Олег Таругин - Кровь танкистов

Отчего-то Василий сразу понял, что самая могущественная организация страны – а что может быть могущественней государственной безопасности, собственно?! – может и должна размещаться именно здесь. Уж больно здание оказалось узнаваемым. Если б танкист Краснов чуть больше разбирался в истории и архитектуре, то наверняка узнал в возвышавшейся перед ним домине типично сталинский стиль. Очень уж монументальным выглядело трехэтажное здание из гранита. Недотягивало, конечно, до знаменитого дома на Лубянской площади, того самого, что некогда принадлежало страховому обществу «Россия», но и недалеко от него ушло. И чем-то даже напоминало. Гранит, бетон, толстенные стены, высокие, но узкие окна – и прочая монументальность. Впрочем, сравнение выходило довольно сомнительное: здание московского НКВД-МГБ-КГБ строилось как раз задолго до прихода к власти большевиков.

– Впечатляет? – усмехнулся Геманов. – А знаешь, я специально к главному входу подъехал, чтобы ты оценил. Вообще-то проще было через ворота сразу во внутренний двор. Впрочем, не страшно, ножками прогуляемся. И как тебе? Вижу же, что оценил. Еще при товарище Сталине строилось, то бишь на века.

– Впечатляет. Оценил, – сухо ответил танкист, и полковник чуть смущенно хмыкнул, неожиданно подумав, что подобный стиль общения не совсем соответствует моменту:

– Не дергайся, товарищ самый младший лейтенант, Соня твоя уже наверняка на операционном столе. И от нас с тобой сейчас ровным счетом ничего не зависит. Врачи у нас хорошие, отличные даже. Пойдем.

Краснов лишь пожал плечами: мол, пойдем, так пойдем…

– Чайку хочешь? – повесив на спинку кресла пиджак, Олег Алексеевич вопросительно взглянул на танкиста. – Или, может, кофе? В принципе, могу и чего покрепче налить, ты как?

– Чаю вполне достаточно, – сухо ответил Краснов, все еще не до конца определившийся, как себя следует вести. С одной стороны, он, определенно, у друзей, которым можно всецело доверять: ну, а как, скажите, можно не доверять целому полковнику госбезопасности, который еще и практически спас от смерти и его самого, и его невесту?! Но вот с другой? С другой – Василий, как ни старался, никак не мог отделаться от ощущения, что в любой момент его могут препроводить из этого уютного кабинета в совсем иные места, наверняка расположенные несколькими этажами ниже. Ну, не может же у местного НКВД не иметься собственного следственного изолятора? И там уж разговор пойдет совсем иной… Нет, разумом-то он прекрасно понимал, что все это несусветная чушь и глупости; органы государственной безопасности – на то и органы государственной безопасности, чтобы заниматься исключительно теми, кто на самом деле представляет угрозу для страны, но…

Да еще и Соня, которая сейчас, если полковник не врет, лежит на операционном столе. Просто голова кругом…

– …чай, говорю, бери, или мне вечно над тобой стоять? – отвлекшийся от своих мыслей лейтенант увидел перед собой Геманова с подносом в руках. Ох, ничего ж себе, как это он ухитрился за несколько минут чай-то заварить?! А, наверное, у него в кабинете тот самый волшебный электрочайник, о котором он слышал в рекламе, но так и не увидел.

– Спасибо, – смущенно пробормотал мамлей, торопливо хватая чашку. Обжегся, разумеется, чай был и в самом деле кипяточный. Но пах весьма ароматно.

Непонятно отчего тяжело вздохнув, полковник подтянул к себе ближайший стул и уселся на него верхом, лицом к изогнутой спинке:

– Слушай, Краснов. Давай уже наконец определимся и раз и навсегда решим все наши проблемы. А то, сам видишь, как-то по-дурацки выходит: когда припрет, ты действуешь, словно настоящий фронтовик, а в другой ситуации ведешь себя, прости, словно влюбленная барышня. Сам посуди, и тогда, в парке, и в доме этого бандюга ты работал, словно матерый спецназовец. Не сомневался, не жевал сопли, а просто делал то, что должен был сделать. Ломал челюсти или убивал, если уж напрямоту. А сейчас на тебя смотрю – словно другой человек. Может, примешь граммов двести коньячка да выспишься? В этом дело?

– Нет, пить не буду, – поставив курящуюся ароматным паром чашку на журнальный столик, Василий помотал головой. – И спать не стану тоже.

– Все-таки из-за девушки? – склонив набок голову, Геманов смерил его внимательным взглядом. – Не понимаю, ты что, впервые влюбился, что ли? У тебя что, до нее никого… – и внезапно осекся, напоровшись на взгляд Краснова.

– Вот же, блин… ты прости, лейтенант, просто у нас тут немного другие нравы. Я, хоть и из другого поколения, но тоже сразу не въехал. Так все дело в Соне, получается? Она ж у тебя первая, выходит?

Немедленно покраснев, Василий неопределенно пожал плечами.

– Ясненько. Да уж, теперь понимаю твои чувства. Ладно, пей чай, и печенюшки бери, все равно пока больше нечем тебя покормить, буфет только через три часа откроется. Я сейчас. – Полковник придвинул к себе телефон и, сверившись с записной книжкой, потыкал в клавиши, набирая номер.

– Коля? Да, я. Докладывай. Уже? Да, понял. И что говорят? Ага, ясно. Ну, добро. Как выйдет из наркоза, набери меня, все равно спать не буду. Все, отбой.

Положив трубку, Геманов несколько секунд разглядывал напрягшегося, словно хрестоматийная струна, танкиста, затем улыбнулся:

– Расслабься, лейтенант, похоже, везучая твоя невеста. Операция прошла успешно, ничего особенно страшного там не было. Пуля перебила седьмое ребро, прошла сквозь нижнюю долю легкого и застряла в позвоночной части пятого. Позвоночник не задет, пулю удалили. Угрозы для жизни нет, внутреннего кровотечения и пневмоторакса – тоже. Через пару деньков переведем девушку в нашу закрытую больничку, до этого она будет под охраной. Родителям сам сообщу, придумаю что-нибудь убедительное. Да им, собственно, сейчас и не до нее особо, как я понимаю. Доволен, танкист?

– Так точно, товарищ полковник! – вскочивший со стула Василий, едва не перевернувший при этом столик, с трудом сдерживался, чтобы не начать улыбаться. Не сдержался, конечно:

– Спасибо, Олег Алексеевич! Вы даже не представляете, как вы…

– Отставить, лейтенант. Сядь, – буркнул тот, пряча улыбку и поднимаясь на ноги.

Поставив перед Красновым стакан – самый обычный, граммов на двести с прицепом – набулькал туда соответствующее объему количество коньяка из хранившейся во встроенном в стену сейфе бутылки. – А вот теперь пей. Залпом. Считай, что это лекарство. И ступай спать. Сейчас от тебя пользы – ноль, зато под руку лезть определенно станешь, а мне оно не нужно. Вон, видишь дверь? Там комната отдыха, ложись на диван и дрыхни, пока не разбужу. Часа четыре тебе точно дам, а уж там – как получится. Понятно?