Андрей Васильев - Дороги судеб
Мы не стали задерживаться у облагороженного источника, набрали воды и вернулись в лес, там действительно нам было спокойнее. Ребята, собиравшие ветки, отыскали небольшую ложбинку, в которой разведенный костер был почти незаметен для пытливого глаза, если такой найдется. Отблески его уловить было можно, но не более того.
– В Диком поле есть жизнь, – глядя на огонь, произнес Голд, пошебаршил в костре палкой и пояснил: – Я не про биологическую жизнь вроде сусликов говорю, я про другое.
– Это не новость, – влезла в разговор Настя. – Еще когда Проф предположил, что жизнь там будет, и очень скоро. Кочевники там объединятся, так он тогда предрекал.
– Кочевники в большинстве своем не умеют так орудовать топорами. – Голд бросил быстрый взгляд на Настю. – Это не азиатский инструмент. Нет, японцы или малайцы – возможно, но… Плотничество не из их сказки, таковы законы ментальности. Да и ковшик этот тоже не монтируется с ними. Джебе?
– Я, – отозвался казах, сидящий рядом с Наемником.
– Скажи мне, – попросил Голд, – ты, или твой отец, или твой дед такую штуку, которая у родника, сделали бы?
– Если попрактиковаться, возможно, – невозмутимо сообщил Джебе. – Но в целом работа с деревом – это не наше. У нас деревьев и во времена моего прапрадеда особо не было, а теперь совсем не стало. Мы бы заказали такое, если бы оно нам понадобилось.
– Про что и речь. – Голд насмешливо взглянул на Настю. – Ну, мисс Скепсис, что скажете?
– Значит, это сделали не азиаты, – невозмутимо заявила та. – Значит, это сделали русские. Только они умеют блох подковывать и из топора кашу варить. И из бересты ковшики плести.
– Чушь, – вступил я в разговор. – Нет, ирония мне понятна, но если абстрагироваться от нее, то не обязательно это были русские. Это мог быть мастер из любой ветви славянских народов. Но не европеец.
– Почему? – Голд посерьезнел. – Европа за последние лет двести, конечно, порядком почернела и большей частью приняла ислам, но кое-где на местах еще осталось коренное население. Может, это был какой-то моравец или шотландец?
– Да нет. – Я щелкнул пальцами. – Я такую кладку уже видел. Давно, правда, но видел. В музее. Она называлась то ли «в лапу», то ли «в чашу», не помню уже точно. Избы так рубили наши пращуры, понимаешь? Шотландец или моравец – это другая культура, они бы по-другому сделали. И береста не их материал, сроду тевтоны и британцы в лаптях не ходили.
– Аргумент, – согласился Голд. – Да и сделано чистенько, аккуратненько. То есть с эстетической подачей, а для западной культуры в приоритете всегда не красота, а практичность. Главным тут был бы результат, а не оформление.
– Скажите, – поинтересовалась у нас до того молчавшая Милена, – а мы с какой целью все это обсуждаем? Просто чтобы заявить: «Эка невидаль, глянь-ка!» – или чтобы разыскать безымянного мастера – золотые руки?
Ее вопрос загнал меня в тупик. Я и сам этого не знал.
– Резонно, – с уважением посмотрел на магессу Голд. – Сват, собственно, она права. Мы получили исходную информацию. Где-то тут есть кто-то, кто обживает эти места. Будем искать их или двинемся туда, куда и шли?
– На самом деле этот сруб у ручья совершенно не показатель того, что тут кто-то рядом живет, – начал я превращать в слова мысль, которая вертелась в моей голове весь последний час. – Скорее это свидетельство того, что здесь у кого-то перевалочный пункт. Голд прав. Глупо предполагать, что люди сюда за пять верст за водой ходят. В этом случае они здесь бы поселились.
– Поддерживаю, – подал голос Наемник. – Здесь явно место привала или просто путевой колодец. Не исключено, что место ночевки. Кострища мы не нашли, но деревья в лесу кто-то недавно рубил. Может, как раз для колодца, а может, и для чего другого.
Как только мы расположились на ночлег, я тихонько попросил Наемника отправить пару «волчат» посмотреть, что вокруг холма творится, поискать следы присутствия других людей. Вот они срубленные деревья и заметили.
– А в чем тут ужас или трагедия? – снова вступила в беседу Милена. – По-моему, очевидно, что люди сбиваются в группы. Собственно, мы тому – яркий пример. Что всех это так напрягло?
