Александр Бушков - Анастасия

– Держите второго пса! – крикнула она. – Держите коней!

И спрыгнула с седла, бросилась вперед. Длинное узкое лезвие меча зеркально сверкнуло и тут же утратило блеск, замутилось бледно-розовой кровью, воздух, весь мир вокруг стал плотным, зеленым, состоящим из одних глубоких пастей, щерившихся со всех сторон, – они подпрыгивали, целя в лицо, вгрызались в сапоги. Скрежетали по кольчуге зубы. Длинный узкий клинок бешено метался в этом зеленом, оскаленном, холодноглазом воздухе, с усилием рассека его. Бой был не на жизнь, а на смерть. Анастасии пришлось нелегко, но она приказала себе стать молнией – быстрой, как молния, нерассуждающей, как молния, не дающей промаха смертью. Шпорой! Концом клинка с разворота! Сапогом! Кинжалом! Боль ниже колена – кинжалом! Твари понимают только ярость и наглядную смерть!

Время от времени коротко хлопал автомат, свистела стрела – Капитан с Ольгой били на выбор, осторожно, боясь зацепить Анастасию. А она стала Смертью. Для любых других чувств и ощущений не было ни места, ни времени.

Клубок укатился влево, к краю пропасти, полетел с гребня, далеко внизу угас испуганный собачий визг, и, подхлестнутая яростной болью этой утраты, Анастасия колола и рубила, пока не сообразила, что впустую рубит воздух. Уцелевшие ящерицы разбегались, вот последние мелькнули меж бугорков, у развалин, и больше живых не видно. Серый гребень усыпан зелеными трупами, сапоги скользят в белесо-розовых лужах.

Анастасия, как слепая, медленно побрела вперед, к тому берегу. Сердце бешено колотилось о кольчугу, болела спина, мурашки бегали по всему телу – ныли, отходили от напряжения мускулы. Окровавленный меч, ставший ужасно тяжелым, оттягивал руку, бороздил концом сухую землю. Анастасия до рукояти вогнала его в бугорок, очищая от крови, выдернула, со стуком бросила в ножны. Безвольно стояла, чуть покачиваясь. Ужасно жалко Боя – теперь она видела, что рядом с Ольгой, рыча и щеря зубы на мертвых ящериц, бежит как раз Горн, оглядывается, ищет брата, а брата-то и нет... Подошел Капитан, взял за плечи, заглянул в глаза:

– Дела... Мне ты, грешным делом, все чуточку казалась актриской с Довженко, для фильма наряженной. А тут такая мясорубка... Уважать тебя начинаешь, Настя, всерьез принимать...

Анастасия вяло стряхнула его руки, потом поборола вспыхнувшее на миг нелепое желание прижаться к его груди. Отошла и присела на бугорок, устало вытянув ноги. Под коленом пекло и саднило все ощутимей – клок джинсов вырван, царапины сочатся кровью.

– Перевязать надо, – сказал Капитан, – Он сидел рядом, перекатывал во рту незажженную сигарету.

– Успеется. – Анастасия не смотрела на него. – Чепуха.

– Княжна, а ты ведь и убить можешь... Анастасия бледно усмехнулась:

– А ты думаешь, мне не приходилось?

– Ну да, как же, – сказал Капитан. – Кардинал Ришелье особым эдиктом запретил дуэли, но в каждом переулке звенели шпаги... – он скомкал сигарету и швырнул под ноги. – Господи, что за мир идиотский...

– А тебе не приходило в голову, что этот мир – наследник того, что осталось после твоего? Это ведь не мы, а вы, Древние, доигрались до Мрака...

– Тоже верно, – не сразу согласился он. – И все же есть у меня надежда... Вдруг это – не тот мир, не мой? Вдруг это – параллельный?

– Как это?

– Потом как-нибудь объясню. Другой, в общем. Не мой мир до всего этого доигрался, а другой.

– Но ты же все узнаёшь? – спросила Анастасия. – И Серый Мост, и сказка о Ядовитом Золоте, оказывается, чистая правда... Твой мир не мог кончить вот так? – она обвела рукой вокруг.

– Самое скверное, княжна, что мог. И похуже кончить мог...

– Вот видишь, – сказала Анастасия. – И еще... Лично Для тебя меняется что-нибудь, окажись вдруг, что ты не в твоем мире, а в другом, похожем?

– Да ничего, пожалуй.

– То-то. Слушай, как же тебя все-таки зовут?

– Капитан, – сказал он. – И точка. Понимаешь, такое впечатление, будто имя там, вместе с вертолетом сгорело...

Верстовой столб 10.

Рубеж

Перестаньте, черти, клясться на крови...

Анастасия подняла всех еще до зари – предстояло, круто забирая вправо, одолеть немаленький кусок пути и выбраться на Тракт, и по нему еще долго ехать до Тюма – форпоста цивилизации в закатной стороне, последнего города Счастливой Империи. Они минуют его, и дальше... Быть может, до сих пор были только цветочки. За рекой Тюм начинались места, куда по неизвестно кем заведенному порядку отчего-то мало кто выбирался в путешествие. По пальцам можно было пересчитать рыцарей, отправившихся на закат. А уж вернувшихся... Их почти что и нет.

– Что ты? – спросила бесшумно подошедшая Ольга. Анастасия подняла ладонь, приказывая ей замолчать, вслушивалась. Ничего. Досадливо махнула рукой:

– Показалось, стучали копыта и трубил рог.

