Владимир Лещенко - Кровь, огонь, серебро...

– Аааэээ!

Вой перешел в хрип агонии – металл рассек несколько артерий.

Последний оборотень пулей метнулся к выходу. Один на один ему не одолеть столь могучего вампира, а на солнечный свет кровосос не сунется. Как говорится: «Пусть трус, зато живой!»

Битва завершилась.

Дмитрий посмотрел вслед убегающему волку:

– Щенки паршивые! Только и способны, что всей стаей кидаться!

Он тяжело вздохнул, понимая, что убежавший скоро приведет подмогу, и тогда все начнется заново. А уйти они не смогут – Борис ранен, и сил на то, чтобы тащить его и защищаться от солнца, у Боброва уже не было. Атаки будут продолжаться снова и снова, пока оборотни не убьют Бориса или не получат приказ остановиться. Приказ, который их Старейшина никогда не отдаст, будучи в своем уме и…

Повелитель! Вот кто может повлиять на них. Теперь его захват стал для Дмитрия не просто важным делом, но делом жизни и смерти.

Плечи древнего вампира поникли. Сотворенные заклятия отняли слишком много сил – лишь со стороны могло показаться, что пара фраз и жестов со столь разрушающим эффектом даются легко. Истощение и умственное, и физическое – одна только остановка чужого сердца могла закончиться трагически и для него самого. Но пока еще он держался.

Борис стонал и невнятно матерился. Дмитрий опустился рядом, осматривая рану, – пуля разворотила тело юноши, задела печень и как минимум в трех местах пробила кишки. Человек давно скончался бы от подобных ран.

Руки Древнего накрыли Бориса, из разрезанной вены медленно потекла кровь, впитываясь в тело молодого вампира.

– Лука… – пробормотал Борис.

– Его больше нет – и не думай об этом. Думай о себе – мы попали в серьезный переплет, и хода назад нет.

Взгляд Древнего не предвещал Борису ничего хорошего.

– Ты понимаешь, что я не смогу вечно тебя защищать? – прошептал Дмитрий.

Он отдернул руку, не завершив лечение, – рана на груди парня закрылась, но шрамы остались, и тот продолжал испытывать все ту же боль.

– Будет тебе уроком.

– Спасибо, отец…

Дмитрий набрал номер Чижинского:

– Тамерлан, это я! Кто говорит? Я говорю! Хватит тявкать, дай мне Чижинского!.. Да, Дмитрий! Мне все равно как, но эта охота должна прекратиться! Сегодня! Сейчас! Немедленно! Делай что хочешь! Расплаись с ним… Да чем угодно! Я все сказал!

ИСТОРИЧЕСКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ № 2

Народному комиссару внутренних дел Союза ССР

Ягоде Генриху Григорьевичу

Ваше высокопревосходительство!

Хотя, наверное, письмо, которое Вы сейчас читаете, и удивит Вас, но все же настоятельно прошу Вас отнестись к нему со всей серьезностью. Полагаю, и обстоятельства, при которых оно попало к Вам, послужат доказательством того, что это не чья-то глупая шутка.

Дело в том, что я представляю московских и до некоторой степени всех советских вампиров.

Прежде чем Вы решите, что имеете дело с розыгрышем или насмешкой, еще раз прошу отнестись к данному посланию всерьез.

Чтобы не тратить время на пространные объяснения, скажу лишь – да, мы вампиры, и вампиры существуют.

Теперь о сути моего предложения.

Не разделяя утвердившуюся ныне в России доктрину, тем не менее хочу указать, что как лично я, так и мои соплеменники всегда были лояльными подданными любой власти, какой бы она ни была, и не вмешивались в дела людей. Но в нынешнее время я и ближайшие ко мне соплеменники сочли, что нам будет выгоднее во всех отношениях получить легальный, пусть и тайный, статус в рамках сложившейся в России социально-политической системы.

Нам будет во всех отношениях удобнее не таиться от власти, а с ней сотрудничать, благо религиозные предрассудки, прежде не позволявшие даже думать о чем-то подобном, не имеют в глазах сегодняшних правителей России никакой силы.

Но и Вы не будете разочарованы. Мы обладаем рядом способностей, которые могут быть весьма полезны как возглавляемому Вами ведомству, так и в целом государству.

Например, мы могли бы оказывать помощь Вашей организации в розыске и допросе преступных элементов – присущие нашему народу способности это позволяют.

Да и в разведывательной деятельности тоже можем немало: наши собратья разбросаны по всем странам мира, и им многое известно, чем они не откажутся поделиться с себе подобными.

И это далеко не все, чем мы можем быть полезными существующей власти.

