Дэниел Моран - Большие гонки
В этот момент Трента отвлек голос Дэнис:
- Порой мне кажется, что я вовсе не творческая натура.
Первым побуждением Трента было желание возразить, однако, поразмыслив, он воздержался от комментариев. В таких делах каждый решает сам за себя. Здесь нет советчиков, не помогут уговоры. Вместо него ответил девушке Джимми:
- Я видел, как ты танцевала.
Дэнис кивнула, прикусив нижнюю губу. Все это время она покачивала в руке бокал, потягивая маленькими глотками белое вино. Закат был теплый, тихий, один из многих в череде затянувшихся на все лето пленительных вечеров. Солнце совсем легло на городской изломистый абрис. Девушка посмотрела на светило сквозь золотистую жидкость, пригубила, потом ответила:
- Это только мастерство, Джимми. Это не зов.
- Почему?! - воскликнул Рамирес.
- Если честно, я не знаю, почему стала танцовщицей. Меня всегда хвалили, говорили, что у меня большие способности к танцам. Действительно, я испытывала радость от всяких там движений, батманов, прыжков. Потом мне пришлось провести четыре года в колонии для беспризорных детей - это случилось сразу после Большой Беды. Когда мне было тринадцать, мадам Глейгавас вытащила меня из рабочего барака. - На потемневшем небе выступили редкие звезды. Круговорот света в природе свершался неспешно, тьма торжествовала скромно, позволяя светить звездочкам, а ракетным кораблям рассыпать искрящийся свет по еще не погасшему небосводу. Голос Дэнис, казалось, звучал сам по себе, словно доносился издалека, из полузабытого жуткого прошлого. - Помню, Трент упомянул, что Барьер многому научил его и, прежде всего, умению выжить. Ребята, бараки департамента Общественных работ мало чем уступают Фринджу. По сравнению с балетом, это земля и небо. Конечно, труппу мадам Глейгавас родным домом, а тем более райским уголком не назовешь. Тарин считает меня недостаточно голодной и честолюбивой, чтобы добиться успеха, а мадам Глейгавас предупредила, что года через два мне придется пройти биоскульптору, иначе на профессиональной карьере можно поставить крест. Титьки у меня, видите ли, слишком большие для танцовщицы.
Джимми Рамирес тихо, но очень отчетливо выговорил:
- Прости, но мне будет жаль, если ты бросишь танцевать. Я видел, какая ты на сцене.
Дэнис ответила сразу, решительно, без колебаний:
- Балет - это замечательно, Джимми! Танец сам по себе это что-то нереальное, воздушное. Он прекрасен, как мечта, как некая альтернатива грубому и плоскому миру. Там все красиво. Но в то же время это что-то вроде угощения для сытых, особого рода деликатес, развлекаловка... - Далее она заговорила с некоторым напряжением, словно выдавливая из себя слова: - А мне всегда хотелось заняться чем-то реальным. - Трент невольно повернулся к ней, бросив удивленный взгляд в ее сторону. - Когда я умру, - продолжала Дэнис, - соберутся люди и спросят, кого это хоронят, что за человек? Ах, это Дэнис! Прекрасно!.. Что же полезного Дэнис совершила в жизни? Что я им отвечу? Что ради сытой жизни позволила обкорнать свою грудь? Что уступила мадам Глейгавас? Танец, Джимми, это что-то необыкновенное, но это только танец!
- Но чем же ты займешься, если не танцами?
- Постараюсь изменить мир, - скромно ответила Дэнис.
Трент во все глаза смотрел на нее, слушал и не мог избавиться от ощущения, что голос любимой девушки доносится до него из какого-то жуткого далека, из какой-то прорвы, в которую они все трое угодили.
- Вот почему я здесь. Видно, Господь Бог не зря привел меня сюда, на эту крышу. Мои желания скромны: сделать жизнь чуточку лучше, чтобы люди, которые придут после нас, стали вот настолечко добрее, умнее, отзывчивее. Чтобы они жили получше нашего хотя бы на чуть-чуть.
Она медленно села в кресло, выпрямила спину, бросила взгляд на Джимми Рамиреса. Ее глаза в оседлавшем крышу полумраке лучились изумрудами чистейшей воды. Взор ее теперь был направлен в пространство, куда-то за неведомый горизонт. По телу Трента пробежало что-то похожее на озноб. Ему стало зябко. Не стесняясь, поежился и Джимми. Трент почувствовал зов - он исходил с того места, где когда-то стоял целехонький Комплекс Чандлера, очень похожий на корабль, под трехэтажным парусом отплывающий в неизведанную даль.
