Вячеслав Шалыгин - Власть бездны
Машина остановилась, и профессор жестом указал на боковую дверь. Егор тоже не расщедрился на комментарии. Он молча выпрыгнул из фургона, резко задвинул дверцу и проводил упылившую машину взглядом…
…«Полдня не прошло, как я здесь, а уже понимаю, что всё непросто, – Грачев двинулся в сторону города, стараясь держаться на виду, но военные у ворот упорно не желали его замечать. – Интересно, что за «Зверобой» нужен Профессору. Не трава же! Вряд ли он хочет засеять здесь всё этим сорняком. Опять же – паяльник! Будь всё так безобидно, с чего бы он угрожал? Надо первым делом спросить у наших…»
Егор поднял взгляд и невольно выругался. Военные у городских ворот больше не мелькали. Не маячили там и бойцы Профессора, но это больше не казалось удачным раскладом. Грачеву предстояло добрести до города, а затем ещё и отыскать комендатуру. Или что там имелось в Энфилде, временная администрация?
Учитывая компактность городка, задача представлялась не самой сложной, но Грачев всё равно предвидел проблемы. Даже с его вполне приличным английским, спросить дорогу он не мог. На улицах городка царила подозрительная пустота.
В чем дело, выяснилось очень скоро. На дверях домов, на стенах и столбах желтели наклейки с простым понятным текстом. Власти объявили эвакуацию в связи с высокой угрозой атаки с моря. Гражданам предлагалось покинуть город самостоятельно либо на транспорте военных и спасателей. И сделать это следовало в течение трех часов.
5
Атлантогенез
Резко наступившая темнота, жуткая тряска, оглушительный вой и грохот, а затем краткий миг падения и удар, от которого онемели внутренности. Это всё, что запомнил Семен. И не возникло никаких воспоминаний о прошедшей жизни или жутких фантазий о ближайшем будущем. Охвативший его страх почти вырубил способность соображать.
Включился Пасюк, когда откуда-то сверху на него рухнула холоднющая соленая волна. Сначала она едва не добила Семена, настолько тяжелым оказался её удар, но затем Пасюк взбодрился и начал отчаянно барахтаться. Пару секунд ему не удавалось двинуться с места, но затем он то ли случайно, то ли рефлекторно цапнул замок привязного ремня и наконец куда-то поплыл.
В темной, насыщенной пузырьками воде Семен не видел ориентиров, поэтому полагался на ощущения. Опять же, не осознанно, а повинуясь инстинкту самосохранения. На долю секунды он замер, почувствовал, что всплывает, и снова начал барахтаться, но теперь не как тряпичная кукла в водовороте. Можно даже сказать – начал выгребать. Правда, грести получалось только руками.
Семен на миг замер, анализируя ощущения, и вдруг понял, что ноги не слушаются! И сразу за этим пониманием пришла острая боль в спине. Сначала Пасюка охватила полнейшая паника, но затем вдруг обрушилась какая-то странная отрешенность.
Семен продолжил грести, содрогаясь от каждого движения. Страшная боль разливалась по верхней части тела волнами в такт гребкам, но Пасюк не останавливался, надеясь, что боль пронзит и ноги. Удивительное вроде бы желание, но не в такой ситуации. Только ощутив боль ниже пояса, Семен мог обрести уверенность, что не случилось самого страшного. Что онемение в ногах – это результат ушиба, а не перелома позвоночника.
Вода кругом бурлила, закручивалась воронками, Семена бросало из стороны в сторону, но Пасюк упрямо выдерживал направление и вскоре очутился на поверхности.
Над водой царил серый сумрак и повсюду сталкивались высоченные волны, по которым гуляла обильная пена. Семен судорожно вдохнул, повертел головой и заорал, как новорожденный – не для того, чтобы позвать на помощь, а просто потому, что так затребовал организм. Пасюк по-прежнему ничего не соображал и полностью подчинялся инстинктам.
Тело вдруг затряслось, то ли от жуткого холода, то ли от стресса и боли – а скорее от всего сразу. Сёма на миг забыл, как держаться на воде, и вновь ушел с головой под ближайшую волну. Инстинкты опять взвыли, в сознании будто бы что-то вспыхнуло, и Пасюк снова отчаянно заработал руками. Да так заработал, что через минуту очутился метрах в пятидесяти от места катастрофы. Сознание вновь помутилось от боли, но когда наступило минимальное просветление, Семён выяснил, что и на этот раз выбрал верное направление. Из серого полумрака показались скалы.
