении моей одежды. Не хватало ещё оставить в этом гадюшнике новенькие сапоги!
— Ты чего толкаешься, котик? — спросила она.
Котик! Охренеть, бля!
А голос у неё низкий, красивый.
Я зарычал и подтолкнул Глашку сильнее.
— Одежду твою забрать?
Ну, непонятно, что ли?
— А может, ты обратно перекинешься и наденешь её?
Да я бы перекинулся, но Немой, падла, упёрся рогом! Возьми ты одежду уже!
Глашка рассмеялась.
— Ты стесняешься, что ли?
Бля, ну вот как она догадалась? Спалился ты, Немой, без шансов!
Глашка, всё ещё смеясь, собрала мои шмотки в охапку и туго перемотала их верёвкой, чтобы не растерять. Я же говорю — умница! И задница у неё офигенная!
И тут я услышал за дверью шаги.
Я предостерегающе мяукнул и вспрыгнул на нижнюю ступеньку. Шерсть на загривке стала дыбом.
Священник схватил верёвку и прижался к стене сбоку от двери. Глашка с моей одеждой в руках замерла с другой стороны.
Дверь открылась. Я прыгнул и всеми четырьмя лапами вцепился в рожу вошедшего. Он заорал, споткнулся и кубарем полетел вместе со мной со ступенек. Священник подскочил к нам и попытался накинуть на охранника верёвку.
Бля, да ты души его, а не руки ему вяжи!
Выпустив когти, я задними лапами ударил охранника по животу. Кровь брызнула во все стороны. Глашка испуганно взвизгнула, а священник отскочил в сторону и согнулся. Я тоже отпрыгнул.
Охранник корчился на земле и выл, держась двумя руками за живот. Разорванная рубаха быстро пропитывалась кровью. Лицо у мужика тоже было в крови, кожа на голове содрана вместе с волосами. Войлочная шапка валялась возле ступенек.
Охренеть! Да я ему кишки выпустил когтями! Это как?
Ладно, не хрен тут любоваться! Бежать надо!
Я запрыгнул на ступеньки и выскочил в дверь. Священник и Глашка бежали за мной.
За дверью оказались ещё ступеньки. Я легко взбежал по ним и оказался в маленьком дворике, густо заросшем лебедой. Дворик примыкал к задней стене трёхэтажного кирпичного дома. С трёх сторон его окружал высокий глухой деревянный забор с кирпичными столбами.
Бля, где здесь калитка?!
Я крутнулся на месте. Забор был сплошным. Вскочить на него и спрыгнуть — плёвое дело для кота. Но Глашка и святоша точно не перелезут. На священника плевать, пусть спасается, как хочет. Но сестру Михея я оставить не мог.
И тут я увидел приоткрытую дверь, ведущую в дом. Я метнулся к двери. Глашка побежала за мной, священник — следом. Лицо его
