Владимир Кусакин - Все равно!
— Угу, если их просто не подкинули тебе, чтобы было чем заняться.
Юра с удивлением посмотрел на меня.
— Кто у вас начальник службы безопасности?
— Курт Виллерман, но он сейчас дома.
— Звони! Скажи, президент здесь, срочно вызывает.
Он попробовал сначала один телефон, потом другой.
— Не отвечает …
— На смене кто-нибудь есть?
— Да, его заместитель, мне иногда кажется что он живёт здесь.
— Зови!
Через минуту в кабинет вошёл молодой мужчина с жёстким, но приятным взглядом. Тигр хищник, но он вам нравится, этот выглядел так же.
— Франц Тодт. — представился он, глядя на меня.
— Das unzere President, Franz! — сказал Юрий. (Это наш Президент, Франц!)
Он вытянулся и щёлкнул каблуками.
— Принесите личное дело вашего патрона, Франц! И не забудьте своё тоже. Переведите Юра!
— Я говорю по-русски. — неожиданно ответил Франц. — Всё равно это можно узнать из моего дела, зачем скрывать? Только ключи от сейфа одни, у начальника безопасности. Никто кроме него …
— Пойдёмте, посмотрим! — я поднялся.
Втроём мы прошли к кабинету номер пять.
— Здесь. — сказал Юрий. Он подёргал дверь. Закрыто.
— Ломайте!
Франц вопросительно посмотрел на меня. Я показал на дверь.
Он вынул радиостанцию и что-то сказал.
— Сейчас принесут. — пояснил он.
В конце коридора показался охранник тащивший здоровенную кувалду.
— Можешь идти. — отпустил его Франц, взял кувалду и ударил по замку, потом второй раз. Дверь была открыта и мы вошли.
Сейф был громадным чудовищем.
— Пусть вас это не пугает. — сказал Франц. Он покрутил рукоятку запорного механизма и открыл дверь. За ней была панель управления.
— Нужна карта! — сказал он.
Я достал из кармана несколько карточек, которые были в папке Араба, проверил.
— Есть!
Подошла карта с номером HQ-91, я вставил её в приёмник.
— Приложите палец.
Я вспомнил, как Араб снимал мои отпечатки пальцев на компьютер. Готовился заранее. Или что-то знал? Значит Али тоже знал, но не смог его бросить.
А меня всерьёз не приняли, поэтому я здесь…
Что-то щёлкнуло и дверь отъехала влево. Внутри стоял обычный металлический шкаф, забитый фолдерами личных дел сотрудников, лежал пистолет и в самом низу стояли четыре картона с молоком.
— Ваша продукция?
Я выгреб папки, позади них лежал брусок программатора, какой привёз мне Али в госпиталь, положил его в карман.
Быстро просмотрел личное дело Франца с помощью Юрия; служба в армии, Иностранный легион, пять языков, однако, работа на молокозаводе. Два года, между легионом и работой здесь выпадали. Показал ему два пальца. Где?
Франц улыбнулся.
— В России! Школа снайперов, потом Чечня, госпиталь, и сюда.
— Я не знаю ничего о помощи союзников.
— Это не была помощь, Дмитрий Васильевич послал меня туда. Как тренировка.
— Ясно. Здесь ничего нет о ваших родителях.
— Мать, с 2000 года в госпитале.
— Где вы живёте?
— Последние три месяца здесь.
— Понятно. Во дворе моя машина, принесите оттуда бумажный пакет, пожалуйста.
Он щёлкнул каблуками и ушёл.
Я взглянул на Юрия.
— Как ты мог? Кажется он живёт здесь! — передразнил я его. — Сейчас придёт начальник службы безопасности, вместе с ним разберётесь, кто живёт здесь, а кто шпионит.
— Так я же не смог дозвониться. Как же он придёт?
— Он уже здесь. — ответил я, показывая глазами на Франца в проёме двери.
— Ваш пакет! — отрапортовал он.
— Отсчитай двести тысяч, это тебе подъёмные, как новому начальнику службы безопасности. Соответственно зарплата… Сколько ты имеешь сейчас?
— Семьдесят тысяч в год.
— А у его начальника какая, а Юра?
— Триста …
— Понятно, почему тут у вас шпионы заводятся! Прибавишь Францу ещё пятьдесят, к трёмстам. Я тут записал номер своего телефона на столе, боюсь сотрётся. Дай ножик, Франц! Нацарапаю.
— Я сам. — сказал он. — А что с Куртом?
— Ты началнык, твой башка умный. — ответил как Али. — Но я бы его убил. Хотя бы за тех троих, что пропали.
Франц посмотрел на меня серьёзно, и кивнул.
— Будет сделано!
Формальности с визой уладили быстро. Немного денег в благодарность за срочность, и в паспорте Марты появилась вторая большая фиолетовая печать, разрешение на въезд в пределы Российской Федерации.