– Показалось. До Тюма далековато.

– Может, кто-то охотится.

– Может, – пожала плечами Ольга. – Слушай, надо подумать, как нам Капитана явить в Тюме, В натуральном виде нельзя – выйдет одно общее недоумение. Объявить амазонкой – куча лишних вопросов. Пора думать...

– Пора, – согласилась Анастасия.

Оглянулась – Капитана не было поблизости, удалился за деревья, к ручью, для своих утренних дел. Тем лучше. Анастасия глянула в глаза верному оруженосцу, усмехнулась:

– Странно даже, Олька, зная твои привычки, смотреть, как ты и не пытаешься с нашим спутником теснее подружиться. Вопреки ее ожиданиям, Ольга не смутилась, а улыбнулась еще более язвительно:

– А я думаю о тебе, госпожа моя. Не решаюсь вставал на пути, читая в сердце твоем.

– Что?! – Анастасия широко раскрыла глаза в гневе. – Чтобы я?! Первая?! Как бы там ни обстояли дела до Мрака, сейчас все иначе!

– А в глазах у тебя – совсем другое. Анастасия хотела отвернуться, уйти, но подумала, что наверняка Ольга это расценит как победу, и осталась стоять. Смерила взглядом верного оруженосца от серег до шпор и отчеканила:

– Я бы тебя попросила такие глупости держать при себе. Жалко мне тебя. Ты не забывай, пожалуйста, что мы не на Луну улетели, – сказала Анастасия. – Рано или поздно нам предстоит вернуться в наши княжества, в прежнюю жизнь. А ты относишься ко всему так, словно Счастливой Империи уже не существует, и возвращаться нам некуда. Что-то захмелела ты от путешествия и от Знаний...

– А ты – нет?

Анастасия прикусила губу. Подумала и призналась честно:

– Я, кажется, тоже. Как-то по-другому все раньше представлялось. И теперь слишком многое тревожит – я не об опасностях дороги...

– Поворачивать назад не собираешься?

– Вот уж нет, – твердо сказала Анастасия. – Ни в коем случае. Я иду до конца. Или я своими глазами увижу пресловутый Бугор и уверюсь, что за ним лежат прекрасные страны вечного счастья, или... В общем, назад не поверну, пока передо мной будет лежать дорога. И ни о чем не жалею.

От ручья шел Капитан – умытый и веселый, в своей странной облегающей полосатой рубашке, бело-голубой. Увидев их, он издал нелюдской вопль и от избытка переполнявшего и о безоблачного утреннего настроения исполнил несколько Молниеносных выпадов этой великолепной борьбы Древних. Анастасия нахмурилась. Как-то они шутки ради сошлись в единоборстве, и Анастасия очень скоро убедилась, что во многом Капитану уступает, хотя и обучалась у лучших мастеров рукопашного боя. Во многом – еще чересчур мягко сказано. Так что появился лишний повод для тайного недовольства собой, возникшего вскоре после чудесного появления Капитана с ясного неба, и, увы, не угасшего – наоборот, княжна, наоборот...

– О чем ты не жалеешь, княжна? – спросил Капитан, слышавший последние фразы разговора. Горн примчался от кустов и восторженно прыгал вокруг него – еще капелька недовольства, чересчур легко признал его и принял в друзья пес, а ведь Анастасия своих псов щенками взяла, натаскивала сама...

– О многом я не жалею, – ответила она суховато.

– А я вот жалею, что у меня осталось только четыре магазина. И три гранаты. – Он тоже стал серьезен. – Кончится мой арсенал, и придется срочно меч осваивать. Вот тогда ты возрадуешься – ибо упаду я сразу с горных высей мощи обладателя огнедышащей палки, подмастерьем у тебя буду. Ведь хотел же когда-то фехтованием заняться, знать бы дураку...

– Меня такая перспектива немножко радует, – сказала Анастасия, увидела, что глаза у него стали грустными, но слово – не воробей. – А вообще – как знать. Может, за Бугром ты найдешь кучу этих самых твоих магазинов.

– Эх, Настя... – сказал он невесело. – Слышали уж мы эти сказки про бугор, за которым рай земной...

– И вы тоже? – изумилась Анастасия.

– Ну, по другому, конечно, а в общем – плохо я что-то верю в ваш Бугор, за которым – реки молочные... Ну, поживем – увидим. Что, собираться пора?

Они ехали к Тракту, оставляя по левую руку встающее над лесом Солнце – что-то в последнее время Анастасия и в мыслях не именовала его уже Ликом Великого Бре. Два дня, вплоть до сегодняшнего утра, они ехали в этом направлении, далеко удалились от Ничьих Земель и явно находились сейчас в пределах Счастливой Империи – все чаще попадались пни лесосек, затесы на деревьях с выжженными на них клеймами бортников, дворянские охотничьи избушки, торные тропы, проложенные и исхоженные людьми. По одной такой они сейчас и двигались не спеша, в тающем, нежном, молоч-но-сизом утреннем тумане, делавшем лес вокруг чуточку нереальным. Они проехали меж гниющими сплетениями высоких поваленных деревьев (когда-то здесь, скорее всего, пронеслась буря), следуя за тропой, поднялись на вершину пригорка. И Анастасия натянула поводья так резко, что они больно врезались в ладони. I Там, впереди, внизу, развернувшись в шеренгу, стоял кованый отряд.