Боевой 1918 год-3 (СИ) - Конюшевский Владислав Николаевич
Та удивилась:
– В харчевню?
Блин. Не так выразился. Но тут же исправился:
– Я имею ввиду ресторан. Вон там дальше по улице есть «Семеновский». Мне его рекомендовали как вполне приличное место.
На что девушка, на секунду задумавшись, мягко улыбнулась:
– Извините, но – нет. Мы с вами не до такой степени знакомы, чтобы вместе посещать рестораны. Давайте не станем портить очарование этого вечера, и вы меня просто проводите до дома…
Вот ведь деловая колбаса! После подобного ответа почему-то остро захотелось набить морды продолжавшим орать водителям кобыл, но сдержавшись, покладисто согласился:
– Хорошо. Только тогда с вас кусок хлеба и сало к нему. Нет, ну реально кушать хочется, а у нас на базе парни наверняка уже всё сметелили. Я ведь им сказал, что сытым вернусь…
Тут я врал (продуктов у нас вполне хватало) но зачем ей это знать? А Ласточкина грозно прищурившись поинтересовалась:
– То есть, вы заранее рассчитывали привести меня в ту ресторацию?
Удивившись, ответил:
– Конечно! Точнее говоря был выбор – или мы по пути перекусим в «Семеновском», или еще дальше есть извозчицкий трактир. Там тоже вроде нормально кормят, но имеется шанс вошек подцепить. Чего крайне не хотелось бы. Что еще могу сказать? Пить не собирался из-за опасения что вы ко мне приставать начнете. Патронами-то вас снабдили, а вы со своим пистолетиком и в трезвом виде грозная особа, а уж если вина глотнете…
Сделав морду Пьеро, я печально развел руками. Елена на это фыркнула, шутя ударила меня по руке и улыбаясь сказала:
– Вы просто невозможны! Ладно, убедили. Не бойтесь. Не стану я к вам приставать. Пойдемте уж в ресторан, а то сала у меня дома все равно нет…
* * *Ну что сказать? Не дала. Вернее, не так – даже не чмокнула перед домом, не говоря о том, чтобы пригласить к себе. Но я и не настаивал, давая барышне обвыкнуться. Тут ведь главное – не вспугнуть. А в кабаке посидели очень даже хорошо. Чистота, посуда, официанты. Да и выбор блюд был вполне себе хорош. Даже не ожидал, что летом восемнадцатого, в Москве так могут кормить. Дорого правда, ну я тоже не каждый день столичные рестораны посещаю. Поэтому – нормально. Ну и себя там показал. Не хрюкал, ни чавкал, правильно пользовался приборами (во всяком случае, нож держал в правой руке, а вилку в левой). Шутил так, что Елена перестала сдерживаться и начала смеяться. В общем – неплохо посидели. Да и пока до квартиры шли тоже хорошо пообщались. Но не более того. Как уже говорил – даже не был лобзнут. Правда, расстроился не сильно, так как позитивные подвижки явно прослеживались…
* * *На следующий день опять закрутили дела. Просто выяснилось, что два обещанных броневика, должных прибыть из Питера несколько задерживаются. А я думал вместе с ними в одном эшелоне ехать. Ну чисто чтобы своим парням сразу показать, что командир еще и добычлив. Поэтому было принято решение задержать отъезд на двое суток. Честно говоря, дело было не столько в брониках (эх Ласточкина, Ласточкина…) но как повод, это прокатила даже для Сталина. Он тоже не успевал доделать какие-то свои дела, поэтому отсрочку воспринял с радостью. Ну и при этом, в разговоре, так периодически косился на мой новый пистолет что я понял – надо дарить. Нет, делал он это совершенно незаметно, только с моей наблюдательностью, быстрые взгляды все равно отслеживались. Да и неформальные отношения с ним налаживать надо… Так что как будущему однополчанину (или как лучше сказать – однофронтовнику?), товарищу Джугашвили, была вручена «Точка». Всё было облечено соответственными словами, поэтому усач даже не брыкался. Лишь скупо поблагодарив и довольно блестя глазами, крепко пожал руку. После чего, мы опять разбежались решать свои задачи. А вот вечером следующего дня – пошла жара!
