Олег Синицын - Скалолазка и мертвая вода
Интересно, может, для любителей. Лично меня тут же вытошнило желчью.
Суперагент Ричардсон, к несчастью, оказался слишком близко к пробоине. Его всосало мигом. Руки и ноги какое-то мгновение торчали из отверстия, а потом исчезли. Хотя, почему – к несчастью? Здесь не разберешь, кому повезло больше.
Второго агента и пилота я уже не видела. Они потерялись в темноте дальнего конца салона. Чиву летал в невесомости парой метров ниже серповидной пробоины. Когда его перевернуло, я увидела на лице этого идиота благостное выражение.
Не знаю, что на меня нашло в тот момент. Нужно было готовиться к смерти. Только большие оптимисты могли фантазировать в нашей ситуации на тему спасения. А меня мучил вопрос…
– Что такое мертвая вода? – закричала я румыну.
Чиву мерзко улыбнулся, обнажив желтые щербатые зубы. Салон вокруг него трясся, словно в припадке. Воздух ревел.
Румын выдал фразу, из которой я расслышала только обрывки:
– Читай легенду… отрок Ганеша…
А потом салон разломился. На две части.
В одной осталась я. В другой – все остальные.
Их соединяли теперь только пучки кабелей, тянувшихся от хвоста к кабине пилота. Я надеялась, что эта связка не даст самолету развалиться, но кабели начали лопаться, словно нити.
И неизбежное наступило.
По глазам резануло ослепительное голубое небо. Массив носовой части с крыльями стал стремительно удаляться от меня. Чиву некоторое время болтался в срезе фюзеляжа, а потом, как кукла, улетел куда-то вверх.
А может, вниз. Все перемешалось. Хвост, в котором я осталась, тоже вертело, как…
Контуры падающей передней части самолета начали расплываться. Воздух был настолько разрежен, что зрение тут же подсело, как при близорукости. Хорошенькое дело!
Я вырвала кислородную маску вместе с небольшой емкостью химического генератора, выдернула чеку, как предписывает инструкция – всегда в самолетах читаю инструкции, – и вдохнула живительного кислорода. Отбросила все в сторону, потому что увидела тот ярко-красный матерчатый тюк, который вывалился на меня из шкафчика раньше. Он плавал парой метров выше. Я вдруг поняла, что это такое.
Парашют, черт возьми!
Оглушающий рев терзал измученные барабанные перепонки. Я оттолкнулась от стенки салона и крепко вцепилась в брезентовую ткань ранца.
И очень вовремя!
Хвостовую часть фюзеляжа, в которой я болталась, перевернуло. Меня выбросило за ее пределы. Навстречу тысячам метров пронзительной пустоты.
Потоки воздуха тут же подхватили мое тело, словно невидимые призраки. Начали крутить и мять, рвали волосы на голове. Холод продрал до костей, ледяные бритвы безжалостно резали щеки.
Несколько мгновений было видно, как рядом, кувыркаясь, уходила вниз огромная хвостовая часть самолета. Этакий компьютерный спецэффект для голливудского боевика. Но я знала, что это не фильм!
Говорят, полет на парашюте остается в памяти прежде всего необычными картинками, которые невозможно увидеть из окна пассажирского самолета. Говорят, вид из парашютной беседки такой же, какой открывается с вершины покоренного пика, только еще лучше. Земля под тобой кажется географической картой, полной удивительных откровений. Бесконечной плоскостью с геометрическими фигурами полей, дорог и людских построек. При взгляде на эту плоскость зарождается подозрение, что, возможно, под ней все-таки лежат три кита на огромной черепахе…
Я не видела ничего. Вместо того чтобы спокойно планировать на парашюте, я с ним боролась.
Никогда не прыгала с парашютом, и ничего удивительного в этом нет. Как-то не требовалось ни в домашнем хозяйстве, ни на работе – в архиве государственных актов. Мне моих гор хватало выше крыши.
Я вцепилась в кроваво-красный тюк мертвой хваткой. В голове мешанина паники и страха, над которой царила единственная мысль. От нее зависела моя жизнь. Она звучала так: только не отпустить! У меня есть парашют, и я должна им воспользоваться… Будет смешно, если, выкарабкавшись из такой сумасшедшей передряги, имея средство к спасению, не доберусь до земли существом мыслящим и физически не пострадавшим.
Воздушные потоки кувыркали меня, словно в центрифуге. Я нашла лямки, но просунуть в них руки и надеть парашют на плечи не успела. Глупо держала их, не представляя, что делать дальше.
Насколько помнила из фильмов, со сложенным парашютом не приземляются. Это неправильно, и, наверное, противоречит инструкциям. Чтобы раскрыть купол, нужно дернуть за какое-то кольцо. Только где оно?
