Фред Саберхаген - Берсеркер
Но обойти шифр можно не только средствами чистой математики. «Пожалуй, — подумал Сейбл, — если не найдется иного метода, придется принести ему в жертву чью-нибудь жизнь».
Но прежде надо испробовать иные средства. Должен же существовать какой-то способ изъятия смертоносного стремления берсеркера к убийству, никак не затронув его вычислительные мощности и память. Живые Строители наверняка сталкивались с необходимостью подобраться к своим творениям, не рискуя головой — хотя бы в лаборатории или во время испытаний. Возможно, сделать это не так-то просто, но даже сложный способ лучше, чем вовсе ничего. И теперь Сейбл велел компьютерам отыскать этот способ, пустив в ход массу данных, накопленных во время зондирования работающего берсеркера.
Отстыковав кабель, Сейбл встал и внимательно оглядел лабораторию. Вряд ли сюда в ближайшее время войдет кто-нибудь посторонний, но испытывать судьбу было бы слишком недальновидно. Для Стражей использование работоспособных частей берсеркера станет prima facie[15] доказательством доброжильской деятельности, а согласно кодексу тамплиеров — равно как и многим другим человеческим законодательствам, — подобное пособничество берсеркерам карается смертью.
Очень немногие из представленных материалов являются уликами сами по себе. Сейбл с хладнокровной рассудительностью отключил еще несколько проводов и переставил несколько приборов. Запер некоторые компоненты в ящики, а взамен вытащил из ящиков другие, чтобы составить на стендах новую конструкцию. Да, так явно лучше. Вероятно, большинство нынешних Стражников и в глаза не видели внутренностей настоящего берсеркера.
Затем Сейбл убедился, что обе двери из лаборатории — и ведущая на рекреационный ярус, и в жилые помещения — заперты, и, негромко насвистывая, поднялся по каменным ступеням между потолочных окон, ведущим прямо на остекленную крышу.
Постоял немного в лучах самого Радианта — яркой точки километрах в четырех прямо у него над головой; благодаря напору инверсной гравитации Радианта в любой точке охватывающей его полой сферы Твердыни создавалось ощущение, что Радиант находится в зените. Радиант — просто сияющая точка, яркостью превосходящая далекую звезду, хотя и не такая яркая, как светило, так что взгляд на него не вызывает боли в глазах. Сейбл находился в окружении датчиков, подключенных к инструментам, расположенным в лаборатории, энергетических панелей и объективов, слепо пялящихся на вечный полдень. Он начал привычно пробираться среди них, механически проверяя работу датчиков, но впервые пребывал мыслями где-то далеко от Радианта. Он думал о своей удаче. А затем поднял глаза, чтобы еше раз взглянуть на Радиант.
Тот господствовал в собственных небесах, оставаясь их единственным светилом, окруженным белесой сферой Твердыни. Сейбл мог бы по памяти подробно процитировать спектральные характеристики Радианта. Но что касается определения его цвета, воспринимаемого человеческими глазами и мозгом... что ж, тут мнения разных людей расходятся, а сам Сейбл определенного мнения не выработал.
По всей чудовищной сфере белесой кладки Твердыни Сейбл видел разбросанные через некоторые интервалы стеклянные купола, подобные его собственному. Под некоторыми из них другие люди тоже смотрят вверх — быть может, прямо в его сторону. По пустынной безбрежности вогнутой поверхности ползла вереница ремонтных машин — чересчур далеко, чтобы разглядеть, над чем они трудятся вообще. А относительно близко от Сейбла, под стеклянным куполом огромной церемониальной площади, происходило что-то явно необычное. Толпа из тысячи человек — исключительное явление в довольно скудно населенной Твердыне — сбилась в плотную округлую массу, будто живые клетки, влекомые неким биологическим магнитом к центру своей формации.
Поглядев на эту диковину секунд пять, Сейбл потянулся за небольшим телескопом, чтобы изучить ситуацию поближе, и тут вспомнил, что сегодня как раз Празднество Об. Елены, порядком приблизившись к разгадке феномена. Правду говоря, он специально наметил этот день для критической фазы эксперимента, зная, что сегодня главный компьютер Твердыни будет избавлен от изрядной доли рутинной работы, и в случае необходимости можно будет задействовать его на полную мощность.
На задворках сознания промелькнула мысль, что надо бы появиться хотя бы на одной из сегодняшних религиозных церемоний. Что же до этого собрания на площади... Сейбл не мог припомнить, чтобы за все годы его пребывания в Твердыне хоть одна церемония привлекала такую массу народа.