Так получилось, что по уважительной причине, вчерашние проводы Елены я пропустил. С Жилиным проблемы обсуждали до самой ночи. Но сегодня, чин-чинарем, опять пошли под ручку до ее дома. И у меня уже были все основания рассчитывать на приглашение. Не зря же все это время я излучал обаяние так, что чуть ли не светился в темноте. И все было замечательно, только когда мы подошли ближе к ее дому, обратил внимание на пролетку, которая стояла на улице перед входом во двор. Точнее даже не на пролетку, а на извозчика. Тот был одет сообразно своей профессии, но вот при этом имел гладкую физиономию. Нет, может среди них и попадаются столь продвинутые люди, что каждое утро перед работой бреются. Но мне пока такие не встречались. А самое главное – глаза у этого водилы были офигевшие. При этом, увидев нас, он начал странно дергаться и было непонятно – толи хочет уехать, толи наоборот – соскочить с козел и куда-то побежать. Мне столь странное поведение не понравилось, так как пялился он без всякого сомнения прямо на меня и только заметив внимание к себе, быстро отвернулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Тут вдруг что-то вспомнилось происшествие в Таганроге. Это когда долбанутая дамочка чуть не пришила легендарного краскома. Но ведь там несколько человек для нападения было? А здесь всего один… Может, дальше кто-то ждет? Вот хотя бы за сараями что прячутся в глубине двора. Или это мнительность меня заела? Да ну нафиг – береженного бог бережет! Отбросив сомнения, я остановился и повернувшись к Ласточкиной (становясь при этом левым боком к пролетке), спросил:
– Елена, вы как к стрельбе относитесь?
Та в начале удивилась столь странному вопросу, но увидав, как я быстрым движением взвожу пистолет и опускаю его обратно в открытую кобуру, тут же поменялась в лице. Причем не в том смысле поменялась, как это произошло бы с обычной барышней. Нет. Никакого испуга или растерянности. Наоборот – взгляд заострился, и она зыркнула по сторонам, в поисках опасности. Очень интересное поведение! Но сейчас было не до выяснений, поэтому просто пояснил:
– Слева в пролетке сидит какой-то тип. Сам бритый, с вытянутой мордой и носом как у гамадрила. При виде нас проявил большую нервозность. И мнится мне, что он не просто так там сидит. Поэтому сейчас проходим во двор и если вдруг кто-то начнет стрелять, то сразу бегите к парадному.
Хотел было добавить, что ничего страшного не случиться и что это не первое покушение на меня, но не успел. Ласточкина из-за моего плеча безуспешно попытавшаяся разглядеть извозчика (тот к этому времени он успел повернул голову в сторону), тихо спросила:
– Говорите – нос висячий? А у него на подбородке ямочка есть? И усы такие – типично офицерские.
На мгновенье задумавшись, вызывая в памяти виденный фейс кивнул:
– Ямочка есть. Усов нет. А что – знакомый?
Спутница зашипела рассерженной кошкой:
– Еще какой! Это Януш Курсецкий. Поручик. Бывший подчиненный моего отца.
Я удивился:
– Какая-то амурная история?
Ласточкина в возмущении вытаращилась:
– С этим негодяем?! Нет! – помолчав, решительно продолжила – И вот еще что… Вы мне предлагали возможность стажировки у вашего хирурга. Я всё обдумала и даю свое согласие! Давайте сейчас зайдем ко мне, я соберу вещи и сразу поедем на базу. Мы ведь уже завтра уезжаем?
Вот это поворот! Чего это она так взволновалась? Получается, что сейчас, охота вовсе не на меня идет. И деваха готова на все, лишь бы побыстрее сделать ноги отсюда. Но из этой ситуации надо извлечь максимум, а то хрен потом из Ласточкиной ее тайну выковыряешь. Поэтому цыкнув зубом, возразил:
– То, что согласна это хорошо. Но теперь я не согласен. Запомни девочка – никогда нельзя оставлять проблему за спиной. Рано или поздно, она вылезет в самый неподходящий момент. Так что давай, рассказывай, что там тебя гнетет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Кусающая губы девчонка, тоже перешла на «ты»:
– А ты считаешь, что сейчас самое время для рассказа и решения?
Я кивнул:
– Почему бы и нет? Мы настороже. Мы вооружены. Противник, судя по его судорожному подпрыгиванию, в легкой панике. Сейчас я его быстренько повяжу и все закончится. Только ты мне дай предварительный краткий расклад, из-за чего буза? Может он тебя просто на свидание пригласить хотел, а я его тут раскладывать начну…