Федор Березин - Красный рассвет
28
Пластик, железо и прочее
Контр-адмирал Лигатт наблюдал за процессом сразу из трех измерений. То есть, во-первых, он видел кое-что через поляризационное стекло с высоты девятиэтажного дома. В минуту некоторого затишья в поступлении докладов он невольно раздумывал о том, что в былые времена, капитанам прошлого уже этого стало бы достаточно для управления всеми процессами. Правда, они не оперировали такими массами, как сейчас. Но адмирал Лигатт был абсолютно уверен – его предки справились бы с задачей наверняка. «Мы мельчаем, – размышлял он в такие минуты, – шагу не можем ступить без подстраховки компьютеров». Это относилось ко второму и третьему измерениям, посредством которых контр-адмирал взаимодействовал с миром. Расположенные вокруг плоские экраны отображали события, вершащиеся сейчас на самых важных участках. Съемка велась со множества камер одновременно. Помещенные где-то ниже адмирала люди и машины занимались анализом и перебором изображений, выдавая вверх самые нужные на данный момент ракурсы.
Кроме того, имелось еще одно измерение. Оно было абсолютно виртуальным, но, разумеется, согласовывалось с происходящими реально событиями. В нем процесс отображался в виде упрощенных мультипликационных моделей с демонстрацией цветных стрелок, имитирующих векторы движений масс и объектов. Особо опасные поползновения механизмов моментально пыхали пурпуром. Одновременно соседние экраны демонстрировали возможные в данном случае противодействия опасным ситуациям. Все окружающее было рассчитано не то что на полного дурака, но на человека, знающего о происходящем самый минимум. «Мы явно деградируем, – философствовал контр-адмирал Лигатт, – сложные и не провернутые через первичную мясорубку модельного упрощения действия мы скоро совершенно разучимся понимать». Было даже странно, что адмирал додумался до таких вещей, ведь он не застал не то что века парусников, когда все управление базировалось на опыте поколений и интуиции, но даже просто времена некомпьютеризованных кораблей. Даже в период его молодости ни одна пушка на каком-нибудь задрипанном катере береговой охраны не смогла бы стрелять без информационной подпитки вычислительных машин. Однако вся его служба прошла как раз в тот период, когда компьютерные технологии резко расширили область своего применения и скачком сократили количество непосредственно ведущих управление морскими операциями людей. Кроме того, он явно наблюдал, что приходящее сегодня на борт молодое пополнение, несмотря на гораздо большую адаптацию к виртуальному миру, стало заметно глупей. Это чувствовалось. И наверняка не потому, что он стал за эти годы много умнее. Разумеется, нет, он стал просто опытнее.
Несмотря на то что первое из наблюдаемых адмиралом Лигаттом измерений было самым реальным, как раз оно, по сути, являлось абсолютно ненужным дополнением для успешного проведения процесса. Ведь в самом деле, сейчас погода стояла вполне нормальная – видно было далеко. Но какой бы толк имелся от прямого наблюдения, если б сейчас штормило, плюс к тому с ветерком и косым, непробиваемым ливнем? Или даже вокруг просто-напросто властвовала ночь? Естественно, любую обыкновенную ночь можно переждать, однако что делать, если бы вершащийся сейчас процесс пришлось выполнять в условиях полярной зимы? И потому по большому счету наблюдаемая через поляризационное стекло картинка оказывалась просто источником любования миром, и не более того. Так что всем, что происходило, адмирал Лигатт руководил через отображение векторов и ракурсы видеокамер. Ему приходилось подчиняться времени – жить в виртуальности и именно через нее контролировать реальность.
Сейчас он вел управление очень важным процессом, именуемым среди знающих военных «стыковкой». Цель «стыковки» была в создании на границе двух океанов искусственного полуторакилометрового острова – «большой боевой линейки».
29
Твердый грунт
– А где же они? – спросил Потап Епифанович вслух у самого себя. Одновременно вопрос восприняла подбрюшная «IBM-4000». Но Потап Епифанович уже и без него понял, где. Однако он уже взял себя в руки и заблокировал голосовой канал пересылки информации. После этого он спокойно доброкачественно ругнулся и, используя компьютерный канал, передал Захару Кисленко приказ произвести срочный запуск разведчика. Теперь командир «Ахернара» понимал, а компьютер подтвердил это с девяностопроцентной вероятностью, что тот самый таинственный объект и есть исконные воронежские лошаденки. Несмотря на то что этих рысаков вывели в век расцвета технологий и компьютеризации, развязывать привязь они скорее всего не умели. А если бы даже сумели, то паслись бы поблизости, а не пошли неизвестно куда, тем более скопом. С другой стороны, может, их напугали подрывы мин? И они теперь несутся сломя голову, сами не зная куда? Все допустимо, но Потап Епифанович был слишком тертым жизнью мужиком и воспринимал принцип Оккама всем нутром, еще до того, как узнал его теоретически.
