Экстерминатор - Антон Чернов

А вот следующая была основной. Я не мог быть командиром в поле и виртуале, потому что… не имел нужных имплантов. Вообще, мог и сам додуматься, но как-то в голову не пришло. Потому что если оператор-тактик не участвует в бою, а окопается где-нибудь в безопасности и ведёт оттуда наблюдение, составляя схемы и предложения, то командир… Ну тоже может сидеть в сторонке, но при этом должен контролировать оператора, проверять тактические схемы. При этом — проверять и бойцов, и мониторить обстановку… А я ещё «играющим капитаном» рассчитывал быть.

— Нужны специфические улучшения расчётных модулей нейрошунта. Делегирование части мыслительной деятельности сопроцессору, в противном случае, Керг, угробитесь сами и угробите отряд, — вещал наставник виртуальной залы командирских курсов.

— Понятно, в целом, мастер-наставник. Но вроде есть же «прирождённые командиры»? Я на такое не претендую и не умничаю, — уточнил я. — Просто интересно. В целях самообразования.

— Есть, — усмехнувшись, кивнул он. — Обычно — это опытные командиры, знающие, что делать, без обдумывания, отдающие приказы практически рефлекторно. Хотя есть, конечно, самородки. Лично я, за два десятка лет службы куратором виртуальных тренировок командирских курсов, встречал трёх таких. Но даже они — повышают свои возможности и возможности отряда с улучшением в разы! — наставительно поднял он палец.

— Понятно, благодарю за пояснения.

Так что выходило, что нужно мне ложиться под нож… или дрель, или ещё пакость какую-то медиков. Не самое приятное дело, немного напрягающее… Ну опасения были, не сильные, но были. При этом не откажешься же!

Отрапортавал полковнику о «собранном отряде», передал документы. А на следующий день старался не дёргаться перед кабинетом нейроимплантологии лазарета учебки.

8. Имплантология с допросом

В приёмной нейроимплантологии находилась тётка средних лет, уткнувшаяся носом в нейротерминал. И парень ненамного старше меня, с копной кудрявых волос и закрывающими глаза полушлемом виртуалки. Судя по тому, что он сновал по помещению и не натыкался ни на стулья, ни на меня — не рубился в игрушки, а использовал как камеру. Зачем — непонятно, хотя, возможно, как дополненную реальность с подсказками и данными. Хотя, может, и в игрушки рубился, но в полглаза. Впрочем, и хрен с ним.

— Керг? — оторвалась врачиха от терминала.

— Он самый.

— Гена, пациента на стол, обеспечь, — обратилась врачиха к парню, уткнувшись в терминал.

— Пойдём, — вздохнул Гена, почти как Андрей, поднимаемый с «ложа отдохновения».

Отвёл меня в соседнее помещение, расположив на хирургическом столе под хирургом. А я, первое время чуть не убежав в ужасе, одумался. Гробить меня медики вряд ли хотят, а значит, подобное отношение — показатель рутинности операции. И дёргаться смысла никакого.

— Сейчас программу введу, через полчаса — проснёшься, — пробормотал Гена, явно не ожидая ответа.

Стал я ждать, машинерия сзади загудела, на расположенный на шее-затылке нейрошунт надавило. Странно, вроде меня усыпить должны были, задумался я, но не стал дёргаться — больно не было, а автохирург (хотя, судя по тому, что меня не кромсают — автотехник) что-то творит с нейрошунтом. И начну дёргаться — сломаю что-нибудь, причём в самом себе.

В общем, лежу мордой вниз минуты три где-то, с закрытыми глазми, мысли думаю. Пялиться в углубление подушки напротив физиономии никакого желания. И умеренно возмущаюсь бардаком лазарета: хоть музычку бы какую включили, потому что полчаса так валяться — скучно до предела.

И видимо, чтобы мне было «не скучно», в отдалении раздался генин голос, произнёсший самое страшное для оперируемого слово:

— Упс! — раздалось от этого типа, а меня аж испарина пробрала.

Но, вроде, ничего не болело, правда, нейрошунт «потеплел», уж чёрт знает, с чего. Но дёргаться и орать я не стал — может, операция продолжается.

— Степанида-а-а-а! — донёсся до меня жалобный писк Гены.

— Чего голосишь⁈ — через полминуты уточнила недовольная врачиха, видимо, припёршаяся в операционную.

— Перепад напряжения, — жалобно сообщил парень.

…Инициализация…

Вдруг появилась надпись перед закрытыми глазами, как в виртуле. Но я в нём не был! Хотя… может, сплю? Ну, я припёрся на операцию, меня усыпили, а всё вокруг — сон. Хотя как-то странно для сна. Ладно, разберёмся-послушаем.

А послушать было что: врачиха негромко, без мата, но очень грязно ругала техслужбы Идигена, техническую — учебки. И Гену, который, судя по всему, был никак не медиком, а техником.

— Простейшую операцию, даже не операцию — перепрограммирование загубил! — шипела она.

— Вроде не загубил… — с надеждой пискнул парень.

— Ну-ка… Хм, повезло тебе, похоже. И этот парень везучий. Сбоев нет, отклики на запросы штатные. Ладно, буди парня. Об ициденте промолчим.

— Упс…

— Ну что такое? — обречённо поинтересовалась врачиха.

— А я, кажется, забыл его усыпить…

— Деби-и-ил! — стало ответом, вдобавок раздался отчётливый хлопок ладонью.

Это врачиха, видимо, то ли по своему, то ли по гениному лицу зарядила. А через полминуты послышался стук каблуков.

— Курсант Керг, ты в сознании? — требовательно уточнила врачиха.

— Да, в сознании, — осторожно ответил я.

— Поднимайся.

— А можно? Ничего не…

— Нужно. И всё закончилось.

Стал я подниматься и чуть не упал. А на периферии зрения, да и перед глазами замелькали радужные разводы. Впрочем, поднялся на ощупь, а мельтешение продолжалось не больше секунды. Но чертовски пугало, что, видимо, пристально вглядывающаяся в меня врачиха тут же поняла.

— Что видишь? — требовательно, жёстко уточнила она.

— Да радужные пятна-разводы…

— Артефакты, это нормально, — облегчённо сообщила она. — Сопроцессор выходит на рабочий режим, выстраивает собственные нейросвязи. Могут быть кратковременные слуховые галлюцинации или такие артефакты зрения. Через пару часов пройдёт, если и будет. Ты надписи видел?

А вот тут меня пробрало. Потому что вопрос был скорее допросом, и в физиономии врачихи было написано… Многое и неприятное, так что решил я промолчать про глюк с инициализацией.

— Так точно, видел! — принял я вид «образцового курсанта», даже каблуками щёлкнул.

— Детали⁈ — вот точно — допрос, так что правильно я решил помолчать.

— Нейрокибернетическая операционная…

— Издеваешься, курсант⁈

— Никак нет, госпожа медик! Докладываю про надписи, которые видел! — стал я на неё пучить глаза.

— Хм-м-м… Ладно, пойдём, проверим в виртуале, следуй за мной.

Отвела меня в третий кабинет с кондовым терминалом «без погружения», только шлемом. Нацепила на меня. А там — задачи. Арифметические, математические,