Баламут 3 - Василий Горъ
— Рьё Лирм, на Аммар смотреть на чужой женщина много — поединок и Смерть. Сказал один раз и все.
Он задергался, заявил, что смотрел только из-за того, что с момента исцеления никак не мог переодеться в чистую одежду, так как в присутствии чужих женщин это невместно, а тут дождался такой возможности.
Я мысленно усмехнулся, повел рукой, предлагая начинать, и Раннор… направился к остову кареты. Вернее, к непонятной хрени на ее задней части, оказавшемуся здоровенным дорожным сундуком, окованным железными полосами и закрытым на амбарный замок!
«Получается, что артефактов с пространственными карманами в этом мире либо нет, либо они очень дороги…» — мысленно отметил я, повернулся к аристократу спиной, затем заметил, что в его сторону рванули все условно здоровые вояки, и снова развернулся на месте.
Как выяснилось, рьё собирался выстроить их в одну шеренгу, чтобы прикрыться такой своеобразной ширмой. Я понимающе кивнул, добрался до машины, прислонился к бугелю, скрестил руки на груди и уставился в степь. За телодвижениями местных следил с помощью чувства леса, поэтому не удивился, услышав справа-сзади голос Лирма:
— Рьё Рат’и’Бор, а что у вас с нашими деньгами?
Я влез в карман, вытащил из него «добычу» и подкинул на ладони.
— Семь подков⁈ — недоверчиво спросил аристократ.
— Да. Разбойник слабый. Все! — усмехнулся я, затем сдвинул к локтю левый рукав, «ненароком» продемонстрировав мужчине стальной вороненый аналог их варианта кошелька, сдвинул в сторону крышку одной из ячеек и достал две золотые монеты с профилем деда, отлитых Ефремовым: — Есть наши. Хочу поменять. В Ювенде.
Раннор попросил разрешения их осмотреть, взял одну штуку большим и указательным пальцем левой руки, закрыл глаза, сплел какую-то структуру и полыхнул Силой с незнакомым «оттенком». Следующие секунды две-три стремительно бледнел и покрывался бисеринками пота. Потом расслабился, вымученно улыбнулся и выдал речь, которую я понял приблизительно так:
— Сродство с Металлом имеется, но очень слабое. Впрочем, то, что это золото намного чище, чем наше, я все равно определил. Я рьё, а не меняла, поэтому с удовольствием приму одну монету на память, а вам подарю десять наших и объясню, что и за сколько можно купить в том же Ювенде…
* * *
…Первые несколько минут езды по дороге я усиленно медитировал, вспоминая структуру работы с металлом, невольно показанную аборигеном. Потом изобразил ее в линиях Жизни и продемонстрировал Хельге. Этого ей хватило за глаза — поэкспериментировав с вливаниями Силы всех новых видов буквально пять-семь минут, она смогла почувствовать это сродство и довольно выдохнула:
— Все, поймала!
Потом «перещупала» все металлические аксессуары, детали одежды и мелкие предметы из пространственного кармана, подумала и изложила свои соображения:
— Это заклинание создано специально под Борисыча — оно заменяет целую лабораторию, позволяя проводить химический анализ металлов и многокомпонентных сплавов без использования оборудования. Правда, для того, чтобы понять, что именно ощущается под пальцами, требуются знание ощущений, вызываемых каждым отдельно взятым материалом, и калибровка соотношения долей. К примеру, в монете, отлитой Игнатом Петровичем, я чувствую, что основную массу составляет один металл, второй составляет порядка одной двадцатой доли от первого, третий — половину второго и так далее. Разумом понимаю, что это золото, медь, серебро и что-то там еще, но привычки, позволяющей идентифицировать каждый сходу, пока, конечно же, нет.
— В общем, заклинание не боевое, и нам, скорее всего, не пригодится… — буркнула Язва, продолжавшая и рулить, и следить за картинкой с дрона, и прислушиваться к нашей беседе.
— Вероятнее всего, да… — кивнул я. — Так что придется поискать другие.
— Найдем, куда они денутся! — уверенно сказала Долгорукая. — А пока порадуемся, что разобрались со вторым новым сектором Машиного ядра, и… постараемся не расколоться. А то твой дед нагло отожмет у нас эту красотку и заставит чахнуть над заготовками для артефактов!
— Не хочу чахнуть над заготовками! — «испуганно» затараторила Хельга и «спряталась» в объятиях Даши.
