Владимир Скачков - Драконы не умирают!
– Мне помолчать? – спросила я.
– Нет, что вы, говорите, это ничего, напарнику не помешает, а мне отвлечение.
– Нервничаете?
– Как обычно, когда источник рядом, – коротко кивнул человек.
– Я ничего особенного не вижу. Может, еще слишком далеко?
– Уже скоро. – Ер съежился.
Неожиданно перед нами выскочили скалы. Совершенно желтые, как и все вокруг, они сливались с окружающим ландшафтом. Остроконечные пики поднимались к небу. Наша черепаха сбросила скорость до тридцати километров в час. По сравнению с прежней ездой мы поползли как улитка.
Повеяло угрозой, словно пахнуло горячим ветром. «Бегуна»! замотало из стороны в сторону, как будто мы ехали по крутой извилистой дороге. Появились ухабы и колдобины, валуны и камни. Стрелки на навигаторе запрыгали. Пристегнутые ремнями, мы болтались, как рыбы на крючке.
Несмотря на работающий кондиционер, мне стало жарко. Я быстро осмотрела своих спутников и отметила, что взмокли все, особенно пилот, по зеленой коже струйками стекал пот. Шур старательно ворочал рычагами, выравнивая машину и постоянно сверяясь с зеленым указателем, а мы мучились.
– Так всегда? – спросила я, стуча зубами на каждой кочке, которые понабежали из ниоткуда и старательно лезли под колеса.
– Да. – Голова Ера моталась туда-сюда, впрочем как и моя. – Но это не самое сложное. Дальше будет веселее.
И веселье не преминуло тут же начаться…
Нас подбросило особенно сильно, даже ремни затрещали, несчастная машина заскрипела и застонала, словно ее подвергли ужасным пыткам, а вокруг закружился песок, скрыв от глаз скалы. Вихрь хлестал ожесточенно, как будто хотел проникнуть сквозь бронированное стекло, швырял пригоршни песка, скребся в люк, стараясь найти хоть маленькую щелочку. А ведь минуту назад все было тихо и спокойно, ничто не предвещало ураган.
В разгар песчаной бури в лобовое стекло уткнулось страшное лицо. Я вздрогнула от неожиданности и омерзения, но трясло так, что никто мой испуг не заметил. Истлевшая наполовину морда скалила гнилые зубы, корчила жутковатые рожи и смотрела пустыми глазницами. Именно смотрела, отчего становилось совсем уж не по себе. Тут машина резко вильнула, и рожу сдуло.
– Уф, – выдохнула я облегченно.
– То ли еще будет, – пообещал Ер.
Я посмотрела на него: он плотно сомкнул веки, вцепился в подлокотник и вжался в сиденье.
– Что это было?
– Морок, – ответил Ер. – Я всегда закрываю глаза, чтобы не смотреть.
– А в кабину этот морок не проникнет? – задала я животрепещущий вопрос.
– Нет, – заверил меня Ер, – машину зачаровывали в Подлунном Мире.
– Тогда я спокойна. – Мне совершенно не хотелось, чтобы по кабине расхаживали всякие личности, пусть это и морок.
На лобовое стекло выползла одинокая рука. Ее костлявые пальцы длинными когтями царапали броню, оставляя за собой грязный след. Я глянула на бравого капитана: он стал серо-зеленым, но упорно всматривался в видение. Пилот мужественно не отрывал взгляд от мониторов и дергал рычаги – ему легче, он занят делом. Постучали в дверь.
– Кто там? – не подумав, спросила я, словно за язык кто дернул.
– Открывайте, паршивцы! Иначе хуже будет! – проскрежетал неприятный голос, отчетливо слышимый внутри.
– Пошел вон, нахал, – прокричала я в ответ.
– Лучше бы вы промолчали, – простонал Ер и зажал уши ладонями, пренебрегая болтанкой, – сейчас такая ругань пойдет…
И ругань не заставила себя ждать. Такой изысканной брани в свой адрес я еще никогда не слышала и, надеюсь, не услышу.
– Попрошу повторить, – крикнула я хулителю, когда он замолчал, – хочу запомнить.
На это отреагировали незамедлительно. Поток ругательств полился со скоростью света. В стекло уткнулись сразу четыре хари, одна толще другой, и нелепо вытянули губы, как для поцелуя. Я не выдержала и в полный голос расхохоталась – такими забавными мне показались эти рожи. Хари обиженно скуксились и исчезли в вихре песка. Но свято место пусто не бывает, тут же возникла морда черта. Обычного такого чертяки, с козлиной бородкой и рожками, кривые зубы сверкнули в пасти.
– Веселимся? – спросил черт. – Ну-ну, веселитесь, покуда, я до вас не добрался.
– Привет чертям пустыни! Как поживаешь? Глазки не слезятся? Ушки ветром не надуло? А то смотри, я помочь могу! Уши оторву и глаза ими залеплю, станешь чертом «ничего не вижу, ничего не слышу», – забавлялась я, собирая всякую чушь, какая придет в голову. – Могу, если хочешь, рога отпилить и вместо зубов вставить – клыки получатся что надо, детей пугать!
