Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера — 3 - Семён Афанасьев
Чтобы не рассусоливать в сетке, коротко киваю в реале.
"А тут вдруг этот вечно тонущий бац — и поплыл", — завершает пояснение Миру. — "Пока его хозяин бассейна за шиворот из воды не вытащил".
"Тебе надо пробовать подключаться дальше" — безапелляционно заявляет Эрнандес. — "Потом. Виктор, а что ты почувствовал?".
"Зрен. Вид Тику норм, будт очки надел".
Хотя как подключился — загадка. Но это долго писать.
"Хренасе. Ладно, потом обсудим. Вон, самое интересное заворачивается" — Эрнандес притопывает по полу, носок её туфли указывает на Хамасаки-старшую.
_______
А в реале наш разговор не занимает и секунды.
При словах Тики "...мой ребёнок?" юрист отрывает взгляд от сисек матери Миру и озадаченно переводит взгляд то на завуча, то на её лицо.
— По последнему эпизоду претензий нет по определению, — со сдержанным достоинством отвечает японке Трофимов. — Не может быть. Разве что косвенный свидетель, и то. С таким зрением можно смело становиться последним в очередь тех, кого интересно будет опросить суду.
— Да никого в суде опрашивать не будут! Запись же есть, — пожимает плечами Мартинес. — С разных точек, с разных гаджетов, синхронно — такого не подделаешь. Уже молчу про искусственный интеллект: тот наверняка не даст спи... соврать.
Отец Рашида пренебрежительно мажет по латиноамериканке взглядом и всем видом демонстрирует, что говорить с ней — ниже его достоинства.
— Ага, давай-давай, понарывайся ещё чуток, — не успокаивается она с видом шпаны из подворотни. — Щ-щас ко мне тоже приедут, как ты к Лысому прискакал — будет и тебе массаж. Сзади и изнутри, хе-хе.
— Трофимов-сан, буду очень благодарна, если вы посвятите меня в нюансы. — Хамасаки-мать подходит ко мне, при этом кланяясь педагогическому светилу. — Что за первый эпизод?
— Выбит глаз у Рашида Али, — завуч небрежным движением подвешивает портрет Лысого в натуральную величину рядом с собой. — Если опираться на устаревший формат, то при определенном усилии родни пострадавшего, — Трофимов саркастически трёт указательный палец о большой и кивает на Фархата, — это может быть расценено как процессуальное основания для судебного разбирательства против Виктора Седькова.
— М-м-м, приняла. — Тика около секунды изучает юриста, пристально разглядывая его с короткой дистанции. Затем снова поворачивается к завучу. — Трофимов-сан, исключительно чтобы снять ненужные вопросы. По поводу оторванных пальцев этого джентльмена К НАМ есть претензии? И попутно: выбитый глаз утреннего толстого хулигана — это претензия ШКОЛЫ? Или неких частных лиц? — в последнем слове явственно слышна насмешка.
— Школа не имеет к вам никаких претензий ни по одному из эпизодов, Хамасаки-сан. — Свин кланяется средним поклоном, а не коротким (я уже научился их отличать). — Но я в любом случае искренне благодарен вам, что вы так быстро подъехали — потому что претензии к вашему ребёнку есть на уровне, как вы говорите, этих самых физических лиц. Родителей, точнее, — он бесстрастно указывает взглядом на Али-старшего.
— У меня нет претензий к Хамасаки! — юрист неподдельно удивляется. — Это же Седьков сделал.
Его взгляд опять целеустремлённо спускается в декольте японки и больше оттуда не выныривает.
— Он не в курсе. — Завуч опускает веки и на секунду задерживает их в таком положении.
"Демонстративное унижение: об отце Рашида — в третьем лице, в единственном числе, без упоминания уважительного аффикса" — молниеносно комментирует Эрнандес, видимо, персонально для меня. — "В отличие от обращения к маме Миру. Хм, нюанс новый, но значимый: раньше Трофимов такого в адрес южан себе не позволял".
"Ага. Где-то что-то в джунглях сдохло" — соглашается Мартинес. — "Свин прям демонстративно дистанцировался от южан, прям как никогда раньше. Только что на голову отцу Лысого не нагадил".
"Неудивительно: Трофимов всегда тщательно следит за конъюнктурой" — приходит от моей новой "сестры". — "Он намного лучше других понимает, что эта разборка — не Лысого и Рыжего. И даже не между родителями Лысого с Виктором либо патронажной службой".
"А чья?" — неожиданно для себя успеваю вставить практически без паузы.
Не то чтобы мне был нужен ответ, скорее упражняюсь в переписке.
"Нас и хань же", — в реале Миру пожимает плечами. — "Плюс, судя по сегодняшний хитрожопости Оноды и Саджо, ещё и внутри нас много чего назрело. Но этого мы точно здесь и сейчас обсуждать не будем — я сама не в курсе. Не мой уровень. Мама потом расскажет, если что".
"Битва титанов началась не в его весе" — переводит мне на понятный язык Мартинес. — "Самое тупое, что Трофимов может сделать в этой ситуации — это любым способом поддержать кого-то нетитульного. Так что ты сильно не радуйся — это он не от любви к тебе такой добрый. Он никогда не претендовал на роль игрока: всегда подчёркивал, что является обслугой и только обслугой. Вот, роль отыгрывает".
"Да я и не надей. Он утр сам чест сказ".
— Позвольте вмешаться, — Али-старший церемонно кланяется, не сводя при этом взгляда с сисек Тики Хамасаки.
Смотрится занятно.
Моя опекунша вопросительно поднимает левую бровь, чуть-чуть повернув подбородок в его сторону, словно поощряя говорить.
— У меня нет никаких претензий к вашей дочери. — Фархат непоколебим, уверен в себе, спокоен и твёрд.
На вид.
— А я ни слова и не сказала о дочери. В языке, на котором мы сейчас с вами говорим, слово "ребёнок" не имеет рода. Как и в государственном, любом из, — холодно цедит японка. — Предполагаю, что в вашем родном языке гендер выражен, в отличие от нашего — отсюда и путаница.
Тика обнимает меня за плечо и притягивает к себе:
— Когда я говорила о своём ребёнке, КОНКРЕТНО МИНУТУ НАЗАД, я имела ввиду Седькова Виктора, а не Хамасаки Миру.
"Бгг, я это записала! " — кошка Айи поднимается на задние лапы и начинает танцевать какую-то сальсу или бачату. — "Эта рожа есть у меня на видео! Вау! Так, мамане отправила... пусть знает, с чем сейчас столкнётся... С кем".
— Как это возможно? — справедливости ради, неожиданные удары юрист держит почти хорошо.
Его лицо быстро выходит из стадии неуёмного любопытства (в адрес чужого декольте). Он сперва изумляется, затем почти мгновенно становится бесстрастным
