Путь Хранителя. Том 4 - Роман Саваровский
— Со стороны видел твою рожу на балах, — пожал я плечами, — и дед рассказывал. А ты ведь знаешь, старый садист никогда не врет. Не всегда искренен, это правда. Но он никогда не лжет в лицо. Никому.
— Твоя правда, — согласился Гавриил, укротив наконец-то правую руку и отхлебнув остатки виски из горла, — я увидел достаточно, Марк. Завтра ты будешь оправдан, не сомневайся. Но о посте защитника моей дочери можешь забыть.
— Почему? — искренне удивился я, — думаешь я не справлюсь? Ты точно в те воспоминания смотрел? Или все-таки мозг зацепило?
— Ничего не зацепило, не переживай, — посмеиваясь прокряхтел Гавриил и потянулся к сигаре, — вместо этого я вверяю тебе защиту всего рода Романовых. Смекаешь, Хранитель?
Тело пробила приятная дрожь. Руки зачесались от предвкушения и восторга. Власть и сила которой обладал титул Хранителя в моем мире соблазнительно замаячили перед глазами, но тут же померкли, разбившись о суровость действительности.
— Точно зацепило, — закатил глаза я, — не представляешь какая для меня честь слышать подобное предложение. Но, не стань ты инвалидом с повреждением мозга, то знал бы, что ты не вправе предлагать подобное. В этом мире даже слова Императора будет недостаточно, чтобы получить одобрение боярского совета и наделить внука Иркутского дьявола личным титулом и подобными полномочиями, — не скрывая разочарования выдохнул я.
— Как своему Хранителю, открою тебе пару секретов, Марк. Слова боярского совета больше не имеют юридической силы. Пусть общественность об этом пока и не знает, но Российская Империя с сегодняшнего дня находится в состоянии гражданской войны. Вельяминов и его сторонники больше не скрываются и активизировались по всей стране, стоило их агентам узнать, что моя дочь станет Ректором. Отныне и до конца войны вес имеет только сила. А что касаемо второго пункта, тут препятствий еще меньше. Мое слово и есть слово Императора, Марк, — неожиданно серьезно выдал Гавриил, с наслаждением выпуская клуб дыма, — так ты согласен стать первым в этом мире обладателем наследуемого титула Хранителя Российской Империи?
Вопросов к Гавриилу внезапно стало гораздо больше, но это могло подождать, ведь все что я хотел произнести сейчас, укладывалось всего лишь в пять слов.
— Где подписать, ваше императорское высочество?
Глава 10
— О! Нет, ты не так понял, Марк, — хрипло усмехнулся Гавриил, — я вовсе не император. Бремя власти такой огромной и могучей империи куда тяжелее, чем может показаться, и лишь считанные единицы людей способны с ней справиться в одиночку. И, увы, я не один из них.
Голова разболелась еще сильнее. У меня не было ни сил, ни желания угадывать мысли и играть в очередные шарады и загадки, так любимые всеми до единого аристократами. Никогда не понимал их манеру все вечно усложнять. Каждый первый считает себя мудрецом и философом, априори ставящим себя выше других.
— Гавриил, — без особого энтузиазма начал я, — ты вот сам говорил, что не любишь, когда собеседники увиливают. Я понимаю, ты закатал рукава и даже галстук снял. Тебе хочется, чтобы эти усилия не пропали даром, и беседа не закончилась быстро. Но давай просто говорить прямо. Я не могу читать твои мысли и попытки их угадать меня утомляют.
— А ты дерзкий, — сверкнул глазами Романов и расплылся в довольной улыбке, — веришь или нет, Марк, я не нарочно. Тебе ли не знать, что хорошая деловая беседа все равно что дуэльный поединок. А предсказуемость и прямота в поединке с врагом, равняется смерти. Прямые разговоры о делах дают куда меньше информации и ведутся с равными между собой людьми и с полным обоюдным доверием. Как ты понимаешь, Марк, найти подобного собеседника для меня весьма затруднительная задача.
— Спасибо, — вежливо кивнул я, — весьма лестно это слышать.
Осанка, тембр, взгляд и фразы Гавриила отчетливо сигнализировали об одном факте, из-за которого я почувствовал себя вспыльчивым юнцом. Романов сидящий напротив, действительно видит во мне равного себе.
Каждое его слово, жест и действие в течение нашей встречи кричали об этом громче раскатов грома, и, на мгновение, мне стало стыдно, что я осознал это столь поздно. Патологическое недоверие к людям, помноженное на параноидальный режим, постоянно активированный в этом мире, создают весьма прочный барьер скептицизма, который даже Романову удалось пробить с трудом.
Однако все же удалось. Терпения Гавриилу не занимать.
— Чрезвычайно рад, что ты меня понимаешь, — благодарно кивнул в ответ Гавриил и его бледное лицо внезапно обрело серьезный вид, — то, о чем ты услышишь дальше, является государственной тайной, к которой имеет допуск крайне ограниченное число лиц. Я видел какие полномочия документально закреплены за титулом Хранителя Империи и, пусть я нахожу некоторые пункты весьма спорными, я наделяю тебя ими всеми.
— Серьезно? — поднял я бровь.
— Совершенно. Считай это моей платой за покупку твоего доверия. Я вижу, Марк, что часть тебя даже сейчас ищет подвох и, боюсь я не в силах полностью это исправить. Я не могу поступить также как ты и пустить тебя в свою голову, чтобы разрушить этот барьер, но я могу дать тебе свое слово и полноценный титул Хранителя.
— Люблю прямые разговоры. Этого будет более чем достаточно, Гавриил, — благодарно выдал я и склонил голову, — для меня будет честью принять титул Хранителя снова. Будем делать по всем правилам?
— Ты про пятидневную вакханалию, которую устроил дед в твоем мире? — покачал головой Гавриил.
— Вообще-то это была официальная церемония клятвы, — слегка обиженно бросил я.
— Пятидневная, ага. Нет, пока обойдемся без этого, — поморщился Гавриил, — мне хватило увидеть это в твоих воспоминаниях.
— Как скажешь, — пожал я плечами, — то есть я могу считать себя назначенным уже сейчас? Учитывая то, что ты пообещал, это важно.
— Да. С этой секунды, Марк Жуков, ты Хранитель дома Романовых, мои поздравления, — показательно похлопал в ладоши Гавриил.
— Очень официально. И все? Никакой клятвы на крови? Длинной речи? Витиеватых оборотов? Использования отчества хотя бы?
— Я похож на того, кто пишет официальные речи? Не переживай, будет тебе и церемония, и нудная многочасовая речь, и полноценный указ. После войны. А пока вполне хватит моего
