Цепь событий (СИ) - Герман Анатольевич Горшенев
Это страх я делил со своим жителем головы. Походило на то, что Симбионт боялся за меня, срезая пики эмоций и оставляя только необходимое, чтобы я понимал, что страшно, но не впадал в оцепенение, а наоборот, шевелился быстрее и принимал адекватные решения. Это совершенно другое чувство, больше похожее на расчётливую злобу, а эмоциональная составляющая отодвигалась назад. Это и была самая главная функция Симбионта. Жителей головы придумали в далёкой древности для защиты от ментальных атак, которые наносили высшие насекомоподобных рас, ещё в первую войну с нелюдями, а потом импланты развивались, а когда появились твари Грани, то стали защитой и в этой войне.
На военном флоте все имели Симбионты, когиторы и воксы с обязательной системой защиты от ментальных воздействий. На базах флота рождалось немало детей и младенцу в первые минуты жизни обрезали пуповину, кололи универсальный комплекс прививок и вживляли, либо Симбионт, как у меня, с возможностью замены тела, а если было нельзя, то базовый когитор, но с обязательной функцией защиты. Кто ощущал вопль Войда, проломившего защиту и кричащего прямо в голову, те поймут, остальные идут отдаленным астероидным поясом.
У меня происходило разделение страхов. Ужасы а-тварей и клешни мутировавшей техники были наши с Симбионтом общие, а мои страхи по поводу обдолбанной полуголой клоунши, охотишься на людей с помощью подушки-пердушки, оставили мне на эксклюзивной основе. Оттуда и хватанули страх, предназначенный лично мне.
Кто-то залез в мою память и вытащил страхи, черпанув из доступных вариантов, которые Симбионт ставил мне в личное пользование. На взгляд нечто, материализующего ужасы, было выбрано самое нелогичное и ужасающее существо. С опасностью можно, конечно, поспорить, но по ужасности и нелогичности одноглазая клоунша была одна из самых выдающихся чемпионок моей памяти, превосходя даже красоток с одного богом забытого орбитала. Там эталоном женской красоты считалась лысая голова с яркими татуировками и верхняя губа, разрезанная и пришитая к носу.
Вернулся к своим, сидящим на скале и провёл блиц опрос. Уже через минуту я понял, что у моих с фантазией дела обстоят замечательно. Если там действительно кто-то или что-то, которое хапает из воспоминаний страхи и воплощает в реальность, то моей банде там точно делать нечего и придётся идти мне. Местные боялись без фантазий, весьма на обывательском уровне. Список состоял из выводков червей, теневых тварей, нападения крупных хищников из-под воды и с неба, злых девок с серпами и тавров с дубинами. А вот пьяных клоунесс среди страхов местного населения не было.
Спустился и пошёл. Чего тянуть? Как только пристрелил ещё одну клоуншу, на меня кинулась одна хорошо мне знакомая тётка. В детстве мы несколько лет жили на планете торгашей и часто воровали у местных еду. Эту женщину мы все боялись, в отличие от неуклюжих местных, считавших своим долгом быть жирнее, чем остальные и идеалом красоты видящих отвисающие брюхо и толстые щеки, она была сухощава и поджара. Она никогда не убивала небесных детей, зато могла облить кипятком, неожиданно выскочить из-за угла, выжидая часами нашего появления, стукнуть палкой, швырнуть камнями, которые постоянно носила в карманах. По её милости я неделю пролежал в горячке с подгнивающим распоротым боком и надколом ребра, когда она ударила меня штукой, которой выбивали семена из колосьев.
Как же мне тогда не хватало Дефендера, из которого я сейчас с огромным удовольствием положил быструю тройку в голову. Это конечно не оригинал, а копия, но приятно. Потом в меня полетел собачий лоток. Я родился и вырос в городе куполе. Почти всегда я выгуливал собаку в специальных местах, которые предназначены для этого, но в доме был и лоток. Мой пёс его использовал, когда объявляли тревогу обрушения. На Претории иногда возникали мега ураганы, которые могли разрушить даже купол города. Когда объявляли тревогу, все сидели в зданиях по нескольку дней и выходить на улицы было строжайше запрещено.
Пока жители города должны были находиться в помещении, то и собака сидела вместе с нами. Пёс был в полтора раза больше меня и помимо радости общения, у меня была куча обязанностей, как кормить, так и убирать за зверюгой. Я всегда с ужасом подходил к лотку, а размер кучи, который там мог оказаться, наводил оторопь. Только благодаря системе целеуказания Симбионта, удалось увернуться от возникшего и полетевшего в меня увесистого корыта с собачьим наполнителем.
Пристрелил семилетнего мальчишку, бросившегося с кулаками. Это мой сосед и товарищ по этажу в гиперполисе. Мы, то дружили, то дрались. Он был немного старше, сильнее и скорее всего умнее меня, но я, как истинный Преторианец не прекращал его задирать. Было страшновато каждый раз лезть, зная, что отгребёшь оплеух, но по-другому было нельзя.
Дошел до огромного булыжника, на котором лежал небольшой светящийся камушек. Аккуратно, палочкой, сгрёб кристалл в ячейку криптора. После этого на меня сразу же перестали нападать мои давние школьные друзья, и пьяные клоунши, валиться на голову грязные фильтры из забившейся системы регенерации и собачьи лотки.
Зато на месте забранного кристалла появилось изображение точно такого-же камня, неспешно набиравшее яркость. Процесс был не быстрый, а Симбионт давал суток пять на появление нового камня, если всё будет с такой-же скоростью. Попробовал всунуть палочку, мешая появлению нового кристалла. Там, где зарождался новый кристалл кусочек палки начал исчезать. Он просто беззвучно и без видимых эффектов пропадал. В разрушенном селении я подгрёб немного имущества в виде кусков тряпок на бинты, дополнительной тёплой одежды и бытовой мелочи вроде местных ножей и кухонной утвари. В крипторе было полно места, а при необходимости всегда можно выкинуть. Лезвие кованного ножа и кусок глиняной миски исчезли точно так-же как палка, уступая место появляющемуся кристаллу. Монолит, на котором появлялся кристалл обухом керамического лезвия ножа Космо не царапался, и на этом я решил прекратить эксперименты.
Времени у меня было полно. Только дней через пять эта замечательная штука восстановится и снова начнет материализовывать и выпускать наружу самые жуткие и диковинные страхи. За камнем пещера расходилась на несколько ответвлений.
— Да ладно, — само вырвалось у меня, когда я увидел в одном из проходов пещеры небольшой светящийся знак и плёнку защитного поля, преграждавшую путь.
Храм
