Сергей Палий - Бумеранг
— Отпусти его, и разбежимся. Чеку обратно я вставить не могу, ты уж не серчай.
Из диспетчерской высунулся один из ренегатов и гаркнул:
— Юрій Михайловичу, цей москаль Крамаренку завалив. Гасити його?
— Погодь ти! Чи не бачиш, в нього граната без чеки у лапі. Тримай на мушці.
Убийственный перегар кричавшего над ухом командира этой шайки снова заставил меня задержать дыхание. Ну разве ж кошерно в таком виде по Зоне шастать…
— Как будем ситуацию разруливать? — поинтересовался Гост.
— Незатейливо, фонящее тело. Ты бросаешь гранату в речку, я веду вас в хибару, снимаю весь фарш и забираю хабар, а потом долго размышляю, как поступить дальше. Если б ты Крамаренку не завалил, то, может быть, и отпустил бы. Но сам видишь, как получилось. Так что… скорее всего сначала мои хлопцы вас трахнут, а потом пристрелят и сожрут. И молись, чтобы это произошло именно в такой последовательности. Они могут и перепутать. Ты уж не серчай.
Говоривший зашелся гавкающим смехом, и я уже приготовился к тому, что нож сейчас съедет в сторону — и пиши пропало. Но, несмотря на полупьяное состояние, он твердо держал кисть руки.
И тут сквозь мерзкий смех пробился другой звук. Похожий на частый собачий лай, но в то же время — механический, словно бы не принадлежавший живому существу. Мутант, что ли? Псевдоплоть в принципе могла сымитировать такую стрекотню.
Ренегаты насторожились.
Звук за считанные секунды заметно приблизился и перерос из безобидного квохтанья в зловещий гвалт.
— Що це? — завертел плешивой головой один из разбойников. — Юрій Михайловичу, вертоліт, чи що?
Это и была упомянутая мной случайность, спасшая нам с Гостом жизнь.
Из-за элеватора, похожий на гигантскую хищную птицу, показался приплюснутый фюзеляж ударного вертолета Ка-58. Его вороненый бок матово отсвечивал в лучах солнца, которое наконец смогло пробиться сквозь пелену облаков. Два несущих винта, вращаясь, образовывали в воздухе призрачные диски, на хрупких с виду крылышках висели четыре ракеты «воздух-земля», каждая из которых могла играючи превратить в руины небольшой поселок, стекло кабины блестело отраженным предзакатным светом.
Я слыхал, что в ближайший гарнизонный авиапарк подбросили один «Черный призрак», но вживую еще не видел сию дивную машинку. Зрелище впечатляло. И страх, сжавший, как говорится, очко на минус, как-то даже отступал перед чувством гордости за державу. Да плевали мы на щенячьи угрозы НАТО, пока можем себе позволить такие птахи за Периметр гонять, чтоб ренегатов пошугать со скуки.
«Черный призрак» неторопливо повернул к нам свой острый нос с прицепленной авиационной пушкой, и вой турбин усилился.
Железнодорожный мост вместе с прилегающими территориями был как на ладони для пилота, управлявшего этим стальным монстром. А прилетел он сюда явно не с гуманитарной миссией и разбираться, где среди собравшихся гнусные ренегаты, а где честные сталкеры, не будет…
— Тикай! — заорал мой мучитель над самым ухом, выходя из короткого ступора.
Я, понимая, что второго шанса не будет, резким ударом снизу вышиб нож из волосатой руки, одновременно подаваясь вперед и разворачиваясь лицом к ренегату. На короткий миг наши взгляды столкнулись. Обладатель шепелявого голоса оказался лысоватым щуплым мужичком с густой рыжей щетиной и слегка выпученными глазками. Тщедушная внешность совершенно не соответствовала его высокому рангу в иерархической структуре ренегатов.
— Повезло тебе, фонящее тело! — крикнул Юрий Михайлович, скалясь под респиратором и торопливо отползая. Голос его практически потонул в гуле турбин приближающегося геликоптера. — Еще целых полминуты будешь Зону топтать, пока «вертушка» пулять не начнет!
Я не стал отвечать. Все равно наладить конструктивный диалог с этим основательно поддатым мародером так и не получилось.
Но в одном его правоту стоило признать безоговорочно: тикать надо было со всех ног! Иначе через несколько секунд мой бесценный организм превратится в замечательный фарш, который растащат на ништяки слепые собаки и оголодавшие вороны.
Гост уже швырнул гранату вдогонку улепетывающим вниз по насыпи ренегатам и рванул к ближайшей железной опоре моста, единственному укрытию, которое могло спасти от крупнокалиберных пуль авиапушки. И я не преминул последовать за ним. Подхватил сбитый с головы шлем и задал стрекача — да так, что только пятки засверкали в лучах заходящего солнца.
