Макс Скай - Воспоминания биоробота
В этой фразе было бы уместно слово “людьми”, но Лекса не была человеком, а я в последнее время даже не был уверен в том, что я – человек. Богатая бесцельная жизнь, отсутствие каких бы то ни было увлечений, если не считать “Hyper-X”, слишком много свободного времени на раздумья – все это, казалось мне, медленно сводило меня с ума. И не только меня.
Я смотрю со своего балкона на тридцать первом этаже вниз, на красивый пейзаж Санрайза и весь мир, кажется мне таким же, как и раньше, когда еще не было Колыбели и биороботов. Но он не такой.
У нас все почти прекрасно. Мы все время что-то делаем, о чем-то говорим и что-то чувствуем, но мы, люди, как будто застыли во времени и начинаем деградировать. Мы потеряли собственную значимость.
Однажды нам сказали, что теперь все хорошо, что можно просто наслаждаться жизнью, делать что хочется, а не то, что необходимо делать, но никто не сказал нам, что будет дальше…
И что делать нам с самими собой.
– Ты знаешь, я очень люблю готовить, но у меня никогда не получаются блюда китайской кухни, – призналась Лекса, как-то невзначай перейдя со мной на “ты”.
– Теперь я понимаю, почему ты заказала китайскую еду, – ответил я, с удовольствием уплетая по чуть-чуть сразу несколько блюд. – Свинина и этот соус просто бесподобны.
– Да, мне тоже нравится. Ты вообще любишь такую еду?
– Да, мне нравится. Спасибо, что заказала.
– В следующий раз я обязательно предупрежу тебя.
– Да, было бы здорово, если бы я знал обо всем заранее…
Лекса сидела напротив меня и сияла от счастья, а я смотрел на ее лицо. Она как будто преобразилась и стала еще красивей. Пышные синие волосы, легкий румянец на щеках, нежная белая кожа, похожая на пастилу и яркие глаза. Они уже не были такими холодными, как раньше.
Все это время, что она жила с нами, с ней никто и никогда не общался как с человеком. Она всегда была для нас машиной, прислугой. Да, именно машиной, и иногда игрушкой – для меня.
Уборка квартиры, приготовление пищи, присмотр за детьми и сотня других мелких домашних хлопот, которыми уже давно не занимаются люди – все это делала она и, я даже не мог догадываться о том, что у нее есть чувства и что она больше человек, чем машина.
Каким-то непонятным мне образом, Лекса смогла осознать себя не только как биоробот, способный выполнять рутинную работу, но и, частично, как человек, изучающий окружающий его мир, задающий свои вопросы и ищущий ответы на них.
Да, пределы ее возможностей и понимания были ограничены – и ограничены человеком изначально, при создании – но даже в этих тесных рамках она была вполне знающим себя и свое место существом.
– Если честно, я не понимаю, почему по телевизору нас всегда называют роботами, – как будто читая мои мысли, разоткровенничалась Лекса.
– Хороший вопрос. Нам всегда говорили о том, что вы биороботы, что умеете делать только то, чему вас запрограммировали, и вы не испытываете чувств, – подтвердил я.
– Но ведь это не так, – Лекса сделала глоток слабоалкогольного мохито.
– Значит, нас обманывают? Ты поаккуратней с мохито.
– Спасибо, постараюсь не налегать. Ну, может быть, мы и не испытываем всех тех эмоций, которые испытывают люди, но я могу рассказать о том, что могу чувствовать я.
– Хорошо. Расскажи.
– Иногда я думаю, что мне знакомо чувство любви. Я не знаю, что такое любовь между людьми, но когда я смотрю различные фильмы о любви, я часто спрашиваю себя, смогла ли бы я полюбить кого-нибудь…
Она смотрела фильмы в наше отсутствие.
– И? – мне стало любопытно, о чем думает и что чувствует Лекса.
– Наверное, я смогла бы полюбить, я точно знаю, что некоторые люди мне нравятся, а к некоторым я испытываю неприязнь. Но я знаю, что любовь между мной и человеком маловероятна, поэтому я никогда не узнаю о том, что такое любовь по-настоящему.
– Почему ты так думаешь?
– Зачем человеку общаться с подобием человека, со мной, если есть другие люди?
– Да, все это настолько сложно, – согласился я и, решив немного расслабиться, тоже выпил мохито. – Любовь – это, на самом деле, большая проблема для многих людей.
– Проблема? – это слово не ассоциировалось у нее с любовью.
– Да, любовь может вести к проблемам, как и проблемы, могут быть из-за любви.
– В вашем человеческом мире все всегда сложно? – удивилась она.
