С шилом в заднице!.. - Андрей Арсланович Мансуров
– Твоя правда… – Джо, если честно, даже не помнил, что забрался настолько далеко в дебри монументального научного трактата, – Ну не мог я его нормально читать, не говоря уж – об усваивать… Уж больно сильно от всего этого в сон клонит! Пол?
– Вот-вот. – Пол прикрыл рот рукой, словно рефлекторный зевок оказался вызван напоминанием о жутко нудной работе, каковой и являлось чтение справочной литературы, в изобилии имевшейся на борту «Каракатицы», – Сильно – это ещё не то слово! Жутко! Страшно! Непреодолимо! Удивительно, как кто-то это ещё покупает и читает. (Ну, кроме нашей Матери, конечно!)
– Ну вот и нечего тогда было выделываться своими «интуитивными» способностями к анализу и дедукции, и «элементарной житейской мудростью». Потому что без, вот именно, элементарной научно-образовательной базы – то есть – теории, и фактов – то есть, знания, что это такое перед вами! – вы не больно-то понаанализируете. И поймёте.
Ну что? Будете впредь слушаться Мамочку?
– Будем, будем. И в очередной раз хотим извиниться. Вот такие уж мы. Самоуверенные и наглые недоучки. Дилетанты. Особенно – в сравнении с тобой. Но всё равно: говорить нам, что вируциллы у нас, на Земле, нет, было нечестно!
– Это почему же? Очень даже честно в контексте твоих наглых заверений, что ты проштудировал Учебник «от корки до корки». Если «проштудировал» называется момент, когда он тебе, читавшему в постели, грохнулся на лицо. А ведь недотерпел ты всего чуть-чуть. Упоминание о вируцилле имеется на сорок девятой странице этого учебника. Смог бы не заснуть, и добраться – сразу понял бы, что я вам навесила на уши вермишель!
Джо понял, что эти самые уши снова горят. Вероятно, как и всё лицо. Пол поступил просто: рассмеялся. Джо не придумал ничего лучше, как присоединиться. Но в смехе присутствовала и изрядная доля горечи. И самоиронии. Мать смилостивилась:
– Ладно, извинения в четыре тысячи пятьсот тридцать второй раз приняты. Зато теперь вам наглядно понятна польза от хотя бы поверхностного знакомства со справочниками, учебниками, и прочей научной литературой. Теперь о планете. Ну что? Успокоились теперь, когда всё знаете? Мы уже наигрались и накупались в этой системе? И можем, наконец, лететь дальше? Или уж – сразу возвращаться, чтоб продать пустую планету?
– Ох, Мать! Ну нет в тебе ни на грош романтики и зуда в этой… В заднице!
– Если ты – про стремление к исследованию новых миров – то зря. Он имеется и у меня. Просто…
– Ну, договаривай! Признайся, наконец, честно, что на самом деле ты получаешь куда больший кайф не от знакомства с новыми Мирами… А наблюдая, как два в меру наивных, но не в меру самовлюблённых и самоуверенных неуча-полудурка пытаются что-то исследовать, понять, и найти такого, чтоб продать… И при этом постоянно наступают на одни и те же грабли?
– Ну… Можно это и так сформулировать.
– Вот погоди! Доберусь до «Каракатицы» – выворочу наконец твоё чёртово устройство для синтеза неформальной логики и так называемого юмора!
– Ха-ха, как это говорят попугайчики. Или – Хе-хе, как это говорит Шушара. Ты мне это обещал двести восемьдесят девять раз. И блок всё ещё на месте.
– Ладно, согласен: в очередной раз погорячился. – Джо и сам знал, и знал, что и Мать знает, что всё его напускное возмущение – и правда напускное.
И на самом-то деле они с Полом куда как рады, что кто-то умный и предусмотрительный присматривает за ними, и их беспокойными задницами:
– Да я и сам, конечно, виноват. Понадеялся на свои, вот именно, инстинкты. Чутьё. Ну, и на извилину! Так что выворачивать не буду. Вместо этого просто потребую в следующий раз говорить сразу – правду! А то – «Нашим показывать нельзя!» «Захотят что-нибудь подобное повторить!» А оно – вон оно как. Пятьсот лет назад!
– Ага. Но скажи-ка мне честно: захотел бы ты, если б я сразу сказала «правду», лезть туда? И поимели бы вы все эти «незабываемые» ощущения? И приключения?
– Ну… Наверное, всё-таки – нет.
– Ну вот то-то. Поэтому грузитесь назад в челнок, да прилетайте.
Я уже рассчитала маршрут к новой Системе.
Где мы обязательно что-нибудь интересное и познавательное… Да и полезное!.. Поиграете, полазаете по катакомбам, или руинам. Поразмышляете, поанализируете…
Джо с Полом только переглянулись. Джо проворчал:
– Ну и ладно, пусть себе издевается. Я не в претензии. Сам напросился. Ну а насчёт руин или катакомб с замечательно интересными и ценными находками… Подумаешь, очередная махровая лапша. И вешает она нам её только в пятьсот тридцать второй раз.
– Нахалы! Можно подумать, вам было скучно на всех этих обнаруженных мной планетах?
– Нет. Тут возразить нечего: было весело. И интересно. Так что мы желаем…
Продолжить!
И, хочешь ты, или не хочешь, а высказывать и свои мысли, и предположения, и догадки, мы всё равно будем!
– Да пожалуйста! Потом вместе посмеёмся!
Золушка
Невысокая и весьма худосочная на вид, и явно совсем юная самочка едва смогла дотащить до дома огромное ведро с колодезной водой. Со вздохом облегчения поставила почерневшую от времени ёмкость у первой ступени крыльца. Рукавом утёрла обильный пот со лба. Вид полупрозрачных и бледных от недоедания и непосильной работы тоненьких ручек сразу почему-то заставлял вспомнить о концлагерях и гестапо. Джо нервно дёрнул щекой: всё верно. Девушка… Со всем этим была знакома не понаслышке!
Малышка между тем поднялась на крыльцо. Отворила массивную и прочную на вид дощатую дверь настежь. И только после этого втащила высокое деревянное же ведро внутрь массивного и капитального, и словно вросшего от времени в землю, сложенного из грубо обработанных глыб камня, двухэтажного строения. Обливаясь потом, донесла ёмкость до угла занимавшей весь первый этаж огромной комнаты, судя по-всему служившей и прихожей, и кухней, и гостиной. Сковородки, скалки, поварёшки, тарелки, миски, и прочая кухонная утварь были развешаны здесь же, на гвоздях, вбитых в стены, и расставлены на многочисленных полках. Под двумя окнами, у другой стены, стояли лавки и обеденный стол. На второй этаж вела монументальная лестница из мощных, почерневших и прокопчённых, брусьев.
Самочка, утирая всё ещё обильно льющийся с лица пот, и стараясь ходить на цыпочках, и не греметь, подбросила – а вернее, аккуратно, придерживая своими тонюсенькими, но сильными пальчиками, подложила – дров в слегка угасший огонь в очаге-камине, и поспешила повесить на крюк на поперечном брусе немаленький казан. Ковшиком налила туда литров десять воды из ведра – примерно до половины металлической полусферы. После чего воду посолила, и
