Евгений Прошкин - Палачи
— Оттуда давно никто не лез, —- сказал Михаил, проследив за взглядом Олега.
— Почему перестали стрелять?
— Без понятия. Может, патроны кончились, а может, задумали чего. В последний раз, когда я выглядывал в окно, твари волокли откуда-то шестиствольный станковый пулемет. У них там где-то целый арсенал.
— В подвале, — кивнул Гарин. — Якут заставил зомби сдать оружие. Ибо сказано им было: плодитесь и размножайтесь, возделывайте нивы и возводите дома, но не убивайте подобных себе, если только я не прикажу вам сделать это.
— Ты рехнулся? — определил Столяров.
— Не я. Это все Якут. Кажется, это ты говорил, что Зона у многих пробуждает комплекс бога?
— Не помню. Может, и говорил. А что?
— Вот Якут и решил стать богом. Только не богом человеков, а повелителем зомби. Он видел, как я заставил двадцать зомби застрелиться. Помнишь, на детской площадке, где перед этим застрелился Доктор Геббельс?
— Помню, конечно. Это было сразу после того, как мы познакомились с Коршуном и его командой.
— Вот-вот. Якут увидел «венец» в действии и не успокоился, пока не достал себе такой же.
— Где достал?
— Пока не знаю. Может, потом вспомню. Тут как с Дизелем: чужая память поступает порциями.
— Так что Якут? — спросил Михаил. Видно было, что вспоминать о Дизеле подполковнику не хочется.
— Якут добыл где-то «венец» и возомнил, что может управлять зомби.
— Только возомнил?
— Ну да. На самом деле это они им управляли. У меня так было в самый первый раз. Помнишь зомби в старом «запорожце»?
— А, этого… — Столяров закатил глаза и прошипел: — С-што за с-шутки?
— Не делай так больше! — попросил Олег. — Да, того самого. В тот раз я смог нащупать информационный канал, но передача ушла не в ту сторону. — Он замолчал. — Ты вообще понимаешь, о чем я?
— Главное, чтобы ты понимал, — флегматично заметил Михаил.
— Помнишь, Шустр говорил, что Якут перед уходом начал вести себя странно? Разговаривать по ночам, плакать?
— Чудить.
— Ага, чудить. Это зомби лезли к нему в сознание. Я думаю, это не Якут позвал их на цементный завод, а они сами собрались вокруг Якута.
— За каким лешим?
— За… — Гарин задумался. — За пониманием. Быть зомби, скажу тебе по секрету, очень тяжело.
— О-ошень чижило, — простонал Столяров, и Олег невольно по- косился на труп зомбированного старика.
— Я же просил…
— Извини. Быть мною тоже не сахар, но это еще не повод есть чужие мозги.
— Да они не едят…
— Я сказал, лезть в чужие мозги. Или тебя опять контузило?
Гарин прикусил язык. Потолок над его головой прошила короткая очередь. Еще одна прогремела по жестяному карнизу за окном. Стреляли двое, с улицы.
— Я не понял, — как ни в чем не бывало признался Михаил. — Если Якут не управлял зомби, почему они горбатились на него?
— Я не знаю. Может, в благодарность за то, что позволяет им иногда хоть на минуту почувствовать себя людьми. Ты же видел, какая к нему стояла очередь. А может, Якут проводил сеансы только с теми, кто хорошо работал.
— Извини!
Столяров на секунду привстал, высунулся в окно и тут же вернулся на свое место у стены. За окном громыхнуло. Один из автоматов замолчал.
— Все, это последняя. — Михаил покрутил на пальце кольцо от гранаты и бросил его на пол. — Остались только две обоймы к «Макарову» и полтора рожка.
— У меня были запасные.
— Их-то я и посчитал. Так что кончай болтать, Олежка, и принимайся за дело.
— Ты имеешь в виду… — Олег коснулся лба, чтобы убедиться, что «венец» все еще на нем. Тонкий обруч был на месте, но сидел настолько удобно, что почти не чувствовался.
— Именно! Поправь корону, зажмурься хорошенько и прикажи этим уродам, чтобы спрыгнули с крыши.
Гарин послушно закрыл глаза и с наслаждением нырнул в темноту, в которой не было ничего, кроме чужих сознаний. Они были совсем не похожи на однообразные отметки на экране КПК. У каждого был свой собственный цвет, форма и свечение. Каждое было особенным.
— Их много, — пожаловался Олег. — А я два года не практиковался. Не уверен, что смогу контролировать сразу всех.
— Ну так прикажи тем, кого ты контролируешь, стрелять в тех, кого ты не контролируешь! — В голосе Столярова прорезалось нетерпение.
— Сейчас…
Гарин еще немного потянул время. Правда, которую не стоило знать Михаилу, заключалась в том, что Олегу совсем не хотелось убивать зомби. Более того, он откровенно жалел этих прошедших через мясорубку Зоны недолюдей. Зомбированных и так уже полегло достаточно. Их наспех сколоченное общество лишилось духовного лидера, и несчастные, которые почти сумели вернуться к человеческой жизни или хотя бы к ее имитации, снова скатились во мрак невежества и агрессии. Нет, новых жертв Гарин не хотел.