От холода тело почти не слушалось, теперь уже целиком, но одновременно холод служил обезболивающим. Поэтому Пасюк упрямо плыл к скалам. Другой бы, наверное, давно плюнул на всё и мирно ушёл на дно. Но только не Сёма! Не остановил Семёна и даже не заставил снизить скорость и тот факт, что на ближайших к воде камнях копошились какие-то крупные твари.
Боль чуточку утихла, и Пасюк вновь начал соображать, а глаза попривыкли к утреннему полумраку, так что сомнений у Семена не возникло. На камнях сидели не какие-то выжившие после катастрофы люди. Это были огромные, размером с теленка, твари, очертаниями напоминающие лобстеров. Разглядеть детали Пасюк не сумел.
У Семена мелькнула мысль сменить направление, но лишь мелькнула, не более того. Пасюк отлично понимал, что каждый лишний гребок может стоить ему жизни. Встреча с «лобстерами», а это наверняка была какая-то разновидность атлантов, тоже не сулила ничего хорошего, но выбора, по сути, не оставалось. Сначала Семену требовалось ощутить опору, отдышаться, а уж после искать решение новой проблемы.
Когда Пасюку оставалось проплыть метров пять, атланты перестали копошиться и развернулись к воде. Семен вдруг разглядел обглоданную человеческую руку в клешне у одной из тварей и понял, что оторвал атлантов от раннего завтрака. Впрочем, они явно не расстроились. Завидев свежее мясо, твари тут же засеменили к урезу воды.
Похоже, найти точку опоры и отдышаться Семену всё же не светило. Ситуация упрямо подталкивала его к бесславной капитуляции. Ведь на лишние гребки сил не осталось. Или силы остались? Всё-таки жизнь на кону, не сто рублей!
Что вдруг нашло на Пасюка, откуда он добыл внутренние резервы, Семен не сумел объяснить даже самому себе. И почему решил нырнуть, почему доверился интуиции, на которую прежде не сильно рассчитывал, Сёма тоже не знал.
Как только атланты сорвались с места, Семен собрал остатки сил, нырнул и принялся энергично грести, уходя на глубину и одновременно двигаясь вперед.
И что удивительно, он не уперся в скалы, а проплыл гораздо дальше. Что за расщелина приютила Семена, он не понял, но мысленно сказал ей спасибо. Огромные «лобстеры» за ним не полезли.
Пасюк пошарил руками, нащупал стенки и условный потолок расщелины и двинулся дальше, постоянно проверяя, есть ли возможность всплыть и глотнуть воздуха.
Такая возможность представилась, когда Сёму начало распирать от желания вдохнуть и на смену отчаянно-боевому настрою опять пришла паника. Пасюк рывком всплыл, резко поднял голову над водой и больно треснулся макушкой о каменный свод. Но эта боль казалась даже сладкой. Такой же сладкой, как воздух, хоть он на самом деле оказался затхлым, словно в сыром склепе.
А ещё в этом тесном убежище Семен чувствовал себя гораздо комфортнее, чем в открытом море. В первую очередь потому, что вода казалась теплее. И не беда, что здесь подозрительно попахивало, зато свод мягко и красиво светился.
Семен провел пальцем по камню. На своде остался темный след. Похоже, светилась какая-то местная плесень. Разглядеть что-либо при такой весьма условной подсветке получалось с трудом, но лучше уж так, чем в полной темноте. Чисто психологически лучше.
Впрочем, расслабился Семен рановато. Не успел он осмотреться, как в спину, чуть выше правой лопатки, ему впилось что-то острое. Будто бы ткнули толстой иглой. Переохлаждение притупило боль, да и какая это боль после кошмара, испытанного в море? Но Пасюк всё равно невольно дернулся и взвыл. Дотянувшись, он ухватил какое-то упругое, скользкое существо, размером с крупного угря, отодрал его от спины и швырнул в темноту.
Боль поутихла, и Семен, не задумываясь, поплыл дальше по расщелине. Светящийся свод впереди вроде бы становился чуть выше, и этот факт внушал надежду, что где-то там найдется сухое местечко, на котором можно будет спастись от новой напасти – гигантских пиявок. Похоже, они тоже имели «атлантическое происхождение», как и те «лобстеры».
Ещё трижды Семену приходилось выгибаться от боли и отдирать от себя скользких тварей, прежде чем слабое течение вдруг вынесло его на порог полуметрового «водопада». Пасюк плюхнулся в очередной водоем, всплыл и осмотрелся, насколько смог.
Потолок окончательно сделался высоким, а вокруг заметалось эхо. Расщелина вывела в какой-то грот. Сухого пространства Семен по-прежнему не видел, но это больше не имело принципиального значения. «Атлантическим пиявкам» в гроте определенно не понравилось. Они отстали, как только Семен пересек условную границу водоема.