Черт насмешки не выдержал, сбежал, а мы ехали дальше, петляя по указке навигатора, трясясь на кочках. Я представления не имела, сколько еще пилить по этому бездорожью, миражи меня уже не пугали, и не такое видала, нашли чем удивить: Ради чистоты эксперимента я осмотрелась одним «третьим глазом». Буря сразу исчезла, всякие рожи тоже, чистое небо, кругом скалы, а мы катимся к узкому проходу, натыкаясь то и дело на валуны и отдельные скалы, – вот отчего нас и трясло. Это, наверное, и есть каньон, о котором мечтал Шур.
– Влево, влево заворачивай, – крикнула я пилоту, – врежемся!
Шур повиновался беспрекословно; с подчинением я явно перестаралась, но так хотелось поуправлять и проехать оставшиеся километры спокойно, без тряски.
– Круче бери, – распоряжалась я, как заправский штурман. – Прямо, так, чуть правее, ara. Сейчас левее, еще. Молодец, так держать. Прямо.
Тряска сразу прекратилась, машина выровнялась, перестала натыкаться на что ни попадя и побежала вперед.
– Возьми влево, еще, еще, так. Вправо. Прямо, прямо, хорошо. Сбавь скорость, сейчас тряхнет. Можно уголька подбросить, то есть газку поддать, ага, давай, жми на гашетку, впереди чисто, – командовала я: не видя морока, легко управлять.
Вот и сама долина, шириной километра два в устье, если можно так его назвать, а конец ее терялся в белесой дали.
– Прорвались, ура! – выкрикнула я, размахивая руками. – Жми на газ, мой друг зеленокожий, впереди только долина и песок.
Шур послушно притопил регулятор скорости, и мы понеслись по долине, только ветер засвистел. По моим прикидкам, до источника магии оставалось километров пять, может меньше.
Я приоткрыла один глаз и сразу увидела мокрое щупальце гигантского кальмара, обхватившее машину. Присоски жадно чавкали по лобовому стеклу, словно хотели высосать нас отсюда.
– Фигу тебе с маслом и специями. – Я показала кукиш кальмару, отчего количество щупальцев резко увеличилось.
Я закрыла глаз – кальмар исчез.
– Так лучше, – пробормотала я и скомандовала пилоту: – Шур! Чуть левее и стоп, приехали.
Он послушно выполнил маневр и остановил черепаху, подняв тучу песка.
– Итак, все за работу, – приказала я, стягивая верхнюю одежду.
Ер уткнулся носом в приборную доску, запустил пылесос, я хотела сказать пескосос, и стал наполнять трюм черепахи «светиком» – так здесь называют светящийся песок. «Бегун! пополз медленно.
– Ты наружу? – спросил Ахтр, забыв о соблюдении приличий и правил.
– Да, – улыбнулась я, складывая одежду аккуратной стопочкой на сиденье.
– А нельзя не выходить? – дрожащим голосом поинтересовался Шур.
– Изнутри ничего не выйдет, – вздохнула я (мне совершенно не хотелось покидать уютную и прохладную кабину, но работа есть работа, ее надо делать ответственно, а не абы как). – Очень постарались маги Подлунного Мира – ни туда, ни сюда волшебство не проходит.
– Рисковая ты девка, – не отрываясь от управления пескососом, сказал Ер.
– Дракон, – поправила я, перевоплощаясь.
Все разом посмотрели на меня, раскрыли рты и, выпучив глаза, застыли как изваяния. Я, наслаждаясь всеобщим вниманием, выпустила колечками клуб дыма. Ребенок вновь проснулся во мне, стало легко, беззаботно и весело.
– Я околдован, – прошептал Ер.
– Ладно, иду наружу, – засмеялась я, забавляясь зрелищем их вытянутых физиономий.
– Только дверь плотно закройте, пожалуйста, – почему-то тихо пропищал Шур.
– Я много раз видел записи с вами, – произнес Ахтр, – но, признаюсь, не ожидал, что вы такая, такая…
– Какая? – игриво поинтересовалась я, останавливаясь у двери.
– Необычная, восхитительная, очаровательная, в общем слапсшибательная, – напряг воображение Ахтр.
– Спасибо, капитан, – я одобрила его лучезарной улыбкой.
Открыла глаза. Машину терзал толстый змей, сжимал бедную в могучих кольцах и кусал зубастой пастью, оставляя мокрые полосы от раздвоенного языка.
– Мне пора, пойду со змеем поборюсь.
– Про дверь, ради всех святых и мучеников болот, не забудьте, – умоляюще напомнил Шур.
– Не переживай, – отмахнулась я, – катастрофы не допущу.
Выйдя из кабины, я плотно закрыла дверь, услышала, как изнутри запираются, усмехнулась, прошла по короткому тамбуру и открыла люк.
По «третьему глазу» врезали так, что я присела и зажмурилась. Ослепительный свет врывался даже через непреодолимый барьер, которым я всегда закрываю «третий глаз». Больно, но терпимо.