Возможно, внезапная жалость к зомби родилась не в сердце Олега, а в сознании Якута, слепок которого в момент его гибели запечатлелся в «венце», но если долго размышлять об этом, то можно стать шизофреником. Поэтому Гарин не размышлял. Он открыл глаза.
— Есть другой выход.
— Отсюда? — оживился Столяров. — Какой?
— Посмотри в шкафу.
— В этом? — Михаил подошел к несгораемому шкафу. — Да я уже пробовал. Там кодовый замок, пять цифр. Всех комбинаций за сутки не перебрать. Рвануть бы его чем-нибудь, да ничего не осталось.
— Все бы тебе рвануть, — усмехнулся Олег. — А стучать не пробовал?
— А?
Гарин с выражением произнес:
— И Я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.
— Ты точно не рехнулся? — с подозрением спросил Михаил.
— Точно.
— Это опять Якут?
— Нет, это Лука, поучение о молитве. Глава одиннадцатая, стихи девятый и десятый.
— Чего?
— Ничего. — Гарин безнадежно махнул рукой. — Темный ты, Миша. Религиозно не подкованный. Просто набери «одиннадцать, девять и десять».
— Иногда ты меня пугаешь, — признался Столяров, поворачивая ручки кодового замка. — Там оружие?
— Там спасение.
Замок щелкнул, и дверца шкафа приоткрылась. Михаил кашлянул в кулак и спросил:
— Я извиняюсь. И как нас спасут пять… ладно, шесть банок тушенки?
— На нижней полке! — Олег закатил глаза.
— Здесь костюмы химзащиты и шлемы. Три комплекта.
— Бери два шлема и три костюма. В третий завернем автоматы. Только сперва нам надо подняться на этаж выше.
— С этим могут быть проблемы, — предрек Столяров и оказался прав.
Первая проблема свалилась на них уже через минуту. Причем в буквальном смысле. Михаил стоял на столе и ощупывал края отверстия, через которое они спустились в комнату Якута, а теперь собирались подняться назад. Гарин ждал внизу, прижимая к груди автоматы и стопку защитных костюмов. Столяров как раз выбрал место, за которое удобнее ухватиться, и уже привстал на цыпочки, когда из люка над ним, как чертик из табакерки, свесился голый торс зомбированной старухи. Колеблющееся пламя свечи отбросило на стену дрожащую тень, напоминающую силуэт гигантского паука или осьминога. Руки, волосы и то, что когда-то было грудями старухи, свисали вертикально вниз. Зомбированная замычала, обнажив гнилые беззубые десны, и попыталась ухватить Михаила за шею. Тот отпрыгнул назад и все-таки уронил свечу. В наступившей темноте старуха начала хихикать.
Олег вскрикнул. Даже Столяров вскрикнул. По крайней мере никогда прежде Гарин не слышал, чтобы подполковник издавал такие звуки.
— Дура! — рявкнул он. — Чуть не напугала!
Темноту озарили вспышки пистолетных выстрелов. Потом раздался грохот и хруст, от которого Олег поморщился. Хрустеть так могли только ломающиеся шейные позвонки. В комнате заметно посветлело. Это от упавшей свечи занялась брошенная на пол штора. Она горела весело, с искорками и потрескиванием, словно бенгальский огонь. За окном гулко забухало. Это заработал упомянутый Михаилом станковый пулемет. Выбитый пулей кусок оконной рамы ударил Гарина в плечо.
— Жив? — спросил Столяров, успевший снова взобраться на стол.
— Вроде бы. А ты?
Михаил подтянулся на руках и исчез в квадратном люке. Позвал сверху:
— Давай груз!
Олег перешагнул через голую старуху, волосы которой горели синеватым пламенем, и полез на стол.
— Давай живей, а? — подбодрил его Столяров. — Здесь становится жарко. Кстати, заткни хотя бы пулеметчика!
— Сейчас…
С помощью Михаила Гарин выбрался через отверстие наверх. Он присел в не простреливаемом углу комнаты, принял позу зародыша и накрыл голову руками.
— Не могу сосредоточиться. Мне нужна тишина.
— Заткни пулеметчика — и будет тебе тишина!
Грохот выстрелов отвлекал, не давал собраться с мыслями. Грохот, и еще отвратительный запах горелого мяса, поднимающийся сквозь решетку в полу. Олег приложил ладони к лицу так, чтобы они одновременно закрывали глаза и зажимали нос, а большими пальцами заткнул уши. Тем самым он перекрыл доступ информации сразу к трем органам чувств. Не стало зрения, обоняния и слуха. Осталось отключить вкус соленой горечи во рту и осязание, но как? Разве что содрать с себя всю кожу. Кожу… которой так нравились твои прикосновения, Марина. Гарин не ушел — убежал, умчался, едва заслышав тревожный звоночек, почувствовав первый укол привычной жалости к себе. Нет! Не время! Не сейчас! Он нырнул с головой в омут, который был даже не черным, а бесцветным, но тем ярче на этом фоне сияли маленькие разноцветные светлячки. Олег без труда нашел нужный — он светился яростью и отчаянием — и прикоснулся к нему, настраивая двусторонний канал. Светлячок отшатнулся, и в сознание Гарина хлынула волна безнадежной злобы.
