Федор Березин - Допрос с пристрастием
Хистер уже давно шарит руками у кобуры. Присматривающий за ним краем глаза Кварод готов шарахнуться от очереди. Пожалуй, тело «железного дровосека» — сталтеха — будет неплохим щитом. Однако Хистер не начинает стрельбу. Но он взбешен не на шутку. Он делает знак своим дуболомам. И тогда все еще мечущегося поблизости Бармалея внезапно хватают за руки и швыряют под ноги фюреру. Лицо у Бармалея белое. Это особенно заметно в контрасте чернющей бороды. Как раз за эту самую бороду Хистер и поднимает его с пола.
— Ты больше не командуешь Группой! — шипит он прямо в слезящиеся глазенки Бармалея. Затем он обводит взглядом помещение и спрашивает: — Кто из его заместителей здесь?
Кварод оставляет бессмысленные тестеры и вскакивает по стойке «смирно». Возможны два варианта. Первого, когда его расстреляют тут же, на месте, он опасается не сильно. Хуже второй. Что, если ему сейчас прикажут задействовать алмазную пилу в отношении настоящих рук и ног живого человека?
— Ты — Кварод, кажется? — припоминает Хистер.
— Командующий лабораторией перспективных научных исследований Кварод! — докладывает тот скороговоркой.
— Теперь ты главный, Кварод, — сообщает Хистер. — Самый главный во всех лабораториях. Смотри, не подведи меня. Мне нужны результаты. У нашего Ковчега слишком много врагов.
— Они будут, мой фюрер! — отзывается Кварод, не моргая, и тут же совершает мысленный прыжок в холодную воду. — Однако проблема очень сложна. Потребуется время, мой фюрер.
— Ускорься, Кварод. Даю тебе высочайшие полномочия и «золотой» приоритет во всех делах, — объявляет о новой милости Хистер.
Затем он припечатывает коленом по носу Бармалею. Натертый бежевый кафель лаборатории пачкается. Великий фюрер тянет бывшего командующего Группой лабораторий за бороду прочь из помещения. За ним к выходу несутся дуболомы.
30. Барьер
Неизвестно, понимали ли организаторы процесса всю сложность акции до конца? Очень похоже, что они в этих делах вообще не ориентировались. Поэтому вся организация автоматическим образом легла на плечи их подчиненных. Нет, к счастью, не только на самую нижнюю цепочку подчинения. То есть солдат и сержантов. На столь низком уровне исполнителей здесь бы вообще ничего не получилось. Но старшие офицеры и даже «младшие» генералы имели представление о том, с чем придется встретиться. Правда, их предвидения остались на теоретическом уровне. А вот вся практика вывалилась на головы самого нижнего звена. Солдаты и сержанты — вот на кого все свалилось.
Например, рядовой Леон Азриэль был попросту в ужасе. Нет, он и ранее представлял, что танк — это не спичечная коробка. Но все же, когда он наблюдал, как от подвижки его «Меркавы» дребезжат стекла в целом квартале ливанского Бейрута, то начинал считать израильских инженеров гениями, научившимися сдвигать горы. Новейшие компактные электродвигатели, втиснутые на место старого американского дизеля, позволяли тяжеленной машине разгоняться за секунды до сорока километров в час. Больше того, Азриэль неоднократно въезжал своей машиной на уклон в пятьдесят градусов. Невиданное достижение для любой тяжелой техники. Еще бы! Ведь новые электрические двигатели основывались на открытии сверхпроводимости при комнатной температуре. То есть на его израильскую армию работали самые передовые из мировых технологий.
Однако сейчас все эти чудеса оказались пшиком. Черт побери! Они еще даже не вступили ни в какое сражение, а танки уже сдохли. Неизвестно, что ждало их там, в таинственной Зоне, но три «G» окружающего локацию Барьера превратили всю эту мощь в смешную пукалку. Да что там три «G»! Пока сила тяжести не достигла полутора, все было как бы и ничего. Подумаешь, моторы завыли громче, а сам танк начал проваливаться в грунт несколько глубже, чем обычно. Но когда вдавливающая «Меркаву» природная сила достигла двух сил тяжести планеты Земля, танк попросту остановился. Ревели моторы, однако танк не мог сдвинуться с места. Оно, конечно, понятно. Леон сам теперь весил не обычные свои семьдесят два, а уже сто сорок четыре. Это не считая ботинок и прочего. Он едва-едва умудрялся пошевелить рукой, а тем более ногой.
