Евгения Лифантьева - Орк-лекарь
И сразу же раздался тихий шепот:
— Будь покоен, путник, на моей земле.
— Благодарю тебя, хозяин! — отозвался я. — Пусть будет к тебе благосклонна Судьба!
Шепот, шорох, ощущение коснувшегося лица легкого ветерка — и все стихло.
Я расстелил одеяло, закутался в него, подложил под голову шапку и моментально заснул.
Глава 10
Черен червь чертога,Точит прочный камень.Канет ночь в пучину,Катит коло солнца,Стены в сети трещин,Твердь песком струится,И лишь куча щебня,Где был гордый замок.
Голоса шептали, перекликались, звали… Я брел в тумане, не различая, где верх, а где низ. Только каменистая почва под ногами давала хоть какой-то ориентир. Ее прочность была реальной. И еще — я откуда-то знал, что эта дорога сквозь бездну не изменится, пока я не захочу этого.
В голове крутились мысли о бренности всего живого, о том, что любой мир в конце концов устает и рассыпается в пыль. Существование мира — такая же капля, как жизнь человека — или орка, неважно…
Вдруг я почувствовал, что уже не один на этой дороге. Рядом со мной шла женщина. Сказать, что она была красавицей, — это ничего не сказать. Она была похожа на отфотошопленную фотографию из глянцевого журнала. Все, что мешает, убрано, все, что привлекает, усилено.
Наверное, именно такой видела себя в своих мечтах Аданэль.
У моей неожиданной спутницы была великолепная фигура. Черное с красным платье соблазнительно обтягивало ее талию, такую тонкую, что я мог бы обхватить ее ладонями, а выступающие соблазнительными холмами груди — белые и полные. Глубокое декольте позволяло видеть даже ямочку между ними — «дорогу страсти», как писали в старых балладах. Платье было таким открытым, что казалось — еще чуть-чуть, и наружу вырвутся непокорные соски. Но чуда не происходило, и я поднял глаза выше. Гордая шея, мраморно-белая кожа лица, волны черных кудрей, ниспадающих на плечи… Глаза… Нет, я так и не понял, какого они цвета — синие или черные. Нереально длинные ресницы отбрасывали густую тень. Да и не хотелось мне почему-то смотреть в глаза этой женщине. А вот полные чувственные губы вызывали желание впиться в них поцелуем. Казалось, они только и ждут этого, именно для этого и созданы…
Дав рассмотреть себя как следует, женщина задумчиво, словно ни к кому не обращаясь, спросила:
— Уверен ли ты, смертный, в выбранном пути?
«Еще одна богиня на мою голову», — подумал я.
Но вслух ответил:
— Я никогда ни в чем не уверен, о, прекраснейшая!
— Так зачем же ты спешишь, ускоряя свою гибель?
— Без движения нет жизни, — решил пофилософствовать я.
А что? Пусть я выгляжу как зеленая мартышка, но, может, красавица купится на изысканные речи?
— О, как ты прав, смертный! Только движение, только бесконечная изменчивость — основа всего и вся. Любые границы — это смерть. Любые законы сдерживают развитие. Эпоха сменяет эпоху, форма меняется на бесформие, из которого вырастают новые формы, старое разрушается. Его место занимает юное и более сильное. Зачем тебе этот ветхий мир? Разреши событиям идти своим чередом.
Мысли у меня в голове метались, словно хомяки в банке, когда рядом появляется кошка. Дамочка и права, и не права одновременно. Жизнь — это сложно организованная материя, которая существует по строгим законам и ограничена в пространстве. Форма не может изменяться бесконечно, в конце концов она превращается в свою противоположность. Здоровая клетка, изменившись до состояния «не такая, как все», становится раковой…
Поэтому я молчал.
— Ты согласен со мной, смертный? — величественно повернула ко мне голову женщина. — Или ты посмеешь спорить?
— Я никогда не спорю с такими красивыми женщинами, как вы. Даже если они не правы, — усмехнулся я. — Как говорится, если дама сделала глупость, извинись перед ней, а то будет хуже.
В руках у красавицы появился веер: черные, карминные и ярко-розовые перья. Женщина гневно ударила им себя по ладони:
— Проклятый сексист!
— Я — орк, мадам, — я пожал плечами.
— Грязный, тупой сексист, не способный к творческой мысли! Свинья в облике разумного существа!
Размахнувшись, красотка попыталась отвесить мне пощечину. Я перехватил ее руку и нежно поцеловал. Правда, для этого пришлось сжать ей запястье так, что, наверное, на коже останутся синяки.
Женщина вырвалась, отскочила на шаг:
— Я тебе никогда не прощу моего унижения!
— О, как вы прекрасны, мадам!