Поглядев в телескоп сквозь стекла обоих куполов и разделяющее их безвоздушное пространство, он увидел, что толпа сосредоточилась вокруг бронзовой статуи Об. Елены. А на небольшом свободном пятачке перед статуей стоял человек, воздевший руки горб, будто держал речь перед собранием. Разглядеть его лицо под таким углом Сейбл не мог, но спутать пурпурноголубые одеяния далекого оратора с чем-либо еще было просто невозможно. Это сам Владыка, наконец нанесший визит в Твердыню во время бесконечного тура по своим обширным владениям.
Как Сейбл ни старался, но так и не мог припомнить, чтобы такой визит предполагался. Впрочем, в последнее время Сейбл уединился от мира даже более обычного, с головой уйдя в работу. Однако подобный визит сулит ему вполне реальные последствия, и надо побыстрее выяснить подробности. Потому что в повестку дня любой важной особы почти непременно включают и официальный визит в лабораторию Сейбла.
Он прошел через лабораторию в коридор, ведущий в пешеходную зону, тщательно заперев за собой дверь и мысленно твердя, что оснований для паники решительно нет. Стражи непременно позвонят, чтобы известить его о надвигающемся визите Владыки задолго до оного. Кроме всего прочего, в круг их обязанностей входит забота о том, чтобы подобные визиты проходили без сучка, без задоринки, а также обеспечение личной безопасности Владыки. Сейбл получит какое-либо официальное извещение. И все равно, как это некстати...
Кратчайший путь на церемониальную площадь вел через пассаж. Некоторые из тамошних магазинчиков были закрыты — в гораздо большем числе, чем обычно по выходным, мысленно отметил Сейбл. Во многих остались распоряжаться одни роботы. В зеленых аллеях, то и дело пересекающих зигзагообразный пассаж, прохожих было меньше, нежели в обычные дни. Очевидно, и начальная школа, руководимая Орденом, тоже закрыта: перед носом у Сейбла из аллеи на игровую площадку через пассаж пронеслась небольшая стайка юнцов в синих комбинезонах, и он невольно поморщился от их оглушительных воплей.
Когда стоишь на самом краю огромной площади, выпуклость ее стеклянного купола и отражающая ее вогнутость пола слишком бросаются в глаза. Особенно теперь, когда толпа разошлась. Пока Сейбл дошагал до середины площади, последний из свиты Владыки уже скрылся через выход в дальнем конце.
Сейбл в нерешительности замер на нижней ступени мраморной лестницы, ведущей к раке Об. Елены. В центре площади гордо возносилась бронзовая статуя — Елена Образцовая, Елена Радиантская, Елена Дарданская. Изумительная статуя, запечатлевшая женщину ослепительной красоты, облаченную в дар-данскую тогу, с венчающей короткие кудрявые волосы диадемой. Конечно, давние обитатели Твердыни по большей части не обращали внимания на памятник, как и на всякую другую привычную деталь пейзажа. Однако сейчас кто-то остановился, чтобы посмотреть на него с нескрываемым восторгом.
Сейбл же, в свою очередь, сосредоточил внимание на зрителе, вернее, зрительнице — молодой шатенке необычайно красивого сложения, одетой в довольно вызывающее гражданское платье.
И вдруг поймал себя на том, что приближается к ней.
— Девушка! Простите ли вы мое любопытство?
Та обернулась навстречу Сейблу. С собственным жизнерадостным любопытством окинула взглядом его голубую рясу, его осанку, его лицо. И мелодичным голосом произнесла:
— Сэр, вам не за что извиняться. На какой же вопрос вы хотите получить от меня ответ?
Восхищенный Сейбл помедлил мгновение. Все в этой девушке казалось ему достойным тихого восторга. Держится почти без намека на робость, с показным желанием угодить.
Потом указал в дальний конец площади:
— Как я вижу, благородный Владыка ныне почтил нас своим присутствием. Вы, часом, не знаете, долго ли он намерен пробыть в Твердыне?
— Я слыхала, кто-то говорил, что десять стандартных дней. Вроде бы одна из женщин в плаще с пурпурным кантом... — Тряхнув каштановыми кудряшками, она нахмурилась, очаровательно сетуя по поводу собственного невежества.
— A-а, одна из весталок! Видимо, вы и сама тут гостья.
— Скорее, новенькая. А ведь оно всегда так, сэр, когда кто-нибудь спрашивает про чего-нибудь местное? «Я, дескать, сам нездешний».
