Александр Горобец - В лабиринте "Ведьм"
Тогда Китяж применил другую тактику.
— Женя. Ты меня слышишь? — убедившись, что связь есть, Кирилл пошёл на хитрость, — Женечка. Хватай свои руки, а то они убегут!
Он и сам не верил в то, что это подействует. Подобного бреда он ещё никогда не говорил. Но слова влетели в Женечкины ушки и плотно засели в затуманенном наркозом мозгу. Сделав безумно испуганные глаза, она крепко обняла себя, стараясь схватить свои руки, чтобы они не «убежали».
— Тоже мне. Гоголь с носом, — ухмыльнулся Китяж и погладил Женечку по голове.
А к пациентке, тем временем вернулась речь.
— Ахшпымь… суропь… ППыть! Пить дай… — она начала приходить в себя.
— Пить не давать ещё два часа, — раздался за спиной у Китяжа голос Василия Степановича, — Ничего, потерпит. Кирилл. Сейчас будет профессорский обход. Народу будет много. И все — в белых халатах.
Сказал и ушёл.
Народу пришло действительно много. И не вовремя. Женя заговорила окончательно. Правда, что она говорила, сама она не понимала. Зато очень хорошо понимали окружающие.
— Е…б твою мать, б…дь… е…ные докторишки, ссука…
Старенький сутулый профессор, с бородкой «клинышком», который очень напоминал Китяжу старину Мухина в госпитале Бурденко, повернулся к источнику отборнейшего мата, приподнял очки на носу и удивленно спросил:
— Это кто это у нас так красиво разговаривает?
Девчонки, лежавшие в палате прыснули смехом. Вот только Жене было не смешно. Она приподняла голову с подушки, зло посмотрела на профессора и выпалила:
— Я! И х…ли ты мне сделаешь?!
Даааа… Никогда ещё Кириллу не было так стыдно… Спас его, заведующий отделением, Малик Григорьевич — невысокий татарин с перманентной улыбкой на лице.
— Ей два часа операцию сделали, Павел Ефграфьевич.
— Это тот аппендикс, который мы сегодня разбирали?
— Совершенно верно. Операцию блестяще провёл доктор Иванов.
— Очень хорошо, — улыбнулся профессор и обратился к Китяжу, — А вы, молодой человек, не переживайте… это нормальное состояние при выходе из наркоза. Тем более, после такой сложной операции. Через пятнадцать минут, ваша жена будет полностью в норме.
— Но она… — попытался возразить Китяж.
— Ни каких но, — тихо сказал ему прямо в ухо Иванов, — Профессор сказал жена, значит — жена.
А через пятнадцать минут Женя действительно пришла в себя. Кирилл посмотрел на неё, такую маленькую, беспомощную и сказал:
— Я тут подумал… Ты, это… выходи за меня…
* * *5 апреля 2002 г.
г. Петровск
— Так! Ну что встали, братцы! Восемь тридцать, А у нас ещё конь не валялся, — Кирилл руководил процессом, — Вань! Помоги Ромке. Ну, куда ты ставишь кольца! Старый, ну ты чё? Как мы их там закрепим? Давай, на бампер. К решётке радиатора. И куклу туда-же!
Денёк для свадьбы Китяжа и Женечки выдался морозный — минус семь. А ведь ещё вчера было плюс двенадцать. Кирилл стоял в длинном, до пят, пальто. Ванька, его старинный приятель, с весёлой «погремухой» Вантус, помогал Ромке наряжать машину. Батя ещё не подъехал, по этому, они готовились втроём. Наряжали они Ромкину «Бэху» — новенькую семьсот сороковую. Он пригнал её недавно, всего две недели назад и сейчас, это чудо Баварского автопрома было увешано ленточками и шариками.
Всё действо происходило во дворе старенького здания ресторана «Лето», который отец Кирилла купил, в качестве инвестиций. Собственно говоря, здание было никчёмным. Вопрос был в земле. Земля в Павловске с каждым годом становилась дороже. Бывало такое, что за год её стоимость вырастала вдвое. Так что, проект обещался быть выгодным.
Вообще, Кирилл испытывал к этому ресторану какую-то симпатию. Ещё, когда его строили болгары, в далёком 84-м году, маленький Кирилл прибегал сюда, чтобы посмотреть, как работают экскаваторы, бетономешалки, краны. Я до сих пор не понимаю, почему детей тянет на всякого рода стройки, но с удовольствием вспоминаю, как живя в одном южном городке, тогда ещё огромной страны, сам бегал на стройку, чтобы полазить по котлованам и вставшей на выходные, технике.
После болгар, в этом ресторане работала тётя Люба, их соседка. Она подкармливала Кирюшу пирожными и конфетами. Потом, когда Кирилл был уже постарше, они с однокашниками пили пивко, как раз на том месте, где сейчас наряжали машину.
— Поехали, Кир! — Ромка отвлёк Тяжина от воспоминаний, — Время — деньги, которых у нас нет.
— Пока, нет, старый, — уточнил Китяж, — пока.
