Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич

– Доброе желание, – кивнул царь. – Для того ветеранов и собирал. Не ты один стал лицом перед старостью и опасаешься за свое будущее. На озере я соорудил учебную верфь, где корабелов готовить хочу да моряков. Моей державе их нужно изрядно, так как больно ценный товар, и нам его весьма недостает, – сказал Петр и совершенно по-доброму улыбнулся. Да и Дэвид с остальными гостями, прибывшими с той же целью, лицом посветлели да заулыбались. – Прошу к столу! – махнул рукой Государь и как бы ненароком встретился глазами с Анной Росс.

Внимательный, живой и сильный взгляд небесно-голубых глаз на миловидном личике, окаймленном густыми ярко-рыжими кудряшками. Ничего особенно в ней не было. И даже напротив, по меркам тех лет грацильный вид у женщины не приветствовался из-за сложностей с родами. Да и вообще любили и ценили, почитая за красавиц, более пышных. Но Петр, проживший больше полутора веков в совсем других временах, был буквально сражен ее видом.

«Проклятье! – выругался про себя Петр. – Не Монс, так Росс. Это, наверное, судьба… Надеюсь, что эта хотя бы не такой дурой окажется…»

Их слегка затянувшийся взгляд, полный взаимного интереса, не остался без внимания окружающих.

– Ну, друг, поздравляю, – шепнул на ухо, хлопнув по плечу Дэвида, Фома. – Петру Алексеевичу твоя дочка приглянулась. Да ты не тушуйся. У нас половина Немецкой слободы пыталась его увлечь. Даже юную Анну Монс, что почитали первой красавицей среди ваших, предлагали. Так и от той он нос воротил. Отшучивался, дескать, мал еще. А тут такой взгляд… Да не только у Государя, но и у дочки твоей.

– И что со всем этим делать? – растерянно спросил Дэвид.

– Ничего не делать. Коли Петр Алексеевич надумает, то приблизит к себе твою дочь. А значит, и ты при деле будешь, и она уж точно бедствовать не станет.

– Так ведь кто она, а кто он? – так же тихо и слегка перепуганно шепнул Дэвид. – В жены-то ее взять не сможет, даже если захочет.

– Он своих не бросает. Если будет с ней жить, то хоть в браке, хоть без него, она окажется под его опекой. Особенно если детишек народят.

Тем временем затянувшаяся пауза из-за встретившихся взглядов юной пары стала просто звенящей.

– Кхе! Кхе! – нарочито громко кашлянул Меншиков. – Сударыня, позвольте, – обратился он к Анне, приглашая ее пройти к столу. На что Петр чуть усмехнулся и, не отводя глаз от девицы, кивнул ей, дождался книксена и двинулся дальше.

Ранним утром следующего дня

– Ты чего? – поглаживая рыжие кудряшки Анны, спросил царь, когда почувствовал слезы, капающие на его грудь. – Я тебя обидел?

– Нет, что ты… – резко оживилась девица, полезшая сразу целоваться. – Я просто боюсь… жутко боюсь, что ты поедешь дальше, оставишь, забудешь меня…

– Глупости, – взяв ее лицо в свои ладони, произнес Петр. – Вместе доедем до озера. Все там осмотрим. А потом я заберу тебя в Преображенское. Если сама захочешь, конечно.

– Да как же я могу не захотеть? – вскинулась Анна.

– Но сразу говорю – про женитьбу ни слова. Я царь и себе не принадлежу. Если интересы державы потребуют, возьму в жены ту, которую потребуется для дела. Пусть она трижды ненавистна и уродина. – От таких слов Анна поджала губки и слегка напряглась. – Впрочем, это не будет мешать нашим чувствам. Даже взяв себе жену, никуда тебя не погоню. Готова ли ты к этому?

– Быть рядом, но не иметь на тебя никаких прав? – чуть подумав спросила она.

– Да, – по-доброму улыбнулся Петр. Ему нравилась ее смышленость.

– Ты разве оставил мне выбор? – ответила Анна и, обняв Петра за шею, впилась в него поцелуем.

Глава 9

5 февраля 1686 года. Москва. Кремль

Софья с задумчивым видом сидела в кресле и смотрела в окно, за которым кружил снег.

– Душа моя, – Василий с печальным видом смотрел на задумчивую возлюбленную, – посланцы Австрии и Венеции требуют от нас не затягивать с выступлением против османов. Я у них выторговал год на подготовку, ссылаясь на нехватку денег, но даже это их сильно раздражало.

– То есть на подготовку у нас только год, – все так же задумчиво произнесла Софья, выстукивая какую-то мелодию пальцами по столу.

– Тебя тревожит Петр? – наконец не выдержал Голицын, подняв нелюбимую тему царевны.

– И с каждым годом все больше…

– Но стрельцов и полки нового строя мы крепко держим в своих руках. А вернувшись с победой, так и вообще получим их преданность на многие годы. Я обещаю – мы официально венчаем тебя на царство!

– Сколько у Петра сейчас войск? – как будто не услышав его, спросила царевна.

– Сложно сказать, – с легким раздражением хмыкнул Василий. – Официально – девять рот: шесть пехотных, две конные и одна артиллерийская. То есть около пятнадцати сотен человек. Однако кроме них у него есть еще люди вооруженные и при деле.

– И сколько же на него работает человек?

– Без малого пять тысяч, с учетом ткацкой, лесопильной, корабельной и двух сельских мануфактур, а также двух десятков мастерских и десяти придорожных фортов. Сама видишь, не так и много. У иного боярина больше.

– Но Петр – не боярин, – отрезала Софья. – Ты все узнал о его планах на ближайший год?

– Их много, но все они связаны с деньгами. Государственные дела он как будто бы полностью игнорирует, по крайней мере, напрямую. Даже воинства уже мог держать много больше.

– Больше?

– Доходов от ткацкой, лесопильной и двух сельских мануфактур ему хватит, чтобы сытно содержать тысяч двадцать, а то и двадцать пять. Однако он не спешит нанимать и вооружать людей. Сейчас их не более чем нужно для защиты от разбойников его торговых и заводских дел.

– Ты уверен? – скептически глянув на Василия, переспросила царевна.

– Да, душа моя, – кивнул Голицын. – Не царевич, а купец какой-то или заводчик. Все помыслы лишь о прибыли да производстве.

– Хорошо бы, – усмехнулась Софья. – Он помешает нам в этих походах?

– Напротив, – улыбнулся фаворит. – Мне стало известно, что свою дорогу, проложенную от Преображенского до Переславля, Петр решил тянуть дальше не только на север до Ярославля через Ростов, но и на юг до Тулы. Для чего сейчас проводит сбор средств. Впрочем, своих сил ему и без помощников хватит.

– А зачем ему Ярославль и Тула?

– Про Ярославль толком не знаю, слухов много, но по делу никто ничего не говорит. В Туле же его заинтересовали железоделательные заводики. Вон один заводчик из числа бывших государевых крестьян к нему уже три раза приезжал.

– Кто таков?

– Никитка Ануфриев сын Демидов. Ничем особым не отметился, и почему выбор Петра пал на него, мне неведомо. Полагаю, что случайно.