— Марта, а ты любишь Россию? — спросил Мишка.
— Ich liebe Russland! — подтвердила она. (Я люблю Россию.)
Никак не могу понять, как эти двое понимают друг друга? Флюиды какие может?
Судите сами: Марта не понимает по-русски, а Мишка ни в зуб ногой по-немецки.
Они вдвоём уехали первыми. Из соображений безопасности. В международных аэропортах после 9/11, кто только не следит за пассажирами. Но спецслужбы самые незаметные. В том числе и российские. Так зачем подставляться?
На следующий день, я как бонвиван, на ярко красном открытом "Феррари-612 Скаглиетти" взятом в агентстве Еврокар, подъехал к представительству "Аэрофлота".
— Здравствуйте, мне нужны два билета до Москвы. — сказал я приятной молодой женщине лет двадцати восьми.
Годы идут, а соотечественники не меняются.
— Что тебе ещё нужно? — спросил её взгляд.
— На какое число? — произнесла она вслух.
Её глаза профессионально ощупали меня. Замечательная женщина! Только зачем она нажала на тревожную кнопку? Спустя несколько минут, в зале появились двое в сереньких костюмах, и большими пистолетами под мышками.
Один подошёл ко мне, второй контролировал ситуацию со стороны.
— Вам не о чем беспокоиться, Евгений Александрович! — голос с лёгким прибалтийским акцентом.
Господи! Прибалтам-то что тут нужно?
Я посмотрел на женщину, она старательно делала невинный вид, на значке с эмблемой Аэрофлота было написано имя: Надежда.
— Надежды юношей питают. — произнёс я вполголоса и повернулся к моим преследователям? Нет всё таки. Тогда оппонентам? До этого тоже ещё не дошло.
— Кто вы такие, чёрт побери? ЦРУ, ГПУ? Тогда вы должны вытащить ваши пушки и орать: Всем лечь! Руки за голову! — показал я, как надо кричать.
Надежда фыркнула. Какая курочка! У неё есть чувство юмора.
— Муж работает в посольстве?
Она кивнула, улыбаясь.
— Дети?
— Нет, — сказали её губы беззвучно.
— Поедешь со мной?
— Почему? — спросила она глазами.
— Потому что, когда я появлюсь снова через двадцать лет, ты будешь всё также продавать билеты. Старыми, сморщенными руками …
— А с тобой?
— Мы будем жить быстро, и врядли доживём до старости.
— Нет! Я не могу так.
Я обернулся к приставалам с пушками в руках. Они уже достали их. Один целился в неё, другой в меня.
— Едем, господа!
И пошёл к дверям. В спину упирался ствол пистолета. Когда двери уже закрывались, сзади ударил приглушённый звук выстрела.
Надежды больше нет.
— Зря, — сказал я, останавливаясь у своего Феррари. — Она просто хотела жить…
— За руль! — коротко скомандовал он.
На Рейзенштрассе находятся множество посольств и консульств, поэтому здесь существуют ограничения, в виде полиции и специальных бугров на дороге, не дающих водителю ехать быстро.
Вся штука в том чтобы на скорости влететь задними колёсами на такое препятствие и затормозить, сразу после удара сзади. Пока колёса ещё находятся в воздухе.
То есть, ручной тормоз.
Его выкинуло как из катапульты, метра на три-четыре от того места где я остановил машину. Он ударился головой и почти чёрная кровь пузырилась на асфальте. Второй только начал движение на своём маленьком Фордике, и не видел того что произошло. Он встал сзади и дал сигнал: "Можно ехать!"
Я включил заднюю, вдавив педаль в пол. Раздался удар, в зеркале мелькнули разлетевшиеся останки пластикового бампера и ветровое стекло покрылось белой сеткой трещин. Выскочил, пробежал несколько шагов назад, и заглянул в окно.
Мотор въехал в салон придавив его сломанные ноги, он был без сознания. Пистолет с навинченным глушителем виднелся из под его левой ноги. Полиции не надо будет много думать о связи с убийством женщины в представительстве Аэрофлота. Перешёл на другую сторону дороги и взял такси, сумка в руках.
— Was ist los? — спросил шофёр. (Что произошло?)
— Ich weiss nicht, wovon Sie spricht.- ответил я. (Я не знаю о чём вы говорите.)
— Gebt fein acht, mein herr! (слушайте внимательно!) — я ткнул ему под нос карту, так близко, что он затормозил.
— Поедешь по дороге номер семь, потом вдоль границы с Чехией до Хаусдорфа. Там я выйду. Ausgang, verstehen?
Он только вздохнул, проклиная такого придурковатого клиента. Иностранец, Dummkopf! Таскайся теперь по дорогам в объезд. А вдруг что? Ещё неизвестно как заплатит. Это всё явственно читалось на его лице. Я порылся в кармане, вытаскивая бумажки. Три сотни. Гут?