Они уже собирались выезжать, когда, на красном Ниссане Максима, подъехал батя.
— Вантус, давай к бате в машину, — скомандовал Китяж, — мне ещё сюда невесту и свидетельницу сажать.
Ваня пересел и они, кортежем направились к двадцать третьему дому, что был, как раз напротив стадиона. Здесь раньше, когда был маленький, жил Китяж, а теперь — Женечка.
К дому можно было подъехать с двух сторон, и Кирилл издалека заметил «страждущих», которые ждали приезда жениха, чтобы выцыганить себе бутылочку, за выкуп невесты.
— Проезжай дальше, — штурманил Китяж, — Всё, ныряй во двор и, сходу, к подъезду.
— Нас Саня сзади подопрёт, — ответил Ромка.
— И чё, На выезде отдадим им бутыль водовки и всё. Главное, чтобы сейчас не мешали, — Кирилл знал, что подруги Жени готовят огромное количество конкурсов на «выкуп». Но времени было не так уж и много. Без пятнадцати двенадцать у них регистрация в первом дворце бракосочетания. В полдень, под грохот пушки на Петропавловской крепости они станут мужем и женой. Но это будет в полдень. Сейчас им предстоит пройти эти дурацкие конкурсы. Кирилл не понимал, на кой они вообще нужны, поэтому решил пройти «по наглому». Можно было, конечно, кинуть в подъезд дымовую шашку, но это было уже через-чур, «по наглому».
— Выпей, Кир, — Ромка протянул Тяжину фляжку с хорошим кентуккийским виски, — а то тебя колотит. Выпей, авось попустит. И соберись. Ты же не на войну идёшь, а за женой.
— Не известно ещё, что страшнее, — Кирилл посмотрел куда-то вдаль и «хлопнул» сразу половину фляги, — На войне всё предельно просто. Тут свои, а там — враги. А здесь…
— Ты так о войне рассуждаешь, будто только что оттуда, — усмехнулся Ромка.
— Да, брось ты, — отмахнулся Китяж, — скажешь тоже.
Ни кто из тех, с кем он общался сейчас, не знал о его прошлом. Даже Женечка. Да и сам он, не особо помнил то, что было. Поэтому и не распространялся.
— В таком случае, — Ромка хлопнул своего дружбана по плечу, — вперёд, Кирилл Александрович. Прощай холостая жизнь!
* * *— … объявляю вас Кирилл Александрович, и вас, Евгения Сергеевна, Мужем и женой. В знак вашего согласия… — сердце Китяжа готово было выпрыгнуть из груди от волнения. То, что говорила эта женщина, которая стояла напротив них, он понимал с трудом. А всё началось тогда, когда открыли огромные золочёные двери. По обе стороны от дверей, коридором стояли гости. Когда Тяжин шёл по этому живому коридору с Женечкой «под руку», всё было как в тумане. Он не видел лиц, не видел, куда он идёт, что он здесь делает и прочее, прочее, прочее… Как будто, тел ожило отдельно от разума. «Мозг может забыть. Тело — никогда» вспомнил он слова Аббата и решил понадеяться на тело. Оно не подводило его в самых экстремальных ситуациях. Не подведёт и сейчас.
Его отпустило только тогда, когда Женя его поцеловала, гости захлопали в ладоши, а на безымянном пальце было надето кольцо, которое почему-то мешало. А за окном громыхнул полуденный выстрел.
* * *25 апреля 2002 г.
г. Павловск. 27 км. от Санкт-Петербурга
— Киря, я вот что звоню, — с «ЭМ»-ом они познакомились на пейнтболе и очень быстро сдружились. Он работал в где-то в милиции. Толи РУОПе, толи в СОБРе. Но, о его делах Кирилл никогда не спрашивал. Да и не надо было это. По большому счёту, увлечением пейнтболом, было единственным, что их связывало. Но это не помешало им собрать команду. Их группа была одна из самых лучших в Питерском тактическом пейнтболе. И это не мудрено, ведь в основном составе группы были одни силовики. Уже известный нам «ЭМ», он же — Максим. Юрка — «Хитрец», заместитель начальника УгРо Пушкина, Кирилл — «Сукин Кот», преподаватель одного из военных ВУЗов Пушкина, «Робот» — старина Ромка Рубов, Саня Слепцов — «Слепой», снайпер ФСБ. И, конечно же, Китяж.
— Так вот, Китяж, — Эм явно был в предвкушении чего-то особенного, нестандартного, — Тут москвичи мне звонили. Они зовут на европейский чемпионат по «тактике». На майские. Сгоняем?
— Блин, Макс, — предложение ЭМ-а было немного обескураживающим, — не хочу Женечку надолго оставлять. Ты же знаешь, у неё беременность тяжело проходит. Из больниц не вылезаем. На свадьбу-то чудом отпустили.
— Ну, смотри, — Макс выдержал мхатовскую паузу, — Не хочешь побегать по Крымской АЭС — не надо. Я ведь…