Теперь стало понятно, почему перед этим волшебным русским Барьером командиры заставили сгрузить с танков всё, что возможно. Сейчас под броней не было ни одного снаряда. Если вдруг враг нападет на них сразу после входа в Зону, им несдобровать. Потому, что внутри не осталось не только снарядов, но и тех, кто должен их применять. То есть наводчика и заряжающего. Этих ребят отправили сквозь Барьер пешком. Так что в кабине с Азриэлем находился только командир танка. Может быть, выгнать наружу стоило и его тоже? В конце концов, теперь и он давал дополнительные сто сорок, или сколько-то там кило. Несчастная машина когда-то запросто волокла на буксире что-нибудь подобное себе. Даже такую же «Меркаву». Но одно дело, когда шестьдесят дополнительных тонн просто прилежно катятся позади на сцепке. Совсем другое, когда они сваливаются на те же гусеницы. Можно сказать, на танк положили сверху еще один такой же. Просто как спичечную коробку. Что же будет дальше, когда «Меркава», с изначальным весом в шестьдесят тонн, дорастет до ста восьмидесяти? Именно столько вроде бы весил мифический немецкий «Маус». Но ведь именно три «G» обещали офицеры в центральной части Барьера. Однако зачем было волноваться о том, что будет впереди, если танк и так отказывался двигаться.
— Похоже, всё, господин лейтенант! Приплыли! — доложил Леон командиру. — Сейчас наши хваленые сверхпроводники пойдут вразнос.
— Снижай мощность, Азриэль! — отозвался командир танка. — Пусть рулит на холостом. Подождем тягачи.
— А где ж они, господин лейтенант? Говорили, что будут тут, а…
— Уймитесь, Леон! — оборвал его начальник. — Наверное, с передовым танком проблемы. Доволокут его, тогда и нами займутся. Давай помолчим, надо экономить силы.
Тут лейтенант Кац был прав. Языком-то получалось, конечно же, проще двигать, чем рукой, но все равно. Какие разговоры, если сердце еле-еле справлялось с перегонкой крови. «Мамочка родная, — подумалось Леону, — а что, если эти тягачи будут там еще час возиться? Может, мы тут сдохнем от остановки сердца? Надо спросить у лейтенанта, сможет ли сердечная мышца так долго перекачивать потяжелевшую кровь?»
Однако командир танка отозвался сам. Но то, что он сказал, Леона нисколько не обрадовало.
— Ну и дураки же мы, Азриэль. Вернее, я сам. Какого хрена мы позакрывали люки?
— Так это ж… — растерялся механик-водитель. — Мы обязаны держать повышенное давление воздуха внутри, чтоб не пролезли ихние эти… Как их…
— Скорги, да? — подсказал лейтенант.
— Во-во, скорги, — с трудом кивнул Азриэль.
— Скорги-то скоргами, — задумчиво произнес лейтенант Кац. — Но хватит ли у нас силы поднять люк теперь, если чего? Сможем ли мы выбраться?
«Ничего себе проблемка!» — обмер израильский рядовой.
31. Власть
Кварод размышляет. В происшествии с механоидом есть большой минус. Пытка машины легко преобразовалась в экзекуцию над человеком, доказывая взаимосвязь всего сущего в этом мире. Благо издевательства над бывшим начальником поручены не его лаборатории, а производятся в каких-то других помещениях Форта. Еще имеются плюсы. В распоряжении Кварода теперь все ресурсы Группы лабораторий. Да и, наверное, дополнительные, если он запросит. И никто не сможет возразить. А в лабораториях можно абсолютно всех сотрудников направить на одно дело. Его дело. Кроме того, все счетные мощности вычислительного комплекса научного отдела тоже удастся нацелить на одно. Да, о таком просто помечтать — и то приятно. Здесь же — реальность. Не для этого ли он когда-то оставил Большую землю и отправился прямиком через Барьер?
Кроме того, все ученые еще и перепуганы. Надо же, какую аферу провернул младший заместитель Кварод? Одним махом скинул главного и обошел всех замов. С таким пройдохой лучше не связываться. Лепить на него порочащую докладную — дело гиблое. Попросту опасное. Не хватало отправиться вслед за несчастным Бармалеем. Теперь все его жалеют. Но про себя. Вслух другое. Очень правильно, что фюрер снял с должности эту бездарь. Надоел уже. Столько месяцев у лаборатории никаких сдвигов. То ли дело Кварод. Это ж голова! Сейчас мигом воплотим все долгострои в жизнь.
Конечно, такое счастье не навсегда. Если наука не даст каких-то стоящих, причем исключительно по мнению Хистера, результатов, Квароду несдобровать. Последует вслед за Бармалеем. То есть не только с должности, но и… Подробности размазывать некогда. Однако вопрос вот в чем: будет ли для Хистера достойным результатом раскрытие каких-то сложных структур языка Зоны? Тем более, что скорее всего это будет и не язык вовсе, а нечто другое. Может, совсем новое и непонятное. В конце концов, у Кварода в распоряжении лишь несколько десятков ученых. Да и разной они классификации. Это не сравнить с нормальным институтом. А ведь проблема так сложна, что для ее решения нужен даже не один институт. Не помешало бы министерство. Короче, в конце пути Квароду однозначно не сносить головы.
