Алексей Рудаков - Записки пилота. Тетралогия (СИ)

— Святой Валлинор был праведником. Рыбаком. Он ловил рыбу и раздавал её нуждающимся. А когда он стал старым, то вышел в море на своей лодке и на закате Творец призвал его к себе. При свидетелях.

— Что — прямо при свидетелях? — удивляюсь я и Тод кивает:

— Да. Есть гравюры тех времён и записи его соседей. Заверенные.

Неужто Творец и вправду есть? Прикрываю глаза и воображение рисует мне картину, как по спокойной глади моря, прямо по закатной дорожке, движется от берега лодка. На корме стоит убелённый сединой старик. По мере приближения к горизонту лодка становится всё меньше и внезапно отрывается от воды и начинает лететь вверх, уменьшаясь в размерах, пока совсем не скрывается из виду.

— Уснул? — Окрик Тода возвращает меня в реальность, слегка нарушая мои благочестивые мысли.

— Нет, просто представил себе его вознесение….

— Вознесение… как же, — странно, но он ворчит. — По факту не было ни какого вознесения.

— Как это? А свидетели?

— Это официальная версия.

— ???

— А по факту, — его голос становится скучным. — Этот рыбак нажрался и свалился за борт, где и утоп, запутавшись в сетях. В своих же.

— А как же…. Свидетели? Вознесение, да и гравюры?

— Он был пьяницей, что и привело к закономерному результату. Следующие две сотни лет на его примере вели борьбу с алкоголизмом. Попутно — в этот день, для усиления эффекта, запретили есть рыбу.

— Не понимаю….

Тод вздыхает.

— А потом решили, что негоже воспитывать общество на отрицательном, хоть и поучительном, примере. И его сделали святым. Подключили тогдашние СМИ, напечатали картинок, переписали историю, короче. А в архивы — да кто туда полезет?

— Вы хотите сказать, что вся наша история — того, ну, обман?

Тод молчит.

— А зачем мне это знать? Это же наверняка секретная информация?

Он улыбается.

— На тебе столько уже секретов висит, что наш отдел дознаний уже заготовил достаточно дров для тебя. Не переживай. Давай к нашим делам. Привези мяса и иди в свой бар, алконавт.

Он сверяется с часами.

— Так. Литургия по святому Валлинору начнётся через три часа, банкет — ещё через три. Думаю что ты за пару часов успеешь найти и привезти необходимое количество. Свободен.

Он указывает мне на дверь и я направляюсь к выходу, но на пороге он снова окликает меня. Оборачиваюсь и вижу в его руке ещё одну бумажку.

— Вот ещё. Что бы не гонять тебя несколько раз. Медикаменты захвати.

Возвращаюсь и забираю распечатку. Пробегаю текст глазами и непонимающе смотрю на Тода.

— Это что? Слабительное, рвотное, желудочные капли, клизмы? Зачем?

Он разводит руками.

— Обожрутся ведь. Будут потом животами страдать. Мы обязаны и это предусмотреть. Чего непонятного-то? Давай, поспеши.

Нужное количество мяса я без проблем закупил на соседней станции в этой же системе, а вот за медицинскими препаратами мне пришлось прыгать аж за два десятка светолет. Ни на одной близкой к нам станции не оказалось нужного количества и ассортимента.

Управился быстро — за пару часов, как Тод и предсказывал. Передав груз хмурым мужикам из службы обеспечения мероприятий, вернулся к Тоду.

В коридорах Станции было всё так же многолюдно, хотя молодёжных колон мне больше не попадалось. Попалась другая напасть — ко мне прицепилась группка монахов, не пойми какого ордена. Их тёмно-синие сутаны были подпоясаны красно-белыми шнурами, а в руках они сжимали кружки для пожертвований.

— Досточтимый, — заступил мне дорогу один из них, субтильного вида с глубоко надвинутым на лицо капюшоном — наружу торчал только его нос.

— Пожертвуйте на восстановление храма святого великомученика Сумкинса-младшего!

При этом он встряхнул кружкой и в ней что-то жалобно звякнуло, намекая, что монет там мало, а свободного места — много.

— Кого? Не помню такого, — я попытался обойти его, но путь мне заступил другой монах, тоже с кружкой наготове.

— Почтите память блаженного Амфибрахия Хипп Двадцать третьего….

— А это кто? Разве он есть в святцах? — И просачиваюсь мимо него, протирая спиной переборку, но эту, почти успешную попытку ретирады, блокирует их третий собрат. Да-да, тоже с кружкой. В отличии от первых двух этот тип весьма объёмен, даже скорее чрезмерно толст — своей тушей он просто закупоривает проход, а его быстро среагировавшие коллеги распределяются сзади и спереди, окончательно преграждая мне все пути эвакуации.

— Вот. — Он втыкает мне в грудь свой инструмент по сбору средств. — Бабло гони. Добровольно. Во имя Веры и прочего.

Отрицательно качаю головой, складывая руки на груди.

— По пятницам не подаю. Сегодня какой день?

Первый монах, тот что с носом неуверенно произносит.

— Ээээ… с утра, по среднегалактическому, была пятница.

— Ну вот, уважаемые, — с сожалением развожу руками. — Не ваш день сегодня, извините.

И начинаю вклиниваться между толстым и носатым, но толстяк слегка поводит брюхом и меня откидывает назад.

— А по нашему — понедельник. У нас всегда понедельник, для таких как ты. — Он угрожающе приподнимает кружку.

— Покайся… эээээ… пожертвуй уже!

Кладу руку на пистолет, хоть и понимаю что это не выход.

— Ну? — Копируя угрожающие интонации Аришы говорю, смотря в его мелкие, заплывшие жиром глазки.

— Не нукай, деньги гони! — Похоже, он уверен в своём праве узаконенного грабежа.

Ладно… зайдём с другой стороны. Начинаю демонстративно копаться в карманах и вытаскиваю невесть как оказавшуюся там монетку.

— Вот, — протягиваю её к кружке и пытаюсь попасть в щель на крышке. — У меня больше мелочи нет.

— Это не страшно, брат мой, — толстяк что-то делает со своей кружкой и она распадается на две половинки, оставляя в его руке часть с ручкой. На открывшихся половинках виден стандартный терминал оплаты банковскими картами.

— Давай карту сюда.

Прогресс, да. Хрен вам! Прибегаю к последнему средству — отгибаю воротник, демонстрируя приколотую с тыльной стороны эмблему Инквизиции.

— Во имя Господа! — Я надвигаюсь на толстяка, пытаясь задавить его морально и вынудить отойти.

— Именем его, — равнодушно отвечает он, не сдвигаясь ни на дюйм и приподнимая по выше кружку, фактически тыча ей в лицо.

— Не видишь?

— Вижу, — его тон всё так же равнодушен. — И что? Плати.

Ага… щаз прямо. Для меня это уже принципиально, но, похоже что и для них — тоже. Возвращаю руку на кобуру и отщёлкиваю застёжку. Видя это мои оппоненты по вере подтягиваются ближе и я замечаю как носатый вытаскивает откуда-то из недр сутаны шоковую дубинку. Начинаю тянуть пистолет из кобуры, перенося тяжесть тела на одну ногу — сейчас я этому носатому пробью с ноги….