– Мы сложные и неправильные существа, – сказал я. – Мы говорим одно – делаем другое, чувствуем третье. Мы обманываем сами себя, своих близких и окружающих людей, и все время суетимся. И еще – время меняет нас. Каждый день перед нами возникают новые возможности, новые люди, жизнь меняется, мы меняемся. Поэтому, любовь между людьми порой не больше, чем иллюзия, которую мы сами и придумываем, и сами же убиваем.
– Иллюзия, – повторила она это слово.
Я не хотел разрушать идеальные представления Лексы о любви, которые, как я догадывался, она почерпнула из кинофильмов, как и не хотел осложнять ее жизнь, рассказывая все о людях.
– Да, кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, – на самом деле – я заметил это, Лекса не могла настолько глубоко понять все, что хотел я сказать ей.
Она лишь мило улыбнулась. Если бы на ее месте, месте домработницы, обязанной служить нашей семье в любое время дня и ночи, вдруг оказался человек, то его бы больше тяготили вопросы – каким образом избежать этой бесплатной работы по дому?
Но Лекса даже на секунду не задумывалась об этом.
– Ладно, – я допил свой мохито.
Мы быстро опустошили с Лексой целую бутылку.
– Может, принести еще? – робко спросила она.
– Да, пожалуй.
– Сейчас принесу, – сказала она.
Она взяла пустую бутылку и, поправив свое платье, отправилась в квартиру. Прошло не больше минуты и она вернулась, держа в руке новую бутылку с напитком. Не была ли она пьяна?
Она небрежно опустилась на кресло, нарочито оголив свои ноги, каблуками смотрящие на меня. Ее глаза блестели.
Она отдала мне бутылку, я снова разлил мохито по бокалам. Она взяла из корзинки, стоящей на столе печенье.
– Смотри, здесь какая-то записка.
Записка выпала из печенья с предсказаниями, которое Лекса сломала пополам, чтобы съесть. Неожиданный способ передачи информации. Я даже не сомневался, что записка была от повстанцев, поэтому машинально протянул за ней руку.
– Это, наверное, для меня, – я выхватил записку из рук Лексы.
– Ты ждешь новостей? – удивилась она.
– Да, наверное, да, – хмуро ответил я и, развернув записку, начал читать.
В записке говорилось о том, что Мишель будет ждать меня около дома номер двадцать девять на Саммер стрит, завтра, в 11:00.
– Любовница? – улыбаясь, попыталась догадаться от кого записка, Лекса.
Я чуть не поперхнулся от ее неожиданного предположения.
– Откуда ты это взяла? – рассмеялся я. – У меня никогда не было любовниц.
– А я?! – скромно спросила она.
* * *
– Знаешь, Фил, сдается мне этого сэндвича для меня мало, – пробормотал, пережевывая пищу, капитан полиции Грег.
Два напарника сидели рядом на передних сиденьях новенького “Форда”, находясь в каком-то неказистом, мрачном, грязном переулке, и слушали полицейскую волну.
Живот Грега почти что упирался в руль, его толстые, жирные руки были покрыты серой грязью, а сам он производил впечатление неопрятного, зажравшегося полицейского, главными обязанностями которого были поедание вкусной еды и крепкий сон.
Его сослуживец, Фил, был заметно стройнее на фоне своего друга, но глядя на его лицо трудно было поверить в то, что он полицейский и хранитель закона, уж больно он напоминал закоренелого преступника.
Фил бросил злобный, потухший взгляд своих серых, похожих на сталь, глаз, на сэндвич Грега и выругался:
– Давай тогда дожирай его, и поехали еще куда-нибудь поедим!
– Да, да, – гаркнул Грег, открыл боковое окно машины и выбросил остаток сэндвича на улицу. – Отвратный был сэндвич, пусть собаки доедают.
– Ну ты и свинья, кэп, – рассмеялся Фил.
– Если хочешь, я пойду, подниму его и угощу им тебя, – предложил в ответ Грег.
– Тогда я пристрелю тебя, как собаку, – спокойно произнес Фил.
В его голосе не было ни угрозы, ни злости. Он сказал это так, будто мог, при желании, пришлепнуть кого угодно без особых раздумий и долгих переживаний.
– Пристрелю, зарежу, убью, – протараторил капитан. – Ты вообще, как попал в полицию? В твоем дерьмовом прошлом копались?
– Черт возьми, – Фил, как ни странно, остался спокоен и повернулся к напарнику, – я уже тебе сто раз рассказывал, чем я занимался раньше.
– Да, рассказывал! Но вся эта твоя история про частного телохранителя звучит сомнительно. Ты посмотри на себя. Типичный бандит, все эти манеры, разговоры, твоя одежда. Мне вообще должны доплачивать за то, что я рискую своей жизнью, работая с тобой.
– Я даже боюсь представить, где работал до полиции ты, – решив не вступать в спор, холодно бросил Фил и отвернулся к окну. – Поехали уже…
