Проложить маршрут - Антон Сергеевич Федотов
— Дозволяю, Константин Семенович. — Мягко кивнул я.
Какое простое слово, верно? Зато всем тут стало ясно, кто имеет право отдавать приказы на этой полянке.
Первым разрядил свою "трещотку" Корсаков, заодно избавившись и от вспомогательного оружия с ножом, сложив весь свой "арсенал" метрах в двух.
— Разрядить оружие. И по одному… — Скомандовал он. — Фролов…
Вперед вышел немолодой уже мужчина. Привычным движением он отомкнул магазин и продемонстрировал пустой патронник, перед тем как положить оружие рядом с амуницией своего босса. Не забыл он про контрольный спуск. Так же он поступил и с пистолетом.
— … Семенов… Кольцов… Угрюмов…
На полную "демилитаризацию" понадобилось минут пять, после чего бойцы выстроились в шеренгу за спинами старших Рода, которому они служили. "Хм, ладно, готов сменить их статус со "стада" на "толпу". Жаль, правда, что их организация заключается в довольно отработанной процедуре сдачи в плен, по сути.", — оценил я.
Что ж, от теперь разговор пойдет куда предметнее. А то оружие в руках как-то слабо способствует принятию верных решений в тот миг, когда ты уже проиграл. То же касается и вооруженных людей за спиной. Всякие разные вредные делу иллюзии возникают. Нехорошо это. И небезопасно. В первую очередь для них самих.
Теперь можно приступить и ко второй части объяснений господам их нынешнего положения.
— Итак, Петр Евгеньевич, начнем по пунктам обсуждать условия вашей капитуляции.
— Сколько? — Буркнул старик.
За моим левым плечом хмыкнул дядька Игорь. Кажется, кто-то совсем не желал окунаться в грустную реальность, предпочтя ей сладкий плен вредных ныне иллюзий. Придется развеивать.
Вздыхаю, глядя куда-то в сторону уже поднявшегося над лесочком солнышка и спокойненько объясняю.
— Петр Евгеньевич, я, блядь, вас сейчас грохну. Наследника покалечу и императорским заплечных дел мастерам передам. После этого обед. Меня отец попросил вовремя быть. Однако после этого я отправлюсь в ваше имение и вырежу весь Род, до кого дотянусь. Лично. Затем отправлю бойцов разыскать каждого, кто хоть каплей крови может претендовать на фамилию. Уничтожу их тоже. Просто потому, что мне этого хочется. Тем, кто перешел в другие семьи — дам шанс отречься от вас. А после возьму сам. Все что захочу. Что не захочу — спалю. И пусть только одна дворянская шавка что-нибудь гавкнет в мой адрес.
Говорил я спокойно, монотонно, вроде как скучая. Вот только в глазах у старика плескались отблески пожаров, в которых сгорит все что его Род сумел скопить за столько десятилетий… Вместе с его семьей.
— Да кто тебе позволит! — Презрительно выдохнул Данила Петрович. — Да за нас…
Кажется, младшенький ничего не понял. Но то его проблемы.
— А кто мне запретит, а, Петр Евгеньевич? — Говорил я только с главой.
Тому хотя бы вполне хватало жизненного опыта, чтобы осознавать с какой скоростью исчезает количество друзей, союзников и должников, когда начинается серьезная "хренорезка". Особенно, если император признает право Меньшиковых на кровную месть.
Вообще-то, самый лучший вариант для Гончарова-старшего, цинично-то выражаясь, выхватить пистолет и пустить в пулю в голову наследнику, а после каждому из своих бойцов. В конце таки необходимо успеть застрелиться самому. Тогда менталистам не с чем будет работать, и претензии придется предъявлять куда аккуратнее. Но кто ж ему даст-то? Мы ведь тоже не дураки. И тут дело даже не в доходах, хотя деньги считать мы тоже умеем. Но гораздо ценнее, что каждый, кто задумает злое против моей Семьи в следующий раз, хотя бы на секунду задумался о судьбе Гончаровых.
Повисла тишина. Какой-нибудь романист наверняка бы назвал ее зловещей. Ну что уж тут. Из песни слов не выкинешь.
— Готовы слушать? — Поинтересовался я, едва решил, что время на обдумывание собственного положения у них было более чем достаточно.
— Говори! — Петр Евгеньевич уже собрался.
Молодец, старик. Не было у него в голосе обреченности, одна сплошная деловитость. Но по мне так даже лучше. Сейчас он прекрасно оценивает свои шансы и не выкинет нечто этакое, прекрасно осознавая последствия.
Взгляд на часы. До обеда час. Отстаем от графика… По крайней мере, моего собственного.
А ведь мне надо довести дело до конца таким образом, чтобы дать не только обществу целом, но и его молодежной среде, что ТАК со Светланой Александровной Меньшиковой нельзя поступать никому.
Так что закругляемся.
— Петр Евгеньевич, время поджимает, — сообщаю нашему главному противнику. — Так что план таков. Сейчас я переломаю вашему сыну руки и ноги, после чего вы оправитесь с нами. Уж извините, придется слегка ограничить вашу подвижность. На этом все. Дальнейшую цену вашего поведения определит отец и его финансисты. Мне лично более вы будете не интересны. У вас возражения?
— Очень благородно, господин Николай Александрович! — Кивнул старик, едко усмехнувшись. — Как это достойно, избивать человека, не предоставив ему возможности защититься.
Я расхохотался такому интересному выводу. Смеялся долго, от души.
— Оххх… Уморили вы меня, Петр Евгеньевич. — Вполне искренне сообщил я. — Вот разрешите задать всего один вопрос: почему все подлецы, стоит им получить по зубам, тут же начинают верещать о чести и честности?
Тишина.
— Не можете ответить, да? Ну вот и я не знаю… — Только и остается, что вздохнуть — еще одна тайна вселенной осталось нераскрытой. — В любом случае, Данила Петрович волен защищаться так, как ему заблагорассудится. Исключая огнестрельное оружие.
— И с твоей стороны тоже?! — Рявкнул покрасневший отпрыск.
— Естественно. — Любезно сообщил молодому человеку я. — Прошу?
Я рукой махнул чуть в сторону. Вот совсем не улыбалось мне устраивать рукомашество в зоне поражения мин. А ведь летящие с огромной скоростью осколки на несколько десятков метров даже траву скосят. Если честно, то близко не уверен, что мой щит поможет мне хотя бы остаться в живых. У каждой защиты есть предел насыщения. А я вовсе не столь одарен, как, например, Арнольд Фарисович.
А вот Данила Петрович резко приободрился, шагая в указанную сторону. Я аж удивился. Не в его положении демонстрировать такой оптимизм. Даже на дядьку оглянулся. Тот только плечами пожал принимая детонатор. Пиджак же и кобуру с пистолетом я аккуратно сложил на чисто вымытую с утра крышку багажника. На том закончив с приготовлениями, я направилься в сторону противника.
Тот даже улыбаться изволил. Мне же было лень. Движение: "начинай, мол!". Молча, без
