Алекс Орлов - Стрела Габинчи
Чтобы хоть как-то защититься от этого страшного человека, Клаус стал вспоминать, как в последний раз на озере ловил петлей рыбу. Раз – и вьюн на берегу! Раз – и второй! И потом р-раз – и целый окунь!
– Проезжай, рыбак… – произнес мессир скрипучим голосом, насмешливо поглядывая на Клауса из-под лохматой овчины.
– Ну, быстробеглые мои, поскакали! – крикнул возница, нахлестывая битюгов вожжами. Те дернули тяжелую телегу и, кивая, потащили по мощеной дороге.
Клаус облегченно вздохнул и оглянулся на Ригарда, который продолжал сидеть с закрытыми глазами и мечтательной улыбкой на лице.
– Эй! – Клаус толкнул его в бок. – Ты чего лыбишься? Ты о чем думаешь, сволочь?
– Отвали, – отмахнулся тот, не открывая глаз. – Думать я могу о чем угодно!
– Нет, не можешь! – вскипел Клаус и схватил Ригарда за куртку, давая понять, что может столкнуть его вниз.
– Ну-ка, ну-ка, ребятки, вы чего? – удивился возница. – Чего вы?
– Ничего, – ответил Клаус, отпуская Ригарда.
– Дурной ты, ой дурной, – покачал головой приятель. – Смотри лучше, какие тут дома. У нас пониже будут.
– Пониже, – согласился Клаус, видя постройки в пять этажей с коньками на высоких крышах. Черепичных покрытий здесь было мало, в основном оловянные.
– Далеко нам еще, хозяин?
– Полтыщи шагов и два поворота, – ответил тот. – Скоро уже.
28
Строящийся дом, куда везли камень на ломовой телеге, находился на одной из центральных улиц, на месте прежнего – деревянного. Остатки старого развозили на телегах угольщики, чтобы за городом выжечь в угольных ямах.
Вдоль строительных лесов земля была перепачкана известью; чтоб не растаскивали грязь по улице, двое работников сметали замлю к стенам метлами.
Возница соскочил с камней и, взяв лошадей под уздцы, потащил на свободное место, чтобы разгружать камень поближе к стройке.
– Эй, Крыса, это что с тобой за пижоны? – крикнул со второго этажа каменщик в замазанном фартуке.
– Родственники, – ответил возница, которому не понравилось, как его назвали.
Из окна первого этажа выглянул человек в коричневом камзоле, с карандашом за ухом и рулоном твердого пергамента в руках.
– Доброго дня, господин Форест! – приветствовал его возница, сняв шапку.
– Камень не побил? – вместо приветствия спросил тот и строго покосился на Клауса и Ригарда.
– Никак нет, ваша милость, не токмо не побил, но даже и не запылил.
– А где твои грузчики?
– Захворали, ваша милость, но я других нашел.
– Ладно, разгружай на сосновые лаги – вон те, видишь?
– Конечно, ваша милость. Сейчас начнем.
Клаус с Ригардом спустились с телеги и, сняв куртки, стали таскать камень в то место, куда указал подрядчик, а возница помогал им правильно укладывать.
Работа двигалась медленно, Ригард скоро устал, и Клаусу опять пришлось работать за двоих, а чтобы не стереть до крови ладони, он замотал их найденной ветошью.
Разгрузить телегу удалось лишь за два с половиной часа беспрерывной работы. Даже Клаусу пришлось нелегко, ведь каждый камень весил не меньше двадцати фунтов, а возница помогал им только укладывать. Да еще подрядчик то и дело напоминал, что скоро прибудет очередная телега, а потому надо поторопиться.
На Ригарда страшно было смотреть, лицо его стало пунцовым, глаза слезились. Он понимал, что не может оставаться для Клауса обузой, поэтому старался как мог и уже с трудом переставлял ноги.
Несмотря на то что подрядчик всем своим видом демонстрировал недовольство, за разгрузку он расплатился честно, отдав положенные шесть крейцеров. А еще им дали воды – напиться и помыть горевшие от шершавого камня руки. После это приятели забрали свои куртки и двинулись вдоль улицы, отряхивая с себя известковую пыль.
– Не годится наша одежка для грязной работы, – сказал Ригард.
– Со временем другую достанем, а эту нужно поберечь.
– Ох, – Ригард покачал головой, – неужели нам теперь всегда батраками горбиться? Я-то думал, что свободная жизнь посытнее будет да полегче…
– Может, будет и сытнее, только эту жизнь еще устроить нужно.
– Ну и что же нам предпринять, чтобы ее устроить? – спросил Ригард, рассматривая вывески над булочными и харчевнями, откуда пахло настоящей едой.
– Что-нибудь придумаем. Предлагаю пока найти недорогой ночлег, а уже потом вернемся в город и поищем работы.