— О-о-о, а девочка-то приручается! — хохотнула Язва, так же, как и я, заметив, что целительница первый раз с момента прилета в Замок проявила подобную инициативу.
— Ну, так резонанс, синергия, Баламут… — ехидно ухмыльнувшись, подхватила Даша и сцепила руки в замок, чтобы не дать Маше сбежать. А та и не собиралась:
— Неа, не так: Баламут, ты, Лара…
— А че это я последняя? — притворно возмутилась Шахова. В этот момент дорога подняла внедорожник на верхнюю точку совсем небольшой возвышенности, и на горизонте показались окраины Ювенда.
— Подъезжаем… — буркнул я и покосился на рьё Раннора, стоящего по ту сторону моей двери.
—…а этот уродец может лелеять не самые добрые планы! — продолжила Даша. — Пока я охраняла Хельгу, он пялился то на ее задницу, то на мои ножки и бюст, то на «Святогор»! Хотя о чем это я? На формы и машину, принадлежащие Баламуту!
— Будет себя плохо вести — расстроим… — твердо пообещал я, попросил напарниц не расслабляться и прикипел взглядом к приближавшейся россыпи одноэтажных строений затрапезного вида. Потом оценил «мощь» жалкого подобия Стены, возвышавшегося над ними эдак полукилометром дальше, оглядел надвратную башню и поморщился: — Все, как в учебных курсах: этот город давным-давно не осаждали, поэтому на полосе отчуждения появился и разросся пригород, стена наверняка дышит на ладан, а ворота вросли в землю и уже не закрываются.
— Чисто теоретически укрепления могут быть усилены артефакторами, но в случае войны толку все равно будет немного… — усмехнулась Лариса. — Достаточно поджечь пригород с подветренной стороны, и весь Ювенд превратится в огромную душегубку. Ведь, судя по состоянию земли, дожди тут случаются нечасто.
— Это вы намекаете на то, что в ауры стоит подвесить плетения Огня и, если что, дать Бестии как следует жахнуть? — вроде как серьезно спросил я.
Женщины жизнерадостно рассмеялись и принялись развивать столь благодатную тему. Развлекались до тех пор, пока мы не догнали караван из восьми груженых телег, затянутых грубым полотном, и охраняемых полутора десятками дюжих мужиков в домотканой одежде и с плотницкими топорами за поясом. А когда увидели, насколько энергично возницы убирают свой «транспорт» с нашего пути, и доперли, что это значит, невольно помрачнели.
— Как я погляжу, маги тут в авторитете! — мрачно отметила Шахова, как только и возницы, и охранники принялись униженно кланяться. Потом покосилась на наш «балласт» и презрительно фыркнула: — А Лирм строит из себя укротителя «Святогоров».
— Недолго ему осталось… — буркнул я и перевел взгляд на стайку чумазой, босоногой и страшно отощавшей детворы, вылетевшую из какого-то переулка и порскнувшую в разные стороны. Потом оценил стати дебелой молодухи, развешивавшую замызганное белье за покосившимся плетнем, оглядел еще двух, обнаружившихся чуть подальше, вспомнил, как выглядела внучка «нашего» рьё, и озвучил мысль, мелькнувшую на краю сознания: — Такое ощущение, что в этом мире ценятся женщины в теле.
— Ты хотел сказать «повышенной толстожопости»? — ехидно уточнила Язва и мотнула головой в сторону «красотки» весом за центнер, несущей на богатырском плече коромысло с пока еще пустыми ведрами и «эротично» покачивавшей необъятной задницей, игриво обтянутой выцветшим белым сарафаном.
— Можно выразиться и так… — покладисто сказал я. — А еще весь народ носит головные уборы. Бабы, в основном, косынки, а мужики — абы что. Впрочем, для места с таким жарким климатом это нормально.
Тут «Святогор» вписался в очередной поворот между плетнями, и из-за покосившейся избы показался сначала кусок стены, а затем и надвратная башня с тяжеленными створками, действительно вросшими в землю. Правда, фортификационные сооружения я особо не разглядывал, а уставился на группу изрядна разъевшихся вояк, «доивших» народ, желающий попасть в город.
Ну, что я могу сказать? Оценить качество и состояние оружия я, само собой, не мог, зато убедился в том, что в Средневековье мечи на самом деле имелись далеко не у каждого солдата, увидел вживую чеканы и клевцы, пересчитал копья, прислоненные к стене небольшой будки, и заметил всего один дохленький покров. Потом обратил внимание, что Язва повесила на его владельца метку под номером один, мысленно согласился с ее решением