Дэнис между тем тихо и четко продекламировала:
- Они спустятся с гор, и свет факелов разгонит тьму. - Она помолчала, потом договорила: - Ты увидишь юношу. Он заговорит со всеми сразу. С теми, кто соберется у подножия гор, кто потратил столько лет в поисках истины. Он скажет: обещанное исполнилось, мечта осуществилась и все, что было злом вчера, сегодня обернется добром. Тогда они все вместе, - Дэнис теперь обращалась прямо к оцепеневшему Рамиресу, - одолеют Бушующие Воды, вернутся сюда и построят город на холме, а врагов своих выгонят во тьму.
Джимми неотрывно смотрел на девушку. Потом встал и, словно сомнамбула, двинулся к краю крыши. За ним - с оцепеневшим взором - последовал Трент. Последней к краю крыши приблизилась Дэнис. Они сгрудились на самой кромке. В следующее мгновение Трент обнаружил, что находится в пустоте и представляет собой что-то вроде пульсирующего серебряным светом росчерка. Рамирес совсем исчез из поля зрения. Вокруг же головы Дэнис возник зеленовато-синий ореол шаровидной формы.
- Где мы? - ошарашено спросил Трент. Голос его самому себе показался жестяным. Он доносился откуда-то издалека и эхом отдавался в ушах.
- Ищите, - тонким голоском, словно из пустоты, ответила девушка. - Ищите огни. Вдали должны быть огни. Они покинули нас все разом, но, уходя, должны были оставить свет в ночи. Огонь должен мерцать, и темнота не в силах поглотить его.
В следующий момент Трент обнаружил, что сидит на прежнем месте, в кресле возле мольберта. Пространство над крышей в тот момент заполнили какие-то странные, угловатые, слабо светящиеся предметы. Он перевел взгляд на Дэнис, тоже вернувшейся с загадочного берега таинственной тьмы, на обмершего Рамиреса.
Девушка, по-прежнему стоявшая на самом краю, повернулась, взглянула на Трента, затем на Рамиреса.
- Теперь ты понял, Джимми, - обычным тоном спросила она, - чем я хотела бы заняться? Ощутил разницу?
- Дэнис, дорогая! - воскликнул Джими. - Ты либо пьяна, либо чокнулась. Не знаю уж, что лучше.
Дэнис улыбнулась, отрицательно покачала головой и чуть наклонилась назад. Тренту показалось: еще немного - и она упадет с крыши. Он невольно дернулся.
- Ты так и не понял, - печально проговорила она, - чем мы должны заняться. Мы должны попытаться улучшить этот мир.
Она вернулась в исходное положение, и у Трента отлегло от сердца. Тут еще Рамирес подбавил масла в огонь:
- Слыхал, парень? У нее не все в порядке с мозгами, да? - растерянно спросил он.
Трент промолчал. Он не сводил взгляда с Дэнис. Молодая женщина была единственным объектом на крыше, контуры которого казались размытыми. Теперь она представлялась темным расплывшимся пятном, в котором ясно прорезалась сеть нервных волокон. Вот эта паутина и составляла очертания ее тела, просвечивая сквозь плоть. Неожиданно Трент вскочил и закричал во весь голос:
- Нет, Джимми. Нет, нет и нет! Она права. Джимми вдруг прорвало. Он захохотал как безумный, всплескивая руками и хватаясь за бока.
- Вы кто? Два уличных оборванца! Сумасшедшая плясунья и вор хотят изменить мир? Сделать его лучше? Интересно, как вы собираетесь осуществить свою миссию? Благодарю, что хотя бы соизволили поделиться со мной, вы оба!
Он вновь захохотал, даже подпрыгнул, пытаясь, наверное, изобразить какое-то балетное па. Затем, немного успокоившись, вновь обратился к Тренту:
- Как?
Когда-то, более десяти лет назад, Тренту довелось видеть Карла Кастанавераса в приступе ярости. Тот предстал перед ним точно в таком же ореоле сияющих золотистым светом обнаженных нервов. В первый раз за те дни, что прошли после их нежданной встречи, он вспомнил, дочерью какого отца является его любимая.
- Как? - переспросила Дэнис.
Ее взгляд словно отвердел, сосредоточившись на бутылке с вином, стоящей на крыше. Трент бросился к ней, крича:
- Дэнис, не надо! Не делай этого.
Но было уже поздно. Стоявшая возле ее кресла почти полная бутылка вина вдруг взорвалась, разлетевшись мелкими брызгами. Девушку начал бить озноб. Она обняла себя за плечи, с трудом, пошатываясь, добралась до кресла, уселась. Опустила голову, посмотрела на свои колени. Указательным пальчиком провела по нескольким кровоточащим ранкам - в тех местах, где осколки стекла проникли сквозь кожу. Джимми Рамирес побледнел - как это могло случиться с оливково-смуглым латиносом, трудно сказать, - и начал пятиться к выходу.
- Она... она... - бессвязно повторял Джимми с искаженным ужасом лицом.
- Заткнись, Джимми! - Трент даже не взглянул в его сторону. - Стой!
