Николай Побережник - Эрта: Армия Акана

– О чем думал? – спросил Кинт, когда Григо наконец бросил затею начать делать то, что не умел, и подошел к костру.

– О нем, – Григо кивнул на так и лежащего связанным с мешком на голове пленного офицера, – веришь? Еле сдержался, чтобы не подойти и кишки ему не выпустить.

– Не понял…

– Там, в деревне, в подвале одного из старых домов на окраине… там куча трупов, Кинт! Старики, женщины, дети… они не просто убиты, они замучены.

Кинт с трудом сглотнул кашу, расстегнул бушлат, поставил котелок на землю и сказал Сарту:

– Скажи караульному, пусть приведет офицера северян.

– Сейчас, – подскочил Сарт и убежал. Пленного бросили на землю перед костром, он уже не выглядел перепуганным, глаза источали ненависть и презрение одновременно. Офицер попытался встать, но тут же получил от Григо прикладом винтовки в колено и снова рухнул.

– Что вы сотворили с местными? – взревел Григо, быстро перевернул винтовку и воткнул штык в бедро северянину.

Офицер лишь стиснул зубы и застонал, но потом взял себя в руки и ответил:

– Они саботировали работу службы тыла.

– Дети? Грудные младенцы? – Свет от костра превратил лицо Григо, переполненное эмоциями, в страшное зрелище.

– Это был приказ генерала Мааса, он приказал, солдаты исполнили приказ. Это война.

– И где этот генерал Маас? – Кинт жестом попросил Григо не втыкать штык в другую ногу пленному.

– Вчера ушел к фронту вместе с артиллерийским полком, который проходил мимо деревни.

– Понятно… Григо, запомнил имя генерала?

– О да.

– Ты из пехоты? – Кинт достал трубку и забрал у Григо кисет с табаком.

– Нет, я офицер курьерской службы.

– При нем было, кстати, – опомнился Локт, подтащил к себе свой ранец и, покопавшись в нем, достал кожаный тубус для депеш, – на поясе прятал.

– Ну-ка, – Кинт открыл тубус, – вот это подарок! Кинт развернул перед собой карту, что-то похожее он видел у строителей треста в депо или на стене кабинета господина Тьетэ.

– Карта железных дорог вдоль всего Северного хребта, от Конинга до Майнга… Сарт, сбегай, лампу принеси. – Кинт пытался разглядеть карту в свете костра.

Григо тоже заинтересованно посмотрел на карту:

– Толку-то, ведь мосты взорваны, зато у нас теперь есть что-то получше, чем ваш с Брэтэ топографический шедевр.

Остальные документы представляли собой пару писем личного характера и один приказ недельной давности о снабжении фуражом инженерного корпуса, два звена которого заняты на восстановлении моста в двух сутках пути от Рыжего холма. В свете лампы было удобнее рассматривать карту и, изучив нужный участок, Кинт спросил пленного:

– То есть здесь, у моста, два звена инженерного корпуса?

В ответ офицер неубедительно кивнул.

– Я тебе сейчас углей из костра за ворот насыплю, – сказал Григо.

– Там не только наши солдаты, там еще и пленные армии вашего терратоса.

– Много?

– Отправляли неделю назад около полусотни человек, я не могу точно сказать, этим корпус тыловой службы занимается.

– А что ты можешь сказать точно? Ситуацией по фронту владеешь?

– Что я получу взамен, если скажу?

– Умрешь сразу, а не в течение нескольких суток, моля о смерти, это все, что я тебе могу обещать, – ответил Кинт.

– И целым, – добавил Григо, – у вас ведь, у северян, если покойник без головы похоронен, значит, нет ему пути на небеса? Верно?

– Верно… Хорошо, – с потухшим взглядом ответил офицер, – но это данные трехдневной давности.

– Ничего страшного, – сказал Григо; вид у него, конечно, мрачнее тучи, – а если соврешь, то я вернусь, откопаю тебя и отделю твою башку от шеи.

Обстановку по фронту, в надежде на легкую и быструю смерть, офицер рассказал – армия северян очень быстро оседлала предгорья и заняла ключевые районы на юге. Дальше, в степи, как и предполагал Кинт, северяне выходить не стали, и Мьент с его рудниками, большой станцией и депо стал ближайшим к фронту крупным городом на юге, захваченным врагом. Теперь на юге северяне спешно выстраивали оборону и с легкостью отбивали все контратаки армии терратоса Аканов, находясь на высотах и используя тяжелую дальнобойную артиллерию. Мосты, которые были взорваны перед началом войны, что парализовало переброску войск Аканов в северном направлении, теперь в срочном порядке ремонтировались, а северяне готовили наступление на Майнг на запад и на восток. На восток, к побережью, где на их пути встал маленький городок Конинг, который оказался в блокаде со стороны суши, но зато морем в Конинг доставлялось пополнение развернутому там крупному гарнизону, боеприпасы и продовольствие. Офицер также рассказал, что кроме регулярной армии, северный терратос имеет в своем распоряжении корпус наемников, который используется в основном для контроля над захваченными территориями. В самое ближайшее время северяне, чтобы успеть до зимы, начнут перебрасывать через перевал на транспортных дирижаблях и моторными повозками живую силу, вооружение, боеприпасы и будут готовиться к наступлению на Майнг, взять который они планируют не позже осени.

Пленного офицера похоронили недалеко от лагеря, рядом с другом Локта, городским жандармом, получившим тяжелое ранение в живот и умершим во время перехода от рыбацкой деревушки до лагеря. Кинт сдержал свое слово и выстрелил северянину в голову после его слов «мне больше нечего вам сказать».

Рассвет в новом лагере сопровождался бранью Брэтэ и командами Григо, который принялся гонять подчиненных с самого утра, пребывая в паршивом настроении.

Закончив завтрак, Кинт подозвал адъютанта:

– Сарт! Что с орудием?

– Северянин с утра занялся, говорит, починит.

– Как закончите, доложить!

– Так есть!

Пленный артиллерист по имени Зар не спал всю ночь, он слышал от бойцов Григо, что они видели в деревне, и очень переживал, что его кто-нибудь ночью тихо зарежет… Сарту его даже будить не пришлось. Как только рассвело, Зар уже возился с орудием, выставляя шестерни поворотного механизма. После завтрака Кинт распорядился, обратившись к Григо, проверить, учесть и пересчитать все трофеи, взятые с боя в деревне рыбаков. Все больше внимания Кинта привлекал Сарт, его юный возраст и в то же время безрассудная смелость производили впечатление. У Кинта всплыли в памяти картины прошедших суток, как Сарт, отбросив маскировку орудия, встав почти в полный рост под пулями противника, не переставая крутил ручку спуска орудия, еще и высовывался из-за баррикады, после чего корректировал прицел и снова стрелял и стрелял. Это уже не тот карманный воришка с площади у ратуши Латинга, с вороватым взглядом, неопрятный и постоянно выискивающий простака в рыночной толчее. Теперь Сарт за все время, что провел рядом с Кинтом, преобразился в пытливого, смелого и отчаянного парня, с вполне себе жандармской выправкой и представлением об уставах.