– Клаус, у меня от работы все ладони в пузырях! Смотри!
– Приложишь подорожник, и все пройдет.
– Подорожник за городом искать нужно…
– Пройдемся через центр, потом в ворота и за город, – сказал Клаус. – Сейчас нам нужно хоть немного город посмотреть, чтобы завтра время на блуждания не тратить.
Остановив прохожего, приятели расспросили, как пройти на торговую площадь, и двинулись по указаному маршруту, примечая пекарни, валяльные мастерские и приемные конторки больших прачечных.
– Вот бы куда нам пристроиться, я там все тонкости знаю, – сказал Клаус, глядя, как в конторку заходит очередная горничная с узлом белья.
– А у нас в Денвере только прачки, – сказал Ригард.
– Да, у нас прачки, – согласился Клаус. – Но я уже давно слышал, что в некоторых городах это ремесло купцы взяли, как какие-нибудь мыловарни или красильни. Может, и я когда этим займусь.
– Так, может, сразу и откроем свою прачечную? – оживился Ригард.
– Нет, так сразу нельзя. Вот найдем работу, присмотримся, а там, может, и попробуем.
29
Несмотря на то что лорд Ортзейский не мог представить Лефлеру никаких доказательств его вины, слово суверена было последним – наемникам предложили убраться в трехдневный срок. О последствиях в случае неповиновения можно было не говорить – они были понятны. А для подкрепления своего твердого слова лорд привел к лагерям Лефлера свою гвардию, хорошо отдохнувшую и восстановившую бравый вид, тогда как наемники жили впроголодь и ездили на дырявых седлах.
Через два дня полторы тысячи солдат Лефлера выступили по дороге на юго-восток. За ними, не отставая ни на шаг, следовало двухтысячное войско лорда Ортзейского, следившее за тем, чтобы наемники не грабили по дороге.
Благодаря такому весомому арьергарду бывших союзников вышвырнули за границу за одни сутки, и Лефлер прямо с дороги выслал договорщиков к лорду Роборну, чтобы получить разрешение на проход по его земле.
Полторы тысячи – слишком большой отряд, чтобы остаться незамеченным, так что во избежание недоразумений следовало испрашивать разрешения на проход у каждого лорда.
Никакого плана действий у Лефлера пока не было, и он вел войска за пределы королевства, чтобы там, на ничейных землях свободных баронов, поучаствовать в чьей-нибудь войне или пограбить.
При подходе к городу Слимбургу разрешение на проход войска от лорда Роборна было получено, но с условием, что у солдат достаточно средств на пропитание. Чтобы доказать наличие средств, Лефлеру пришлось предъявить полковую казну надменному капитану – посланнику лорда Роборна, который должен был указать, куда направляться войсковой колонне, чтобы встать лагерем на ночлег.
В этот раз им отвели берег реки, что было неплохо. Оставив солдат обустраиваться в лагере, Лефлер выделил фуражирам десять талеров золотом и отправил по деревням скупать провиант.
Это были деньги из старых запасов, тратить золото габинчийской чеканки он пока опасался. Лефлеру было известно, что в Денвере уже изъяли несколько таких монет и на тех, кто предъявил их, была устроена облава.
Взяв с собой четверых всадников, Лефлер поехал в город, чтобы выпить в спокойной обстановке в каком-нибудь чистеньком трактире. Полковник стал замечать, что ему все чаще требуется отдых, и уже подумывал о том, чтобы вскорости выйти в отставку.
В город с ним поехали сержант Короб, картежник Густав и два лейтенанта – Руйо и Апарет.
Последние двое удостоились приглашения лишь потому, что их мундиры имели приличный вид. В отличие от остальных офицеров войска, Руйо и Апарет не пропивали жалованье до тех пор, пока не приводили в порядок амуницию.
Чтобы не привлекать внимание в городе, все оружие с поясов было снято и уложено в сумки, и Лефлер свободно въехал в Слимбург без всякого досмотра, которому здесь подвергали всех подозрительных людей.
– Видали, ваше благородие, колдуна в овчине? – спросил сержант Короб.
– Это колдун был?
– Так точно, ваше благородие. Рудознатец.
– Почему рудознатец?
– Дык в овчине.
– А почему именно в овчине? – спросил Лефлер, отмечая, что мостовая в городе чистая, даже возле ворот. Да и крепостной ров, как он приметил раньше, был хорошо вычищен, хотя воды в нем не было.
«Воды нет – фашины хорошо лягут», – подумал полковник. Он был наемником и каждый город за крепостной стеной воспринимал как потенциальную мишень.
– Почему в овчине? – сержант сдвинул шляпу и поскреб в затылке. – Ну, видать, у них так по уставу принято…