В частности, мы накопили значительный медицинский опыт и владеем разнообразными способами врачевания человеческого тела, который готовы предоставить в Ваше распоряжение.

Что же касается специфики нашего образа жизни, в частности питания, то, полагаю, тут не возникнет никаких проблем. Насколько я знаю, ежегодно в России казнят десятки тысяч человек, признанных врагами Советской власти.

Этого количества вполне достаточно для обеспечения потребностей моих соплеменников. Мы даже готовы взять на себя исполнение высоких приговоров власти и сокрытие трупов – по понятым причинам мы имеем немалый опыт в данном вопросе.

В случае, если Вы намерены продолжить переговоры, мы бы хотели получить доказательство Ваших добрых намерений. А именно – Вам следует арестовать причт храма Всех Святых на улице Семецкого (бывшей Большой Поповской) и провести там тщательный обыск. Уверяю Вас, Вы найдете много такого, что Вас заинтересует и во многом подтвердит мои слова.

На этом позволю себе закончить.

Ваш слуга

– Ну и что ты на это скажешь, Андрей Иванович? – осведомился нарком.

Старший майор госбезопасности[1] Дьяконов, отложив странное послание, внимательно посмотрел на Ягоду, стараясь понять, что хочет услышать от него шеф. Но на непроницаемом лице наркома нельзя было прочесть ничего.

В конце концов Дьяконов сдался.

Машинально разглаживая на зеленом сукне стола письмо, он передернул плечами и сказал:

– Психи, Генрих Григорьевич, совсем уже, видать, того! Раньше Наполеонами себя воображали, теперь вот до вампиров докатились!

Ягода промолчал, поджав губы.

– Значит, ты думаешь, что автор письма сумасшедший?.. Что нарком внутренних дел Союза Эс Эс Эр потратил твое и свое служебное время на бред какого-то ненормального?! – В речи Ягоды звучал злой сарказм. – А вот не вытанцовывается! Потому что это кто угодно, только не сбрендившие дурачки писали!

Он нервно закурил.

«Герцеговина Флор», – машинально отметил Дьяконов. Сейчас многие их курят в подражание Хозяину. Чутье матерого контрразведчика подсказывало майору: дело плохо. Когда шеф – опять-таки в подражание Самому – начинал говорить о себе в третьем лице – жди неприятностей.

– Знаешь, как я это письмишко получил? Нет? – выпустил он дым в сторону Дьяконова. – Так вот, я его сегодня вынул из пакета, доставленного фельдъегерем, – печати, адрес, распишитесь в получении – все честь по чести. А знаешь, откуда пакет?

Привстав, нарком наклонился к уху майора и прошептал несколько слов.

– Не может быть! – только и выдохнул Дьяконов в ответ.

– Не может, – согласился Ягода. – Но вот прислали же!

– Провокация! – воскликнул старший майор. – Надо пройти по всей цепочке и всех, у кого этот пакет хоть на минутку оказывался, взять в разработку! И вытрясти из них…

– Да погоди ты! – унял старого товарища Ягода. – Вам бы всем только трясти, а тут думать надо!.. Да и проследили уже… И даже трясти никого не пришлось! Выяснили. Вот…

Он вытащил из груды бумаг несколько сколотых канцелярской скрепкой листков.

– Иванова Нина Прохоровна, девяносто второго года рождения, беспартийная, из рабочих, сотрудница отдела спецсвязи Управления делами Совнаркома. Вдова красного командира, инвалида Гражданской войны, двое детей, трудится на своем месте с двадцать пятого года, принята на работу по рекомендации Орджоникидзе, – он выдержал короткую паузу, – в свое время лично знавшего ее мужа еще по Северо-Кавказскому фронту. Сообщила, что, когда несла очередной конверт со спецпочтой, неожиданно потеряла сознание на пару минут. По ее словам, ощущения непонятные, но слегка похожи на обмороки при беременности – она даже испугалась, хотя, как говорит, после смерти мужа ни с кем дела не имела. Все семь лет.

Дьяконов подавил скабрезную улыбку.

– Да… Видать, тогда-то бумажку и подсунули, – резюмировал нарком. – Еще есть показания фельдъегеря, но другого, не того, что пакет доставил. В дверях служебного входа столкнулся с неизвестным, которого прежде не встречал, хотя работает давно и многих сотрудников знает в лицо. Бледный худой мужчина неприятной внешности и белогвардейского, как он отметил, облика, во френче и с рыжей бородкой. Никто похожий в управлении не работает. Ну, что скажете, товарищ старший майор государственной безопасности? – Ягода впился взором в подчиненного.