Персональный бог - Rayko
— Не нравится мне все это, — сразу, по-солдатски, без дальних заходов объявил Солт.
— Предупреждаю, если и ты начнешь нести пургу про ужасных степных шаманов я тебе в рыло дам.
— Да демоны с ними, с шаманами! У меня образование хоть и церковное, но про пушки я слышал. И знаю, что быть их у степняков не может. Да еще и в таком количестве, чтоб выделять на второстепенные цели, — под конец Солт все-таки сорвался на крик, — На нас идет Орда!
— Успокойся! Пушки, да — это явно свинью наши северные соседи нам подложили. Решили руками степняков откинуть нас от Соны и пробить себе беспошлинный водный путь в южные страны. А то, что пушки именно на нас притащили — это логика, Солт. Парой пушек Древние Цитадели не возьмешь, вот и выкатили туда, где от них хоть какая-то польза есть.
— С чего ты решил, капитан, что у степняков их всего пара?
— А ты видишь где-то еще? Было бы больше — они бы тут с двумя не забавлялись, а выкатили все. Да и пушка — плевое дело. Металлическая болванка с каналом внутри. Порох — вот секрет! И сколько бы степняки золотого песка северянам не отгрузили, много пороха у них не может быть. Не так быстро он производится, уж поверь! А значит то, что бросили на нас — это все, что они сейчас имеют. Усилили убогий ударный кулак, не более.
Солт хотел было сказать что-то еще, но Корсу резким "Свободен!" заставил того удалиться, щелкнув каблуками. Сам командующий гарнизоном сел за стол, одолеваемый совершенно не такими бодрыми настроениями, как пытался внушить своему сержанту. Да и тот, наверно, это понял, энтузиазма в глазах старого вояки заметно поубавилось. Оно и понятно, пехотинец до мозга костей Солт будет с пеной у рта до последнего рвать врага, если сможет дотянуться до него мечом или выбить стрелой. Но на позиционные бои под градом ударов артиллерии его мозг просто не рассчитан. А тут будет вестись именно такой бой. Это сейчас степняки мажут в белый свет как в копеечку — пушки стреляют с предельной дальности. От того и их пехота не спешит включаться в бой, боятся попасть под свой же огонь. Вон, как за день недолетами изрыли все пространство от стены до реки.
А завтра… Завтра они исследуют берег, переправятся через реку и подкатят пушки на более удобную для стрельбы дистанцию и всунут гарнизону уже по полной. Единственная надежда была на то, что стена простоит до прибытия основного подкрепления. Вариантов благополучного исхода в войне от обороны Траум не видел вовсе. Если только у степняков не закончатся раньше порох и ядра, но он как-то не особо надеялся на подобный исход. Их шанс на успех будет при штурме стены. Когда пойдет пехота и лишит возможности нормально работать своим же пушкам. Не важно, пять сотен их там, или вся тысяча — через пролом они потянутся узкой струей, где степняк в "броне" из деревяшек и дубленой кожи — это лакомая цель для закованного в имперский доспех пехотинца в плотном щитовом строю. Самое главное — чтобы степняки не догадались заряжать свои проклятые пушки шрапнелью.
Ночью, когда в горах не видно ничего дальше собственного носа, а все костры и факелы Корсу специально приказал потушить, артиллерийский огонь и вовсе сошел на нет. Канониры просто не видели цели и поостереглись тратить ценный боезапас на стрельбу наугад. Весь лагерь затаился, ожидая ночного штурма. Только Траум разрешил себе немного поспать; он не верил в штурм. Сейчас разведчики и передовые части вражеской пехоты ползают на животе по всему побережью обеспечивая безопасное продвижение своего главного оружия на новые огневые позиции. Нет, сегодня им точно не до штурма будет. Да и зачем лезть на крепкие пока стены и живых защитников, если можно немного подождать?
Утро следующего дня ознаменовалось первыми потерями. Пушечным огнем сшибло один из щитов на стене и прячущихся за ним лучников. Гарнизон понес первые потери в людях, а враг даже не подошел на расстояние полета стрелы. Пушки переместилии намного ближе и бить они стали гораздо прицельнее. Интервалы между залпами сократились до двадцати-тридцати минут и попаданий стало гораздо больше. Стену буквально сотрясало от ударов тяжелыми чугунными ядрами. Веером разлетались щепки от разбитых досок, а из пробоин высыпалась земля. Корсу едва не скрипел зубами, видя, как обе вражеские пушки стоят чуть-чуть дальше, чем максимальное расстояние выстрела из баллисты. Несколько раз во время долгих перезарядок вражеские стрелки делали попытки выхода на дистанцию залпа, но всякий раз их удавалось отогнать. Длинный имперский лук все же не чета охотничьим лукам степняков.
К полудню, неожиданно для всех, начала сдаваться стена. Ядра пушек, угодив в места, где через пробитые предыдущими попаданиями дыры высыпалась земля, прошивали стену насквозь. Оборона лагеря сыпалась на глазах и Траум буквально высекал зубами искры, не понимая, как изменить ситуацию.
Ночью степняки сподобились на первую серьезную вылазку. Пользуясь поднявшейся метелью, крупный отряд прокрался на позиции для стрельбы и на головы обороняющимся посыпался настоящий дождь из стрел. Защитники тут-же отреагировали, и в ответ на головы степняков посыпались стрелы и дротики. Обмен любезностями наконец состоялся. Больше попыток атаки не было, и весь остаток ночи дежурящие на стене солдаты слушали, как со стороны реки стучат топоры и молотки.
Утро началось традиционно — с канонады орудийных выстрелов. Вражеская артиллерия не продвинулась за ночь, но темп обстрела взвинтили. Видать понравились им первые успехи в деле уничтожения укрытия. Заодно стало понятно, что там мастерили степняки всю ночь — они приладили высокие квадратные щиты из жердей к четырехколесным повозкам, и теперь, толкая их перед собой медленно пробирались к стене. Скрепя зубами и матерясь от досады, Корсу распорядился раскрыть свой главный козырь — баллисты. Два аппарата установленные на заранее подготовленные площадки быстро разобрались с несуразными "осадными машинами" закидав их горшками с горящей смесью. Правда много толку от этого было мало — прячась в дыму от горящих конструкций степняки все-таки вышли на дистанцию залпа из луков, а отвечать на их выстрелы пришлось снова вслепую, что сильно снизило эффект стрельбы. Но настоящей проблемой в этот день стало то, что одно из ядер удачно угодило в измочаленный кусок стены, что-то в ней серьезно повредив, и сразу целая