Я попытался хоть как-то исправить дурацкую ситуацию. Какая-то странная дамочка, я ей комплименты говорю, а она дергается.
— Если вам будет приятно, ударьте меня, любое ваше прикосновение — это как касание розового лепестка…
Я всегда знал, что я — идиот. Теперь в очередной раз убедился в этом. Она же ударила! Да так, что я очнулся на полу разрушенного здания с ощущением, будто меня лягнула лошадь.
Дотянувшись до фляги, я сделал несколько глотков травяного отвара. Голова гудела и раскалывалась, словно внутри работали отбойный молоток на пару с «болгаркой», но старухино зелье привело меня в чувство. Я осмотрелся.
Неизвестно когда вернувшийся Маня дрых у двери. Небо уже посерело, так что я решил не ложиться больше спать. Развел костерок, разогрел остатки вчерашнего травяного отвара, достал из сумки сушеное мясо и лепешки. Ненасытный Маня, как только почувствовал мое шевеление, подобрался поближе к костру. Видимо, рассчитывал, что я угощу его. Но что-то вдруг привлекло внимание пса. Он обежал углы комнаты, нырнул в проход, ведущий в более разрушенную часть здания, и сразу же вернулся, держа в зубах здоровенную змею. Двухметровая кобра была мертва — голова размозжена в лепешку, «капюшон» порван, тело безвольно болтается.
Гиено-волк гордо положил труп у моих ног. Умерла тварь совсем недавно — даже кровь не успела запечься.
— Это ты ее так? — удивленно спросил я у Мани.
Действительно, когда бы он успел? Отсутствовал всего мгновение, а с такой тварью враз не справиться. Но мое «транспортное средство» отрицательно помотало головой и подняло глаза наверх.
— Дух места? — продолжал гадать я.
Что ж, надо поблагодарить хозяина. Я капнул на песок еще немного «угощения для духов».
— Нет, это не я, это Судьба, — зашелестело в ответ. — Камню давно пришла пора упасть, и когда убийца дотронулся до него, произошло то, что должно было произойти. Я не стал тебя будить…
Опять Судьба! При этом о ней все говорят с затаенным страхом и считают, что я как-то могу на нее воздействовать…
Может, та дама во сне и была Судьбой? Нет, не похоже. Такие вспышки ярости в отношении мужчин бывают у тех дамочек, которые выросли в убеждении, что «всем мужикам только одного и надо». Такие дамочки торгуют собой оптом и в розницу, порой даже очень успешно. Считают себя очень умными, но всегда чувствуют недооцененными. Истеричность, беспричинная обидчивость, ненависть ко всем мужчинам вместе взятым и к каждому в отдельности — и при этом неспособность решать свои проблемы иначе, кроме как используя мужчин… В общем, обычная стерва-истеричка из тех, что толпами ходят к Борьке Рубинштейну. В принципе, я их даже понимаю. Очень неприятно чувствовать себя не личностью, а товаром.
Но с моим пониманием Судьбы эта красотка никак не вязалась. Фортуна может быть ветреной, Судьба — жестокой или доброй. Но в продажности ее не упрекнуть. Купить удачу невозможно. Разве что придется платить равноценной монетой.
Впрочем, медитировать по поводу того, что же за тетка шарахается по туману, мне было некогда. Принесенная Маней змея — это прекрасный завтрак для нас обоих. Я разделал тушку. Несколько кусков зажарил на костре, а остатки отдал гиено-волку. Маня с удовольствием сгрыз мясо.
— Вкусно? — спросил я Маню, поднимаясь. — Вот бы каждый день такие подарки от Судьбы получать.
Глава 11
Однако что-то в окружающем пространстве изменилось. Исчезло блаженное ощущение безопасности. Вроде бы дорога оставалась такой же, как и была. Разве что местность постепенно понижалась — ближе к горам, за чередой невысоких увалов, должна открыться котловина с озером. Вроде бы Красные Псы, владеющие этими землями, — союзники Седых Волков, так что местные пастухи не должны относиться ко мне враждебно. Однако весь день меня не покидало ощущение тревоги.
В полдень, увидев недалеко от дороги березовый колок, я решил передохнуть. Слишком жарко для комфортного путешествия. Но, отпуская Маню, я шепнул ему:
— Разомнись, но не убегай далеко!
Волк понимающе кивнул. Его тоже что-то тревожило.
Здесь, ближе к озеру, деревья попадались чаще, так что дорога не просматривалась на несколько километров вперед. Недалеко от приютившей меня рощицы она резко поворачивала за холм, а дальше пряталась то ли за кустами, то ли за молодыми деревьями. Расстояние не позволяло разобрать, что же там растет. Но эта полоска зелени почему-то привлекала мое внимание. Однако, решив, что все равно ничего не разгляжу, я занялся костром.