Кровавый тюк с тесемками и лямками казался мне страшным и непонятным агрегатом – сложнее любого карбюраторного двигателя. Ну что за свинство!
Вот, например, какая-то петля болтается. Для чего она предна…
Уу-у-ухх!!
Едва я потянула за петлю, как брезентовый тюк с такой силой рванулся из моих рук, что я едва не выпустила лямки. Раздался хлопок, словно кто-то тряхнул простыней.
Стиснув зубы, я мертвой хваткой держалась за лямки, а над головой распустился огромный прямоугольный купол цвета пролетарского знамени, на котором белыми буквами – каждая ростом с человека – было выведено: «Дом, милый дом». Прямо как на коврике в прихожей заурядной американской семьи. И лишь маленькая приписка внизу – «US ARMY» – смазывала впечатление.
Так я и спускалась, держась за лямки парашюта и уставившись в эту надпись. Даже неба не видела. Ветер стихал, разреженность воздуха исчезала, дышать становилось легче.
Летела до тех пор, пока ноги не воткнулись в рыхлый снег…
Прямо в Светкином платье провалилась по пояс в сугроб. Не успела поднять голову, как «милый дом» накрыл меня и еще пять-шесть квадратных метров вокруг. Словно заботливая мамочка.
Я выбралась из сугроба, запутавшись в стропах. Мягкая полиамидная ткань колыхалась над головой, прилипая к рукам и шее. Я долго барахталась под какой-то буквой «М», а когда выбралась на свет, ахнула.
Что произошло с природой? Ведь во Франции стояло лето!..
Насколько хватало глаз, меня окружали сугробы. С одной стороны возвышалась красивая заснеженная вершина, похожая на потухший вулкан. С другой – гора поменьше. Я оказалась в «седле» между ними. Пространство передо мной затянула вата облаков. Над ними светило яркое беспечное солнце. Что находится за этими облаками? Неведомая долина или… другие горы?
– И это называется Англия? – спросила я, обращаясь к облакам. – Это самое… Люди-и! Куда меня занесло?..
Съездила на вечерок во Францию. Погуляла, повеселилась. В итоге очутилась в каких-то Гималаях!
Часть II
Татуированный берег
Глава 1
Записки из холодильника
Солнышко на ясном голубом небе припекало, но теплей от этого было только горной вершине над моей головой. Ее снег искрился от удовольствия, играл в солнечных лучах желтыми и розовыми оттенками. По российским меркам морозец стоял небольшой – градусов пять ниже нуля. Вот только одета я совсем неподобающе. В тонкое платье для приемов и коктейлей.
Глаза еще не успели налюбоваться заснеженными кручами и ледниками, а кожа уже ощутила едкий морозец. Сразу вспомнились Светкины слова о том, что платье универсальное, на все случаи жизни. Не знаю. Может, Светку оно и согревает в холода (скорее всего, ценою), а меня ничуточки. Чувствовала себя медведицей с содранной шкурой.
От холода колотило так, словно держалась за оголенный электрический провод. Зубы выбивали дробь, при желании из нее можно было выделить позывные азбуки Морзе.
Быстро замерзли ноги. Туфли покоились в особняке. Да и вряд ли они спасли бы меня в этих сугробах.
Ступни и щиколотки сначала ломило от холода, а потом они просто онемели. Я сидела на сложенном парашюте и старалась их растереть. Получалось еле-еле – кровь течь по жилам не хотела.
Эх, устроиться бы в кожаном креслице, протянуть ножки к камину! Можно и без барства. Развести обычный костерок. Только нет у меня ни дров, ни спичек. Одно только желание – согреть конечности. И тело тоже. А внутрь не помешало бы коньячку залить.
Холл-лодно-о…
Желание согреться полностью занимало мысли. А еще я немного завидовала моим попутчикам, которые погибли в первые минуты катастрофы. Тем, кто при декомпрессии сразу потерял сознание. Кто не нашел парашют, в отличие от меня. Кто сейчас уже выяснял отношения у ворот рая с апостолом Петром.
А мне предстояло погибнуть мучительной смертью… От холода. Я замерзну уже к ночи, если останусь здесь, на парашюте. Если отправлюсь вниз, то сначала отморожу ноги, а потом, когда рухну в сугроб, буду медленно покрываться корочкой льда.
Даже будь на мне дубленка, а на ногах ватные штаны и валенки – выбраться из этого Памира было бы не просто. Отыскать, так сказать, дорогу к людям.
Досада! Даже не знаю, где очутилась!
Поела снега, слегка утолив жажду, а вот голод только разыгрался. Есть хотелось так, что сожрала бы даже сырого кролика. Только кролики по горам не бегают. В снегах вообще живности нет! Помню, смотрела какой-то фильм про команду футболистов, потерпевших авиакатастрофу в горах. Так они там покойников ели…
