Киты по штирборту - Антон Витальевич Демченко
— Мне бы сразу сообразить, что ворвавшиеся в дом молодчики не имеют никакого отношения к германцам, — повинился я.
Алена недоуменно приподняла бровь:
— Почему?
— Потому что у германцев не могло быть детектора, способного обнаружить уведенный мною из Меллинга артефакт. В принципе не могло! Они ведь этот прибор в глаза не видели. Даже Гросс, захвативший его в Италии, не успел открыть ящики и рассмотреть их содержимое. И как, скажи на милость, как они могли сделать детектор, не имея достаточно подробного описания прибора, который требуется обнаружить?
— Ну так, может быть, у них были чертежи?
— Тогда на кой им сдался сам прибор? — фыркнул я. — Могли бы и собственный собрать.
— Логично, — согласилась Алена. — Но если это были не германцы, то кто?
— Тот, кто старательно запугивал меня ими, — вздохнул я. — Вот как раз у людей Несдинича было достаточно времени, чтобы исследовать переданный мною артефакт. И им создать такой детектор — раз плюнуть.
— Но зачем ему это? — не поняла Алена.
— Мои разработки… опекун, а впоследствии и лейтенант Брин, артинженер седьмого департамента, на полном серьезе именовали меня гением руники. Я не хвастаю… — быстро добавил я, заметив скептическое выражение лица моей девушки. — Это их собственные слова. Я не стеснялся объяснять свои идеи Завидичам, да и с лейтенантом делился кое-какими разработками. Понимаешь, серьезных артинженеров не так уж много, а свободных еще меньше. Бо́льшая часть специалистов работает либо на государство, либо на влиятельных людей и организации. Я знаю только двух очень толковых частных артинженеров, избежавших подобной участи. Один из них — отец того самого лейтенанта Брина, так что можешь представить, чего ему стоила эта свобода. А второй — совершенно сумасшедший параноидальный тип, прячущийся от всего мира в Высокой Фиоренце.
— Тебя решили посадить на цепь, — констатировала Алена, сообразив, к чему я клоню. Умница.
— Именно, — кивнул я. — Точнее, приучить к цепи. Сначала попытались законопатить в Китежград, организовав перевод в Воздушные классы. Я отвертелся. Тогда-то в наш дом и нагрянули молодчики, якобы подосланные германцами. Которые, как я узнал гораздо позже, оставили любые попытки лезть в дело, едва прибор попал на стол исследователям Русской конфедерации. Очевидно, решили, что выкрасть результаты исследований будет проще и дешевле. Ну а поскольку долго «прятать» меня от происков жуткого капитана Гросса было невозможно, в ход пошел козырь под названием «Андрей Долгих», весьма удачно подставившийся под мой удар на Зимнем балу в Ладожском университете и усугубивший противостояние уже в Китеже, напав на меня и сестер Осининых после празднования дня ангела моего хорошего приятеля Миши Горского. В общем-то, манипулируя двумя этими угрозами, германцами и Долгих, Несдинич вполне мог добиться того, что в конце концов я сам стал бы затворником и держался за даруемую им защиту, забросив все свои мечты о полетах. Ни на секунду не сомневаюсь, что взрыв в мастерских в первую очередь был направлен на «Мурену». Только подрывники Андрея не учли, что эллинг защищен моими рунескриптами. А склады были взорваны за компанию и чтобы не выбиваться из традиций «родовой вражды».
— И все это ради твоих познаний в артефакторике? — проговорила Алена.
Я пожал плечами и, воспользовавшись тем, что, спускаясь к завтраку, не стал надевать рубашку, активировал рунные цепи. По рукам, груди и спине поползли светящиеся строчки знаков. Девушка изумленно ойкнула.
— Нанеси такое роте штурмовиков — и они без проблем возьмут любую столицу, — прокомментировал я. — И я был полным идиотом, раскрыв этот секрет Хельге и опекуну.
— А мне не боишься открывать подобное? — тихо спросила Алена. Я замер…
— Ну, кому-то же нужно доверять? А если не тебе, то… кому? — вздохнул я.
— Спасибо, — расцвела девушка, а я смущенно хмыкнул. Надеюсь, я в ней не ошибся… Алена чмокнула меня в щеку и, подлив в чашку киселя, ткнула кулачком в бок: — Кирилл, а почему ты изменил мнение об опекуне?
— Заметно, да? — грустно улыбнулся я. Девушка кивнула. — Понимаешь, я ведь им верил. Верил, что могу стать частью маленькой семьи Завидичей. Называть взбалмошную Хельгу сестрой, а Мирона дядькой. У меня не было от них секретов, да, собственно, поначалу все к тому и шло. Завидич первое время после нашего приезда в Новгород действительно беспокоился за меня и был благодарен за помощь в Меллинге. Хельга, хоть поначалу и повела себя, как дура, после истории в Высокой Фиоренце стала относиться ко мне как к младшему брату. У нее, конечно, были свои заскоки, но это было даже забавно, и я до сих пор вспоминаю наши перепалки. Все изменилось после демонстрации моих умений и кое-каких изобретений. Но узнал я об этом гораздо позже.
Тот чертов разговор в госпитале, свидетелем которому я стал одним поздним теплым вечером. Хотел пробраться к дядьке Мирону в неурочный час, а в результате… Я вспомнил свое сидение под окном палаты, и меня передернуло.
— С Осиниными удачно вышло, — проговорил знакомый голос, обладателя которого я не видел. Произнесенная фамилия всколыхнула любопытство, и я, вместо того чтобы поприветствовать дядьку Мирона и забраться на подоконник, застыл у карниза, затаив дыхание.
— Не говори «гоп», Фома, — проворчал Завидич, и я еле сдержал изумленный вздох. Литвинов в гостях у дядьки Мирона?! Мир сошел с ума! — Хоть паренек и свел с ними знакомство, на восстановление партнерства пока рассчитывать не приходится.
— Ну-ну… организовать еще пару таких встреч в подворотне, как зимой в Китеже с Долгих, — и они станут лучшими друзьями. А там можно и документы подписывать, — с насмешкой произнес Фома Ильич, вгоняя меня в шок. С трудом задавив поднимающуюся волну эмоций, я прислушался к ведущемуся за окном диалогу.
— Не лезь со своими советами, куда не просят. Или Матвей тебе живо укорот сделает. Веришь? — буркнул Завидич. — Да и этот ваш Долгих… Кто ему посоветовал этот идиотский взрыв организовать, а?
— Матвей и предложил. Кто же знал, что вы вместо пакетбота решите на «Мурене» полетать? — ответил Фома Ильич, явно не впечатленный угрозой собеседника. — Мог
