Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде
Два японских снайпера удовлетворённо наблюдали в телескопические прицелы, как головы двух солдат противника окрасились красным. Одному сразу не удалось получить смертельных попаданий, схватившись за распоротую щеку, он ползком попятился за большой камень, но две пули в область шеи и предплечья прекратили его попытки укрыться.
Со стороны базы послышалась сирена, двигаться скрытно больше не имело смысла. Японский командир понял, что внезапной атаки не получится — основные силы японцев броском устремились к военной базе. Ещё две группы передвигались к флангам, и тоже получив сигнал к атаке, ускорились, взбираясь на тактически выгодные сопки.
Марш продолжался недолго и вскоре стал виден аэродром в полукольце высоких скал. Сразу по сигналу ряды японцев растянулись на широкую дистанцию, но выдерживалось прежнее направление к горловине, ведущей к аэродрому. Многие атакующие были вооружены компактными десантными 7,7 мм пулемётами и стреляли на ходу, приспособив перекинутый через плечо ремень. В противника полетели первые мины. Было видно, как они почти вертикально поднимаются на большую высоту, доходят до высшей точки, и подбитыми птицами сыпятся вниз, вздымая клубы дыма разрывов среди техники и мятущихся американцев. Тогда и послышались первые ответные выстрелы. На удивление стрельба велась одиночными или короткими очередями, словно стреляющие находились в нерешительности. Тем не менее, с редкой точностью американцы избирали в качестве мишеней солдат противника двигавшихся в первых рядах. Несколько человек упали, но остальные продолжали продвигаться вперёд, ещё шагом, но постепенно убыстряя темп, пока не побежали со всех ног. Прозвучало ещё несколько выстрелов, сваливших наземь часть солдат, а затем раздался грохот, означавший, что в дело пошли гранатомёты. Первые взрывы вспухали клубами дыма и каменной крошки, смешиваясь с водяной пылью по широкой дуге в первых шеренгах атакующих. Одновременно проснулись крупнокалиберные пулемёты. Зелёные трассы расцвечивали дым взрывов и дождливое марево, врезались в каменистую землю, разрезая воздух изогнутыми рваными линиями рикошетов. При встречах с ними, японских солдат, бежавших в авангарде, отбрасывало назад и наземь. Остальные продолжали упорно продвигаться вперёд. Командиры прокричали новые команды и, растянувшись в цепь, нещадно поливая свинцом оборонявшихся, они стали взбираться на возвышенность, пригнувшись к земле, короткими перебежками от укрытия к укрытию, стараясь долго не задерживаться на открытом пространстве.
Американцы, хоть уже и наслышанные о действиях японских солдат на других участках боевых действий, не были готовы к фанатичному прорыву азиатов, совершенно презирающих смерть, лезущих прямо под пули. Свой вклад в падение боевого духа вносили частые разрывы мин, противный пугающий вой пуль, неожиданно большое количество потерь и ранений среди личного состава. Почему-то не было вертолётного прикрытия. Потом, вдруг среди командиров прошло какое-то смятение — поступила некая неприятная информация от наземных служб слежения за воздушным пространством, но командиры, пользуясь горячкой боя, воздержались информировать личный состав. К тому же американские офицеры не знали точное количество атаковавшего их противника. Наслышанные о многочисленности японских десантов на основном континенте, они приказали отступать, не надеясь выстоять перед ордой свирепых самураев. В довершении вспыхнул, а следом огненным клубком и взорвался, разбросав ошмётки дюраля, самолёт-заправщик KC-135, так и не взлетевший со всеми транспортниками из-за неисправности.
Основная масса левофланговых атакующих японцев, успев разогнаться, быстро настигла старшину с напарником из разведавангарда. Какое-то время они не отставали от передовой шеренги, но заметив сбитых пулями солдат пулемётного расчёта, подхватили части разобранного пулемёта и боеприпасы к нему, направились вверх, где можно было занять выгодную позицию для обстрела обороняющегося противника. Железяка оказалась не из самых лёгких, хотя, что их обрадовало — «девяноста второй» был морского типа, то бишь, облегчённого варианта.
В дыму взрывов и снежных выбросов, не считая встречных пуль и осколков, была постоянная опасность споткнуться или влететь в воронку от взрыва. Неожиданно они вырвались из тучи бушующего песка на вполне видимый просвет. Старшина увидел, что горловина, ведущая к аэродрому, забаррикадирована подбитой техникой, бетонными блоками и колючей проволокой. Американцы не стали останавливаться у этой преграды, а отступали к дальней стороне аэродрома, на ходу продолжая вести огонь, укрываясь за зданиями базы, и дальше, покидая военную территорию, прятались за естественными изломами каменистой породы.
