Алексей Бессонов - Ночь пляшущей тени

Следующая монета легла в ладонь, и Маттер зашагал по темной дорожке меж деревьев.

За дверью, о которой говорил привратник, обнаружилось нечто вроде трапезной с тремя длинными столами и древней каменной печью, в которой, несмотря на теплую погоду, стреляли и потрескивали дрова. Неподалеку от печи, навалившись грудью на стол, хлебал суп высокий мужчина средних лет с наголо обритой головой. Повернувшись на скрип петель, он отложил ложку и вытер губы салфеткой.

– Вам кого, господин мой? – поинтересовался он. – И как вы, собственно, сюда попали?

– Через калитку, – дернул плечом Маттер. – А сыскать мне нужно брата Хику.

– Брат Хика перед вами. Чем могу служить?

– Нужно поговорить с Его чинностью.

Брат Хика засопел носом и поднялся.

– Шли б вы отсюда, – без всякой угрозы сказал он. – Его чинность – он такой человек… не станет он с вами говорить, уж вы мне поверьте.

В пальцах Маттера появилась длинная розовая купюра.

– Хорошо, – кивнул Хика. – С таким господином, как ваша милость, мне спорить никак негоже. Я вас провожу, но только учтите: как погонит вас Его чинность, так моей вины в том нет. Идемте.

Они поднялись боковой лестницей на второй этаж, и брат Хика остановился у высокой двери, обитой давно потрескавшейся кожей. Маттер протянул ему купюру, после чего провожатый исчез без малейшего шума.

Дверь была не заперта, однако же скрипела знатно.

Кабинет Его чинности оказался неожиданно светлым помещением с четырьмя окнами, которые смотрели прямо на храм. В глубине кабинета, за огромным, заваленным бумагами столом, восседал бородатый старец в квадратной шапочке королевского академика и задумчиво курил трубку.

– Это… – с горечью в голосе пробулькал он, когда дверь закрылась за спиной князя, – я не принимаю. Только на той неделе и по записи.

– Я не по этому вопросу, – учтиво поклонился Маттер. – Совсем не по этому, Ваша чинность.

– Да мне до стенки. – Начальствующий Наставник отложил трубку и демонстративно раскрыл какую-то папку. – Можете здесь лечь спать. Устраивайтесь, чего уж там! Не принимаю.

– Но все же…

Маттер сел на жесткий стул, приставленный к столу Его чинности, нашел на столешнице чистый лист писчей бумаги и зашарил правой рукой у себя под курткой.

– Жалобу писать собрались? – Старик смотрел на него без всякого интереса. – И такое я видел. Хоть десять. Странные люди…

– Никаких жалоб, – вздохнул Маттер. – Зачем мне, право слово?

В его руке появился небольшой серебряный перстень с печаткой. Умостив бумагу на пухлую стопку каких-то тетрадок, князь сильно приложил печать к листу, а потом бросил его прямо под нос Наставника. Старик машинально глянул на оттиск, и грудь его поднялась в изумленном вдохе.

– Серебряный Покой, – пробормотал он, глядя на Маттера без всякого выражения. – Ну что ж. Вам я отказать и вправду не могу. За кого изволите ходатайствовать?

– Мы не в театре, – резко оборвал его князь. – И просить я ни за кого не собираюсь. Вопросы у меня совсем другие. Отвечать вам следует с толком и без утайки.

– Это ясно… чего уж яснее.

– Лет пятнадцать назад у вас училась девушка из дома Эридес, по имени Элида Ламма. Вы знали ее?

– Ламма? – на лице Его чинности вдруг появилось подобие задумчивой улыбки. – Разумеется, я ее знал. Элида была исключительно одаренной ученицей. Лучше всего она успевала по математике и истории, а это для нас предметы первейшей важности. Во всем остальном к ней тоже не было вопросов. Если хотите знать, мне было грустно, что ей не удалось окончить курс.

– Она не закончила обучение из-за изгнания?

– Изгнания? – переспросил наставник. – Хм… – он внимательно посмотрел на Маттера, – Вы, как я вижу, не южанин. А значит, многого не понимаете. Эта древняя дикость у нас уже не применяется. Да, словесная формула может быть произнесена главой дома, но о практической ее реализации речи не идет. Элида покинула семью из-за унижения, связанного с несостоявшимся браком.

– Ей было отказано в силу финансовых и правовых причин?

– Это версия для кумушек, господин мой. Правда в том, что ее жених, человек исключительного благородства, обнаружил в себе некоторые признаки давнего семейного недуга, от которого, кстати, и умер через год. Девушка же восприняла это как некое унижение. Как недоверие. Так бывает… особенно в ее возрасте.

– Следовательно, девицу Ламма можно было бы назвать особой взбалмошной и неуравновешенной?

– Ни в коем случае! – отчеканил Его чинность. – Наоборот: исключительно рассудительной и уравновешенной. Некоторые вещи – да, она принимала слишком близко к сердцу, да и вообще, что уж тут скрывать, до дрожи любила древние легенды. Но для будущего историка-правоведа – а ей прочили как минимум прекрасную педагогическую карьеру – это вовсе не страшно. Страшно, скорее, равнодушие к истории.

– Я, пожалуй, соглашусь с вами, – медленно кивнул Маттер. – Но расскажите мне вот что, Ваша чинность: приходилось ли вам слышать что-нибудь о ее дальнейшей жизни? Скажу сразу: я не имею задачи сыскать ее для наказания. Дело мое совсем другого характера, но говорить о нем я права не имею.

– Нет, – мотнул головой старик, и князь понял, что он не врет. – Знаю лишь, что сердечная ее подруга, госпожа Форар, осела в Майли и открыла там нечто вроде нотариальной конторы… по брачным вопросам. Быть может, вам стоит поговорить с нею? Кроме как с Китой Форар Элида ни с кем особенно не дружила. Она была… ну, не то что угрюмой, но все же немного замкнутой девушкой. А больше мне вам сказать и нечего.

Глава 6

Обедать Маттер велел в ресторане гостиницы. По приезде он выглядел усталым, и Васко лично спустился в кухню, чтобы проследить за поварами. Особых усилий от него не потребовалось, обед был подан сразу же, как только князь со своими людьми спустились в общий зал, совершенно пустой в это время.

Маттер налил себе тростниковой и поднял палец, призывая лакея.

– Курьера, – распорядился он.

Мальчишка влетел в зал буквально через несколько мгновений: наклонился ухом к лицу князя, внимательно выслушал приказ и выпрямился.

– Да, – мягко улыбнулся Маттер, – вот тебе на мороженое… вне зависимости от результата. – И он положил на край стола серебряную монету.

Низко поклонившись, курьер исчез, а Маттер, наконец, опрокинул себе в рот крохотный серебряный стаканчик.

– Можно обедать, господа, – сказал он Эрмону и Хаддену, которые вежливо ждали, пока он выпьет.

Штурман и наемник нетерпеливо посмотрели друг на друга и потянулись к вину.

Обед был достаточно скромный: куриный суп с кореньями, свиное жаркое, рыба в кляре и сыры. Маттер ел медленно, с задумчивостью глядя по сторонам.