«Кисленко, – напечатал он, всего лишь умело шевеля снабженной сенсорами перчаткой. – Посмотри, где наш проводник?» Он имел в виду приданного отряду негра-трансваальца. Именно ему, как не задействованному в деле истребления, поручили охранять припасы и ездовых животных.
Однако Захару Кисленко было сейчас не до этого, он уже провел ускоренное тестирование самолетика и подготовил запускающую его трубу к выстрелу. Получив предыдущий приказ майора о срочном запуске, он начисто забыл оговоренную до того инструкцию о запрете пуска вблизи остального лагерного имущества. Это делалось по нескольким причинам одновременно. Во-первых, из-за возможного возгорания; во-вторых, дабы не демаскировать место нахождения склада. Сейчас легионер Кисленко нарушил оба принципа.
Самолет запускался аналогично стрельбе из гранатомета, то есть летающую машину первично выталкивал вверх достаточно сильный пороховой заряд. Ведь желательно было запустить наблюдатель как можно выше. Снизиться, если надо, всегда проще. Поскольку микроавиация создана для разведки, то труба имела специальный глушитель, ибо какой смысл от тайного наблюдения, если ты сообщаешь о взлете грохотом на весь лес? Тем не менее из задней части водружаемого поверх плеча пускового устройства неизбежно плескал огонь.
Разумеется, Захар Кисленко не собирался что-то поджигать. Однако над ним были деревья, и он долго вертелся на месте, выбирая просвет. Окружающий мир, в том числе и готовые к погрузке ящики, для него сейчас не существовал. Играло роль только прицельное устройство. Как только он нащупал достаточно большую прорезь в листве, он нажал пуск.
Позади него стоял небольшой ящик с сигнальными ракетами. Ящик не был металлическим, поскольку, когда ездишь не на джипах, а на лошадях, приобретаешь стремление к сбросу прочь каждого лишнего килограмма.
30
Твердый грунт
На некоторое время все внимание Потапа Епифановича сосредоточилось на запущенном самолете. Он отсек поступление прочей информации и сосредоточился на результатах проверки микромашины. Вообще-то этим занималась автоматика, но майору чрезвычайно сильно хотелось ускорить процесс. Ведь после он собирался направить разведчика в сторону удаляющихся – теперь он был уверен – лошадей, а после к приближающимся пограничникам. Все-таки требовалось уточнить их состав и вооруженность. Контроль функционирования малютки прошел нормально. Это было привычно, но все-таки удивительно. Столь хрупкая штуковина, пройдя сквозь солидную, смертельную для человека встряску при взлете, сумела без помех развернуть в небесах свои крылья и теперь славно парить, рубя небо прозрачным винтом. И самолетик взял указанный компьютером курс.
Теперь Потап Епифанович проверил, чем занимается передовая линия легионеров. Большинство уже начали отход. Только двое задержались, расстреливая кого-то, находящегося в пределах зоны поражения. Любование высвеченной в глазу картой местности с символами-человечками заняло еще какое-то время. Майор Драченко уже понимал, что вся эта суета является только поводом, отодвигающим время принятия решения. Что же делать? Вообще-то вариаций по-прежнему оставалось только две. Уйти или принять бой. Правда, первая теперь затруднялась тем, что без лошадей пришлось бы бросить практически все тяжелые предметы. С другой стороны, принять бой в условиях более чем наполовину истраченных боеприпасов, с совершенно наспех подготовленной позиции? Однако, пока кто-то будет сдерживать напор нападающих, может быть, удастся каким-то, пока неясным образом вернуть лошадей назад?
Разумеется, решение можно принять и наобум, навязав его в качестве аксиомы и людям, и машинам. Но, может, пока суд да дело, стоило все же оценить варианты с помощью компьютера? Тем более за это время микроразведчик долетит и туда и туда. Можно будет убедиться, лошади ли это идут рысцой на удалении и какой точный состав вооружения у приближающегося отряда. Потап Епифанович задал своей «IBM-4000» сразу две задачи. Вторую – по поводу того, что позволительно захватить с собой в случае отхода пешком.