— Отсюда уже можно вести прицельный огонь! Ставим пулемёт! — Закричал он рядовому.
Они быстро установи его на сошки, старшина клацнул дисковым магазином, передёрнул затворную раму и сосредоточившись на укрывшихся на противоположном склоне солдатах противника, открыл стрельбу короткими очередями.
Трудно сказать, насколько большой вклад они внесли в общее дело, поскольку к тому времени японцы уже поливали холмы и возвышенности из других пулемётов. Миномётчики планомерно обрабатывали районы укреплений, зданий и входов в подземные коммуникации. Передовые группы уже врывались на территорию. Пользуясь тем, что внизу уже никто не оказывал сопротивления, группы минёров выдвинулись вперёд, готовые приступить к подрыву подземных топливных резервуаров, электростанции, радиокоммуникационных и командных центров. Солдаты разбегались по взлётке, сжигали, забрасывая фосфорными гранатами авиатехнику. Командир японцев уже собирал штабных офицеров, налаживая оборону объекта, понимая, что сейчас американцы оправятся от неожиданности и предпримут контратаку. Его тоже удивляло, что в небе был замечен только один вертолёт противника, который удалось весьма эффективно отпугнуть прицельным огнём из снайперских винтовок и противотанковых ружей. Подсчитав потери он, конечно, расстроился, но его успокаивало, что свою задачу он выполнил и по-прежнему имеет возможность огрызаться. Японцы и в этом случае не упустили возможности поживиться трофейным оружием, но вся добыча, которой можно было воспользоваться, ограничилась лишь парой уцелевших крупнокалиберных пулемётов, стрелковым оружием, и десятком устаревших гранатомётов М-67, до сих пор не снятых с вооружения по причине устойчивости к низким температурам. Кто-то из младшего комсостава предложил оставить раненых, надеясь на гуманное отношение к ним, тем более что и сами японцы не особо перегибали палку при допросах военнопленных, а остальной боеспособной группой затеряться в горах.
Командир, естественно, понимал разумность этого предложения, но и видел усталые лица солдат, не выспавшихся, переживших хоть и скоротечный, но выматывающий бой. С одной стороны ему, так же до отупения вымотанному, замёрзшему, двое суток не евшему горячей еды хотелось воспользоваться передышкой и, в конце концов, принять последний бой и погибнуть во славу Японии и Императора. С другой, подмывало искушение поводить за нос, потрепать партизанскими набегами в горах американских рейнджеров.
Старшина услышал, как дошёл до конца, клацнув стопорной железкой последний диск. Пулемёт заткнулся и в морозном воздухе над разгоряченным стволом лишь вился тепловой муар, до этого мешавший точному прицеливанию.
— Всё? — Для уверенности спросил он рядового. Тот, молча, кивнул.
Старшина, оглянувшись вокруг, с удивлением увидел, что вокруг их позиции улеглись ещё несколько солдат, которых он, сосредоточившись на огне по противнику, и не заметил.
— Кто старший? — Строго спросил он у ближайшего рядового, вставлявшего новую ленту.
— Офицера ранило ещё в самом начале боя, — коротко ответил тот, — сержант убит. Командует рядовой высшего класса, остальные — первого и второго.
— Доложить о боеприпасах, — сразу отдал команду старшина, протянув своему напарнику бинокль, — следи за противником.
Осторожно пригибаясь, обойдя бойцов, временно попавших в его распоряжение, оценил их боеспособность.
— Слушай мою команду. Сейчас американцы очухаются, перегруппируются и контратакуют. Или же наши, разгромив базу, снова пойдут в атаку. В любом случае, наш удар с тыла будет кстати.
С верха насыпи спустился солдат — на мелком щебне его ноги съехали вперёд и он чуть не упал.
— Они оставили арьергард, — морщась от боли, прокричал рядовой, — основная группа отходит.
— Куда? — Старшина сам полез наверх, принимая из рук рядового бинокль, не обращая внимания на острые камни, увалился, занимая удобное положение для стабильного наблюдения.
— Там дорога за распадком, её из-за дождя не было видно, а сейчас прояснилось. Американцы уводят своих людей. Наверное, гражданский персонал базы, — предположил солдат, — по крайней мере, многие не в военной форме.