Разрыв «лимонки» грянул за спиной, отразился дробным эхом от обрывистых берегов Скайки и растворился во все нарастающем реве турбин. Осколки на излете чиркнули по перилам, но ударная волна нас не достала. Впрочем, ренегаты тоже успели отбежать на безопасное расстояние.
Тут пилот надавил на гашетку, и Ка-58 начал лупить из авиапушки по мосту.
Скажем прямо: давненько я так не срался, братцы…
Казалось, что позади нас началось извержение вулкана, разворотившего тягучую повседневность болота. Затрещало так, словно кто-то огромными ручищами раздирал ткань самого воздуха. Снаряды засвистели в вечерней прохладе, звеня, чавкая, рикошетя, дзенькая — круша все на своем пути. Остальные звуки смешались в далекий монотонный фон, а в черепе будто в колокола ударили.
Свинцовый ураган срезал крышу с диспетчерской будки и замолотил по мосту, взметывая вверх фонтаны из гнилых щепок, искореженной жести, болтов, мха, земли и слякоти.
Первой же очередью железнодорожное полотно искорежило до неузнаваемости. И если бы «Черный призрак» атаковал под чуть более острым углом к поверхности, то нас располосовало бы, что твоих кроликов на вивисекции. Но разрушительная волна прошла в нескольких метрах позади и стихла возле железобетонной кромки.
На мгновение пушка умолкла, и в этот момент завывание турбин «вертушки» показалось мне едва слышным писком. Вот что значит контраст восприятия!
Пилот сориентировался в обстановке довольно быстро. Он понял, что потенциальные цели поскакали в противоположные стороны, и накрыть всех одним махом не удастся. Либо мочить нас с Гостом и упускать трех ренегатов, либо наоборот. Но мы-то избрали наиболее оптимальный маршрут бегства: по самому краю полотна к высокой несущей опоре. А вот бравые разбойнички, ломанувшиеся напрямик к станционному пандусу, хрен угадали!
Выбор летчик сделал незатейливый и вполне логичный: он развернул зависшую над мостом машину в сторону более легкой добычи и открыл огонь.
И снова пепельно-золотое небо над болотом сотряслось от заговоривших крупнокалиберных стволов…
Мы с Гостом сиганули за опору и, не сговариваясь, тут же выглянули, чтобы не пропустить кульминации перформанса. И не зря: поглазеть было на что.
Ренегаты не собирались так просто сдаваться. Осознав, что добежать до пандуса они не успевают, один из подопечных шепелявого решил продать свою жизнь подороже. Он развернулся, упал на одно колено, выхватил из-за спины короткую трубу и, ловко раздвинув ее, водрузил на плечо. Я даже не сразу догадался, что это древний одноразовый гранатомет РПГ-18 — оружие в Зоне, прямо скажем, редкое и не особенно практичное. К тому же стрелять из «Мухи» по воздушным целям мог только профессионал высокого класса, ибо изначально этот гранатомет задумывался исключительно как противотанковый.
Дальше события разворачивались и вовсе анекдотично — если, конечно, отбросить их сугубо трагическую суть. Шепелявый командир споткнулся и распластался аккурат позади гранатометчика. Он заорал что-то, проворно отползая в сторону, но стрелок, не заметив шефа, уже нажал на спусковой рычаг.
Ох, братцы! Такая смерть легко могла бы занять высшую позицию в рейтинге лауреатов Премии Дарвина.
Шепелявый даже не успел отвернуться от огненной струи, вырвавшейся из заднего отверстия «Мухи» и прожарившей щетинистую рожу до румяной корочки. Его подпалило реактивным выхлопом, как мотылька на пламени свечи, а уже через секунду пылающий факел с дрыгающимися руками и ногами отшвырнуло вертолетными снарядами аж к самой платформе, проволочив по грязи, словно перекати-поле. Тлеющие останки Юрия Михайловича неравномерно размазало по боку дырявой цистерны, на котором сохранились лишь две еле различимые надписи: «Укрогаз» и «С горки не спускать».
Пиф-паф, ой-бо-бо.
Даже не знаю, чего мне в тот момент хотелось больше: смеяться или плакать.
Меж тем Ка-58 резко завалился набок, и граната, выпущенная невольным убийцей собственного командира, ушла по навесной траектории куда-то на противоположный берег реки, где благополучно бабахнула, превратив в труху несколько прогнивших деревьев — только рваный дымный след остался в промозглом вечернем воздухе.
Стрелявший отбросил ставшую бесполезной трубу «Мухи» и припустил к пандусу как ошпаренный. Его приятель уже успел скрыться за вагонами и поливал вертолет из автомата, не причиняя, впрочем, бронированной машине особого вреда.
