Бафер с руками из ж… Книга третья - Дмитрий Крам
Довольный собой Виктор Романович позвонил в отдел.
— Так, ребятки, слушайте внимательно…
* * *
Уровень 62
День двадцать седьмой
Солнышко проникло сквозь кроны деревьев и начало светить в глаза. Я потер лицо, приподнялся на локтях и осмотрел наш маленький лагерь. Костер догорел, красные угольки робко выглядывали из-под пепельного одеяла. Тихона и Тени уже и след простыл, обходят округу, или в разведку ушли, а может, просто сидят на посту, любуются рассветом.
Я взял новый музыкальный инструмент, набрал в грудь побольше воздуха, обхватил губами трубку и дунул что есть мочи, перебирая по второй трубке пальцами. В моём воображении прекрасная мелодия должна разнестись по лесу, сокланы, сладко потягиваясь, с улыбкой проснуться, соловьи и свиристели подхватили бы ритм и начали подпевать на своем пернатом языке, а мои товарищи пуститься в пляс как хоббиты на сто одиннадцатом юбилее любимого всеми Бэггинса.
Только вот вышло совсем иначе. По поляне разнесся жуткий завывающий стон, будто кто-то начал насиловать гудок поезда, а рядом умирал охрипший гусь. Волынка оказалась сложнее в освоении, чем я ожидал.
Выхвативший с перепугу меч Праведник срубил несколько кустов, пока клинок намертво не застрял в стволе клена, а паладин запутался в плюще и улетел со склона. Робин спрятался за Ирму, которая, в свою очередь, призвала двух некротварей, их и увидела проснувшаяся Лея. Естественно, со страху хилерша побежала, столкнулась со взмывающим в небо Жорой и сбила его. Картмастер упал в костер, тот хоть и догорел, но еще был горячим. Обжегший пятую точку пиксель скрылся в вышине, оставляя в небе дымный шлейф как заправский самолет.
Когда все поняли, что происходит, мне пришлось долго убегать по лесу, дабы разгневанные сокланы не превратили одного начинающего креативного, но не слишком талантливого музыканта в совсем не креативного и очень мертвого барда.
— Нихера вы в искусстве не понимаете, — обиженно шипел я, потирая ушибленные места и хлопая по коленкам исцеляющую мелодию, когда все сели завтракать. Снова играть на волынке пока побаивался. Пусть ребята чуть расслабятся, а потом... — И вообще, сами виноваты. Из-за вас мои гусли...
Закончить фразу не успел, раздался хруст, а следом дикий крик. Жора не стесняясь соседства прекрасных дам, плевался кровью и ругался на чем свет стоит. На обеспокоенные вопросы сокланов он потрясал стеклянной баночкой с супом.
— Положил вчера с общего котла, — начал рассказывать он, когда получил исцеление. Картмастер зачерпнул ложкой густой бульон и показал на совсем неуместную там приправу — кусок стекла. Я вспомнил, как вчера выронил в общий чан тарелку, тут же скорчил недовольную гримасу и выдал гневную тираду, о том, как устрою всем поварам в храме взбучку. Такую подляну сотворили чуть ли не самому важному члену команды. Это саботаж! Весь поход под угрозой!
Жора уже прополоскал свежие порезы, обеззаразив раны, так что согласно кивал и, потрясая кулаком, обещал расправу тому, кто так его подставил. Остальные странно на нас косились, словно мы оба участвуем в каком-то спектакле, и только их не предупредили.
Фух, вроде пронесло.
Мы собрались в дорогу, Тихон написал, что пока все спокойно, и отряд выдвинулся в путь.
— Почему ты создал именно такой инструмент? — спросила Лея. Я знал, что она неизбежно поинтересовалась бы, а потому просто пересказал ей свои рассуждения.
Я давно задумался над новым инструментом, очевидно, что нужно легкое и маневренное орудие, на котором просто играть и которым можно вдарить по голове. Перерыл всю память и всех сокланов допёк. Самое простое, что мог сделать, это барабан, кожу на обод натянул и всё, еще можно всякие бубны, трещотки, дудки и им подобные. Да только это слишком примитивно, да и губной гармошкой или варганом по мордасам бить не солидно.
Затем вспомнил что такое гвоздевая скрипка, тем более у нее и стандартов никаких особо нет, твори, как душе угодно. Единственное, что меня останавливает — звук. В моих немузыкальных руках, растущих из ж... плеч, но не под тем углом, будет получаться настолько мерзкая мелодия, что меня самого наизнанку вывернет.
Второе по простоте исполнения в рамках игрового мира это калимба — африканский инструмент. Его Тихон видел в одном из этнических музеев и легко перерисовал по моей просьбе. Основа — это металлические пластины, по которым нужно перебирать пальцами, они крепятся к чему угодно от черепашьего панциря до простой досочки. Играть легко, звук не противный, но таким особо не помахаешь.
Солидно выглядит контрабас, еще солиднее октобас, то же что и первое, только двухметрового размера, там одним смычком можно пятерку супостатов зашибить. Эдакой бандурой вдаришь так, что противник забудет, из какого набора двоичного кода он появился, но силушки мне на такое не хватит. Хотя смотрелось бы круто!
Конечно, не так эпично, как смотрелся бы зефсофон, выдающий звук посредством разрезания воздуха молниями. Я представил, как иду, на плече словно бумбокс две «катушки Теслы» из них во все стороны летят молнии, испепеляя врагов и играя веселый мотивчик из «Пиратов карибского моря». Да, мечтать не вредно.
Самая последняя придумка — гудок. Тоже проще некуда. Грушевидная основа из дерева, три струны и смычок в виде простейшего лука. Создать можно и в реальной жизни за несколько часов, а уж в игре и подавно. И в обращении легкий и бить им очень даже сподручно.
— Так почему же ты все-таки создал волынку? — прервала меня Лея.
— Да все очень просто. Мне пора отучаться идти в драку в первых рядах. Нельзя мне инструмент, хоть сколько-нибудь годящийся для удара, иначе я так никогда и не научусь быть полноценным классом поддержки. Да и на вашей игре это скажется.
— А если мы будем рассчитывать на тебя исключительно как на бафера, то и сами играть лучше станем, — кивнула хилерша, соглашаясь с разумностью моих доводов.
— Да. А потом, когда научусь стоять в сторонке, тогда уже и можно снова что-то для ближнего боя создать.
Кстати, сделать волынку оказалось проще, чем я думал. По сути, она состоит из шкуры, которая пошла на