– Милен, никого это не напрягло, – мягко сказал Голд. – Просто мы теперь наверняка знаем, что есть некая группа лиц, которая настолько серьезно подходит к вопросу выживания и заселения, что даже обустраивает места привалов многоразового использования, назовем это так. Какая именно это группа лиц, какова их политика, склонны ли они к экспансии – это вопросы, на которые мы получим ответы потом. А сейчас мы просто узнали, что они есть.
– Милк, только не говори это свое обычное: «А может, они хорошие?» – попросила модельера Настя. – Все знают, что ты пацифистка, но правда: сейчас не время и не место. Я, например, уверена, что мира ждать не приходится. У всех со всеми будет или война, или вооруженный нейтралитет, это в лучшем случае.
– Агрессивная ты, – грустно сказала Милена, с жалостью глядя на Настю.
– Она реалистка, – вздохнул я. – Так и будет, я давно про это вам говорю. Ресурсов мало, у кого они есть, тот на коне. У кого их нет, тому беда. Пока этот баланс не придет в норму, будет происходить то, о чем говорит Настюшка. Сильные примутся одновременно и гнуть под себя слабых, и время от времени жрать друг друга, как пауки в банке. Потом останется несколько самых мощных групп, они и разделят зоны влияния, после чего возникнет шаткий мир на какое-то время.
– До той поры, пока кто-то не решит, что целое лучше, чем часть, – продолжил за меня Голд. – И тогда этот кто-то попробует создать первую в этом мире империю. Вопрос: выйдет ли…
– Лет через сто увидим, – ободрил я его. – Нам тут жить долго, если не сказать: вечность.
– Может быть и по-другому, – неожиданно для нас сказал Тор. – Может появиться сильный лидер, вроде того же Чингисхана. Человек, за которым пойдут все, веря в его могущество и его идею. Мы такое проходили в колледже.
– А вот это был бы самый паршивый для нас расклад, особенно если такое случится в ближайшее время, – ответил я ему. – Харизматичный вождь, который идет по миру с огнем и мечом, нам сейчас и на фиг не нужен. Нам надо этот мир сначала исследовать насколько это возможно. Все ресурсы близлежащие выбрать под ноль. Усилиться людьми – и воинами, и мастерами. В конце концов тот берег Большой реки разведать. А вот потом можно и о чем другом подумать. Если начнется большая война, хана нашим планам.
– И мы вернулись в конечную точку, – хихикнула Милена. – Этого-то мастера, что ручей декорировал, искать будем?
– Нет, – твердо сказал я. – У нас есть цель, мы идем к ней. Да и кто такого доброй волей отдаст? Представь, что у нас, например, попытался бы кто-то Рэнди со двора свести, так я бы нашему испанцу горы золотые пообещал, лишь бы он не сбежал.
– Ну-у-у… – Одессит погладил цевье автомата. – Это все – дело техники…
– А вот и нет, – жестко сказал ему я. – Как раз настоящих спецов-то силой я принуждать работать не буду. Хороший мастер должен работать не из-под палки, и речь не о гуманизме. Одно дело, когда он старается как для себя, и совсем другое, когда работает на того, кто лишил его свободы. Я не демократ и не филантроп, мне вообще плевать на подобные вещи. Я прагматик и точно знаю, что люди хорошо, по-настоящему работают только тогда, когда верят в полезность того, чем занимаются. И любой разумный лидер это тоже прекрасно понимает.
– Как все непросто, – пожаловался кому-то Крепыш и заворочался, укладываясь поудобнее.
– И то, – глянул я на него. – Утро вечера мудренее.
– Тихо, – сказал Голд и поднял указательный палец.
Все замолчали, насторожившись, и в наступившей тишине мы услышали далекий вой.
– Волки, что ли? – пробормотала Настя, кладя руку на кобуру.
– Может, и волки, – ответил ей Голд. – Может, кто другой. Я в тонкостях воя не разбираюсь. Сват, накаркал ты.
Существа, которые издавали столь протяжные и пугающие звуки, были далеко от нас, этот вой был где-то на грани слуха. Но его явно издавали не одна и не две особи.
– Если волки, еще ничего. – Крепыш привстал, опираясь на локти. – А вот если какие-нибудь варги, как в книжках… После скелетов ходячих я в них верю, да что в них – даже в хоббитов готов поверить.
– Они охотятся, – уверенно сказал Джебе, автомат лежал у него на коленях. – Дичь загоняют.
– Почем знаешь? – немедленно поинтересовался Одессит.
– Чую, – пожал плечами Джебе. – Не могу объяснить.
В чутье я верил, это дело такое. И еще я точно знал, что вряд ли захочу встретиться со стаей волков, когда они на охоте, даже при наличии огнестрельного оружия. Отбиться-то мы отобьемся, но вот ничего хорошего от подобного столкновения ждать не приходится.
