Василий Головачёв - Запрещенная реальность. Том 1

— Занят, — ответила одна из девиц, блондинка с высокой грудью и скуластым миловидным личиком. — Вам назначено?

— Нет, но, если вы покажете ему вот это, — Матвей протянул девице перстень в форме черепа, — он примет. Посоветоваться нужно.

На пальцах секретарш, как заметил Соболев, не было ни колец, ни перстней, зато в ушах подрагивали сережки в виде лошадиных черепов. Видимо, черепа служили здесь «символами касты», отличительными знаками принадлежности к сильным мира сего.

— Чокнутый, — отозвалась вторая секретарша, тоже блондинка, но платиновая, крашеная, с густо напомаженными губами. Дотянулась до селектора и нажала клавишу:

— Булат Шаймиевич, к вам посетитель.

— В шею, — ответил селектор незамедлительно.

— У него интересный перстенек, но он не из штата. С виду учитель или клерк, безоружен.

— Хорошо, — проворчал селектор, — пусть зайдет через минуту.

Матвей выразил жестом благодарность, выждал две минуты и зашел в кабинет «президента федерации».

Кабинет поразил его не роскошным австрийским деловым гарнитуром для офисов «Мадлен», не аквариумом с угрями во всю стену и даже не видеосистемой «Касио» с плоским двухметровым экраном, а формой стола и кресел — в виде гигантских человеческих кулаков. Президент выглядывал из кулака-стола как большой его палец или скорее кукиш, и Матвей сразу понял, за что ему дали прозвище Белый.

Дадоев, одетый в отлично сшитый летний костюм, был, конечно, смугл, усат и красив, как истинный кавказец, но волосы имел совершенно седые, несмотря на молодость. Едва ли он был старше Соболева. У него в кабинете находился гость — тот самый «крутой» парень в кожаном костюме, который приходил к Илье разбираться в момент визита Матвея. Матвея он не узнал, это было видно по его равнодушно-пустому взгляду.

— Ну? — бросил Дадоев, оценивающе глянув на посетителя, но сесть не предложил.

Матвей приблизился к столу-кулаку и сказал тихим невыразительным голосом, глядя на тонкую ниточку усов президента:

— Белый, сегодня утром твои солдатики подстрелили автослесаря на улице Артамонова. Если вы от него не отстанете, я положу всю твою кодлу и тебя сверху. Понял? Это первое. Второе: кто стрелял? Имя, адрес.

Кожаный переросток и «президент федерации» обменялись взглядами. Молодой заржал. Дадоев тоже засмеялся:

— Это все? По-моему, он болен, а, Чарли? Может быть, вызвать «Скорую»?

— Крыша поехала, это точно, — отсмеявшись, согласился кожаный Чарли, сыто глянув на Матвея. — А по фейсу не хочешь, очкарик? Или ты супермен? Что-то незаметно. Иди отоспись, а то схлопочешь, если не перестанешь задавать дурацкие вопросы.

— Ты забыл сказать: «На ноль помножу», — не повышая тона, добавил Матвей. — Сопляк и хам. Повторить вопрос?

Дадоев перестал улыбаться, нахмурил густые брови.

— Выведи его, Чарли. Лучше через первый зал; пусть ребята потренируются немножко, как на манекене.

Кожаный лениво встал, но ударил быстро, заученно — в живот прямой ногой и в голову с поворотом. Только Матвея на прежнем месте не оказалось, и мускулистый Чарли из поворота не вышел, врезался головой в стену и затих, потому что пущенный Соболевым голыш поймал его в прыжке. Вторым броском Матвей поразил локоть Дадоева, протянувшего руку к селектору.

— Сиди тихо, Белый! Я ведь не шучу.

«Президент федерации» потер локоть, однако страха на его лице не было, только удивление, досада и любопытство.

— Ты случайно не из «Чистилища», борец за справедливость?

— Из него, — с запинкой кивнул Матвей, сообразив, что это хорошее прикрытие.

— Один, без подстраховки?! Да тебя уложит любая из моих герл, не говоря об охране.

— Имя, адрес.

— Это был он. — «Президент федерации» кивнул на застывшего кожаного. — Перестарался парень — с кем не бывает. Но ведь ты не выйдешь отсюда, герой, неужели не понимаешь? — Дадоев заулыбался, взял со стола лезвие бритвы, подбросил, поймал. — Человеку так мало надо. Один молодой мужик вроде тебя недавно проглотил бритву и умер.

— Я знаю еще более страшный случай. Один чиновник вроде тебя захлебнулся собственной слюной во время сна.

— Понятно. — Дадоев поскучнел. — Берите его, девочки.

В то же мгновение в кабинет вошли три девицы, две — знакомые «герлы»-секретарши, третья — великолепно развитая брюнетка с роскошными волосами. Видимо, президент все-таки успел включить селектор либо знал секрет связи с охраной.

Тут же все и выяснилось.

— Они тебя сразу раскусили, — расслабился Дадоев, пригладил ниточку усов. — И предупредили. Так что, господин «чистильщик», ты избрал худшую из дорог. Кстати, а кто он тебе, этот Илья Шимук, автослесарь? Брат, сват, шурин, свояк? Или просто так?

Матвей не ответил, привычно вгоняя себя в фазу концентрации турийи. Он уже видел, что уйти без боя не удастся, и удивился открытию: за Белым, то есть «президентом Независимой федерации кикбоксинга», явно стояли какие-то очень мощные силы, а не ученики-боксеры муай тай и каратисты. Слишком просто сюда войти и слишком сложно выйти. А это почерк спецкоманд, а не школ единоборств.

Матвей прикинул возможности. У Дадоева в столе наверняка лежит пистолет, а то и что-нибудь похлеще, но он расслаблен и в первой фазе не страшен. Кожаного Чарли тоже можно не брать в расчет, придет в себя не скоро. Оставались девицы, вооруженные специальными туфлями с металлическими каблуками и носками. Одна из них, брюнетка, кроме того, держала в руке короткую толстую витую плеть из кожи и проволоки. Как говорится, тикара курабэ[16] не в его пользу, но разве когда-нибудь было наоборот?

Он начал первым, потому что хорошо чувствовал обстановку: у него в запасе оставалось не больше минуты, пока не отреагировали скрытые защитные системы «федерации», а тогда выбраться из опасного гнезда, в какое он попал, не ведая того, будет и вовсе проблематично.

Девицы хорошо знали приемы типа суй-но ката и хиккими[17], то есть имели неплохую базу японских видов борьбы, хотя и работали без соблюдения стилей — тигра, дракона, журавля и так далее. Но даже против айкидока их техники не хватало, не говоря уже о ганфайтерах, чье боевое искусство было полностью рефлекторным. Матвей же владел не только японским кэмпо, но и тайским боксом, и индийскими видами борьбы, а главное, русским стилем, впитавшим в себя достижения всех лучших мировых школ боевых искусств.

Ему хватило двух десятков секунд, чтобы обездвижить агрессивно настроенных «герл» и их предводительницу с плетью, а потом закончить разговор с Белым. У того была хорошая реакция, и он почти успел вытащить из стола пистолет-пулемет «волк», о котором, кстати, шла речь в задании Ивакина, однако Матвей опередил его. Сказал, пригнувшись и прислушиваясь к звукам в приемной: