Башни Латераны - Виталий Хонихоев
Лео механически принялся накладывать жаркое в глиняный горшок. Алисия расплатилась, ее служанка взяла покупку и они направились к выходу. У самой двери она обернулась:
— По средам, Лео. Не забудь.
Дверь закрылась за ней. Несколько секунд в таверне стояла тишина. Все присутствующие смотрели на Лео.
— Ну ты даёшь, поварёнок! — заржал Бринк: — такая красотка, а ты стоишь как пень! Таких нужно за задницу сразу хватать, видно же, что она течет как сучка, значит хочет, чтобы ты ее приголубил в уголке. А ты чего моросишь? Завел бы на кухоньку, юбку задрал и прямо на мешках с мукой каак…
— Заткнись, — тихо сказал Лео, стискивая кулаки: — просто заткнись, Бринк.
— Чегось? Что ты там вякнул, щенок? — приподнял бровь наемник: — в себя поверил? Лучше эля плесни, пока мы твою подружку не обсудим хорошенько. Я тебе пару советов дам, малец, как лучше деваху пользовать чтобы она под тобой криком кричала…
Что-то внутри Лео лопнуло. Вся накопленная злость, стыд, отчаяние — как будто все это разом в голову ударило, аж в глазах помутнело. Он перемахнул через стойку и бросился на Бринка, бросился неумело, но яростно. Да, он не был здоровяком и не владел воинским ремеслом, но любой, кто вырос на улицах этого города обязательно умел бить, уж этому на улице в первый же день учат. Удар в нос! И еще!
— Ах ты… — Бринк вскочил на ноги, и отмахнулся от него. Сбил Лео с ног. Он попытался подняться, но Бринк пнул его в живот. Воздух вышибло из лёгких. Ещё удар, ещё… в глазах темнеет, в голове словно колокол бьет, а в душе черная-черная ярость… если бы он мог, если бы у него были силы… он вдруг перестал ощущать боль и почувствовал, как темный гнев поднимается из глубины его души… он их всех убьет. Всех до единого! И… тут удары внезапно прекратились и он — замер, прикрывая голову руками, ожидая… чего?
— Бринк!
Голос Курта Ронингера прогремел по таверне. Командир «Чёрных Пик» стоял в дверях, глядя на своего бойца тяжёлым взглядом.
— Что это такое? — спокойный, ровный голос. Несмотря на то, что Полуночный Волк не повысил тон ни на йоту — в таверне наступила тишина. Лео поднял голову, нашел своего противника помутневшим взглядом и увидел, что тот отступил назад и сглотнул. Побледнел.
— Он первый начал, командир!
— Первый напал на тебя? — лицо у Курта словно бы из темного камня было вырезано, ни одной эмоции, ни один мускул не дрогнул.
— Так и есть! Накинулся как бешеный, кулаками машет! А я ж… ну мы из «Черных Пик», у нас репутация! Никто не смеет бросаться на нас, а кто бросится — тот огребет!
— Так все было? — командир «Черных Пик» обвел взглядом таверну: — никто ничего сказать не хочет?
— В общем примерно так и было. — гудит рыжеволосый наемник, косая сажень в плечах: — Бринк, конечно, со своим языком поганым лезет везде, но паренек первым на него накинулся.
— Ты. — Курт Ронингер уставился на Лео своим холодным взглядом: — ты напал на моего бойца. Знаешь, что за такое полагается? Зачем ты напал на него?
— Да он! — задыхается от обиды Лео: — он! Я его не прощу! Он гадости про Алисию говорил!
— Серьезно, Бринк? — поворачивает голову командир: — ты говорил гадости? Как ты мог? Ай-яй-яй. Разве я не обучал тебя на курсах благородных дейнов как говорить не гадости, а приятности? Нет? А почему?
— Не обучали, командир. — ухмыляется Бринк: — как есть не обучали. Грамотам и манерам не обученные мы.
— Слышал, малец? — командир бросает взгляд на Лео: — не обучен он приятности и комплименты говорить. Потому что у нас не институт благородных дейнов, а рота «Черные Пики». А за то, что ты на моего бойца напал в военное время я бы тебя вздернул на ближайшем суку или вон на перекладине ворот. В мирное же высек кнутом как следует. Но у нас с вашим бароном уговор, так что на первый раз прощается. Вставай, хватит на полу валяться. И эля нам принеси.
— Как скажете… дейн Курт. — Лео медленно поднимается с пола и вытирает разбитый рот рукавом. В душе у него кипит ярость. Конечно, думает он, наемники наемников покрывают. Сволочь этот Бринк, вот бы ему силы… стать бы магом Третьего Круга и сжечь этого Бринка и всех его дружков что над его сальными шуточками хохотали…
— Бринк! А ну подь сюда! — повышает голос Курт Ронингем и как только наемник подходит к нему — коротко, без размаха дает ему кулаком в зубы. Бринк всплескивает руками, отшатывается и садится прямо на пол, лупая стеклянными глазами по сторонам в изрядном недоумении.
— Никто не смеет бить моих бойцов кроме меня. — говорит Курт и наклоняется к сидящему на полу Бринку: — и когда ты уже научишься свой поганый язык на привязи держать?
— Да я… — неуверенно начинает было наемник, но командир отмахивается от него рукой.
— Заткнись. Тебе бы язык вырезать вместе с мудями, так отличный солдат вышел бы. Клянусь, попрошу магикусов в столице ампутировать тебе и то и другое.
— Так у него вся сила в языке и мудях, командир! — весело кричит кто-то и таверна снова оживает, все хохочут.
Лео, шатаясь, идет в кухню, за новым кувшином темного эля. Вильгельм молча подает ему мокрую тряпку для разбитой губы.
Вечером, когда Лео вернулся домой, в комнате царила напряжённая тишина. У кровати отца стоял знахарь — тот самый, которого отец прогнал. Лео вопросительно глянул на матушку, пусть знахарь и не виноват, но все же отец его взашей выставил, почему он вернулся?
— Я достала деньги, — сказала матушка, не глядя ему в глаза. — На операцию. Дольше ждать уже нельзя, он может не выдержать.
Знахарь положил руку ей на плечо. Задержал дольше, чем следовало. И посмотрел на неё так… По-особенному, не так как прежде. Такие вот взгляды Лео в таверне порой ловил, когда тот же мерзкий Бринк на Маришку смотрел или на молоденьких служанок что за едой приходили… Мать отвела взгляд, нервно поправила волосы.
— Откуда деньги,
