Михаил Попов - Огненная обезьяна
В самом темном углу приемной и уселись в почти невидимых креслах практически невидимые сыновья хозяйки Фоб и Дей. Судя по всему, они и собирались там оставаться, не претендуя на участие в разговоре. На первый же план выступил двуполый потомок госпожи Афронеры и известного своей подвижностью, и летучестью господина Геркурия. Он просил, чтобы его все называли Гермафродит. Мне это казалось странным, это все равно, если бы человек с повышенным содержанием сахара в крови требовал, чтобы его называли не по имени, а Диабетиком. Выглядел этот субъект с многочисленными странностями, тем не менее, внушительно. Рослый красавец, в котором неуловимо сочетались два вида статности и мужская и женская. И не грубо сочетались, то есть перед нами стоял не атлет с накрашенными губами. Стояло нечто другое.
Надо сказать, что явная семейственность, разведенная у себя в Храме Любви госпожой Афронерой, не приветствовалась руководством, но не приветствовалась молчаливо, во-первых, потому, что на работе это, в общем-то, не отражалось, а во-вторых, и сам сэр Зепитер по части радения родственникам…
— Мессир комиссар, — прервал мне мысль Гермафродит — госпожа Афронера нижайше просит извинения у вас за то, что не в состоянии принять вас немедленно. Она занята, но занята тем, что готовиться вас принять.
Он улыбнулся.
— Не соблаговолите ли подождать. — Сказала дочь-секретарша и указала на обширное и удобное кресло напротив висящего на стене видеоэкрана. — И ознакомиться с последними достижениями нашей лаборатории. Я сейчас включу запись.
— Ни в коем случае! Не хватало нам этой порнухи — Воскликнула никем не замечаемая (демонстративно) Зельда, и обратилась ко мне. — Достань нашу кассету Альф. Садитесь, садитесь Теодор, сейчас будет интересно.
Комиссар опустился в кресло, опираясь одной рукой о подлокотник, другой, придерживая собаку.
Экран осветился, по нему пробежали знаки и буквы кодировки и…
— Что это?
— Это Теодор, наиболее интересные и важные моменты последнего мундиаля. Ровно шестнадцать наций. Не тринадцать как в первом, и не двадцать четыре, или тридцать две, как предлагают сделать в будущем некоторые. Смотрите. Времени, поверьте, у нас достаточно, госпожа Афронера чрезвычайно ответственно подходит к выбору своего туалета.
И секретарша, и Гермафродит, и почти неразличимые Фоб с Деем глядели на Зельду с ненавистью. Она не могла не понимать, что злит их своими ироническими речами в адрес матери, значит, делает это сознательно. Надеюсь, она хотя бы потом объяснит мне, зачем ей все это нужно.
— Поскольку каждое столкновение может занимать от нескольких часов до чуть ли не недели, приходится сильно редуцировать линию событий. Конечно, имеются и полные записи, но они только для специалистов.
Экран засветился. Какой-то проход в лесистых горах. Какие-то люди в овчинных тулупах навыпуск, и в мягкой кожаной обуви (икры перепоясаны ремнями) таскают камни с откосов и спешно возводят какое-то укрепление.
— Болгары времен Асеневского царства. Ставят стенку. — Пояснила Зельда. — Ставят в общем-то грамотно, и в том месте, где она всего может быть полезнее, но обратите внимания вот на эту тропинку.
По тропинке, пролегшей за молодыми елками, и совершенно скрытой от глаз бешено работающих болгар, крадется на четвереньках группа по пояс голых, чернокожих парней. В руках у них луки, дротики, и страшные ножи напоминающие мачете.
— Сейчас они проникнут в тыл болгарскому укреплению и нанесут второй, уже победный удар, после которого дружина уже не оправиться.
— А кто они? — Спросил мессир комиссар.
— Повстанцы из Пернамбуку, это Бразилия, первая половина девятнадцатого века, противники императора Педро Первого. Впереди их знаменитейший вождь, видите, вон тот черный крепыш. Сколько побед он принес бразильцам во время прошлых мундиалей. Да, и тут они одержат уверенную победу. Но после этого наступит полоса неудач для этого войска. Только посмотрите, что сделают с ними португальские корабельные артиллеристы
На экране всего на несколько мгновений возникла картина песчаного берега над которым нависал громадным гребнем строй наклоненных пальм. По ярко-белому песку метались толпы обезумевших людей, бросая на землю мушкеты, срывая неудобные камзолы, а их накрывали один за другим залпы двухпалубного корабля стоявшего посреди голубой лагуны. Тучи песка летели к небесам, туда же вздымались вопли отчаяния. Сокрушение явного фаворита, всегда картина тяготящая сердце, несмотря даже на то, что сокрушение заслуженное.
— Очевиднее бразильской армии, была на предварительном этапе поражена лишь швейцарская. Тирольские стрелки, будучи брошены в бой посреди открытой, голой местности, были прямо таки смяты регулярным напором пруссаков. Германская сила, показала здесь свою силу.
Клубы дыма, несколько волнующихся в марше шеренг, разнобойный треск неуклюжих ружей. Кто-то валится как куль на землю. Другой рассматривает, непонимая в чем дело, пулевую дырку в животе. Растерянная сдача. Нога победившего генерала на барабане. Впечатляющий батальный эпизод. Это, надо сказать редкость. В подавляющем большинстве, все что происходит на экране выглядит очень медленно, нелогично и кособоко. Смерть людей до такой степени лишена артистизма, что порой неловко перед гостями. Они то все ждут роскошной, неподдельной бойни. Ждут хорошо поставленного кино, а тут пьяная драка в подворотне.
— Не меньшая сенсация произошла в группе под номером четыре. Вот как раз смотрите.
Небольшая, залитая солнцем поляна. Большая толпа вооруженных мушкетами и шпагами людей, одетых в черные атласные мундиры и огромные шляпы с черными же плюмажами, кого-то окружила и шумно теснит. Ощущение решающего штурма, предвкушение неизбежного успеха и вдруг… плотный, напирающий, черный строй, как бы сам собой разламывается на две части. В образовавшемся проломе несколько восточного вида мужчин в красных повязках с иероглифами, с кривыми ножами и с небывалой яростью в движениях. Навстречу бегущему первым…
— Воин по имени Пак Ду Ик. — Стремительно комментировала Зельда.
…выбегает с десяток людей со шпагами, впереди командир с двумя пистолетами, оба их он наводит на человека с ножом.
— Командир последнего резерва, Альбертози. — Успевает вставить Зельда перед тем как кривой нож вонзается в атласную грудь. Резерв бросается врассыпную.
— Ополченцы государства Когуре, это древняя Корея, сенсационно поразили берсальеров Виктора-Эммануила. Это мы прокрутим, тут красно-русская конница косит пулеметным огнем со своих тачанок неповоротливых чилийских кавалеристов. Таким образом, Италия, как это не удивительно, осталась в этот раз ни с чем. Сейчас мы посмотрим, как были остановлены корейцы. Поверьте, они чуть было не продолжили свой небывалый поход.
Мимо нашей группки, устроившейся перед видеоэкраном, все время сновали мелкие сотрудники госпожи Афронеры. Появлялись у нас из-за спины с глиняными, серебрянными и непонятно какими сосудами в полумраке прихожей и срочно исчезали за дверьми главного лабораторного апартамента. Там что-то затевалось необыкновенное. Впрочем, мне ли было не догадаться, что именно. Красавица готовилась к приему "чудовища". Сотни невообразимых амброзий, мазей, чтоб стать синеглазей, притираний из пираний, в общем, я не слишком то разбираюсь во всей этой идиотской индустрии, по мне нет нежнее и уютнее запаха нижней Зельдиной подмышки, а все остальное лавина лукавств. Но, если госпожа Афронера возжелала возлежать в каком-то чрезвычайном облачении, то пусть.
— На следующем этапе Кимирсеновцы с 37-ой параллели столкнулись с ротой португальских колониальных стрелков из южного Мозамбика. Поначалу тактика бескомпромиссной, напористой, беззаветной атаки лоб в лоб оправдывала себя. Трижды воины Чучхэ отбрасывали не привыкших к тактильным столкновениям португальцев. Но, в конце концов, те нашли противоядие — сделали ставку на спайперов-индивидуалов. Вот этот человек с грустным детским лицом (длинный, худой, африканец в потной рубашке цвета хаки и с винтовкой М-16 в одной руке, трусцой удалялся под сень каких-то агав) перестрелял с безопасного расстояния чуть ли не треть корейского отряда. Успех был хоть и кровавый, но полный.
Лабонимфы госпожи Афронеры продолжали мелькать по левой окраине нашего периферийного зрения, обдавая волнами непонятных ароматов. По губам Зельды всякий раз пробегала снисходительная улыбка. Она как будто убеждена в тщетности этих тщательных усилий. Не все ли ей равно удастся соблазнить мессира Комиссара нашей главной соблазнительнице или нет.
Слева послышалось тихое "шл-л-л-л-емп шл-л-л-л-лемп", а-а, это они, маленькие массажные монстры из закромов госпожи Диамиды.
— Вот тоже, обратите Теодор внимание, поединок второго этапа. Железные конники Ласло Хуньяди ("железные конники" едва держались в седлах и цеплялись за шеи несущихся куда-то лошадок), наносят удар по толпе перепуганных царских стрельцов. (В воздухе мелькали без всякого смысла бердыши, крутилось задумчиво густое пороховое облако, взлетела деревянная бадья, промелькнула в кадре орущая физиономия — конник, стрелец, ни за что не разобрать).
