Руслан Галеев - Черепаховый суп
Я пропустил мимо себя Сабжа и, заметив движение в том же тоннеле, всадил туда всю обойму. Мне ответил истошный визг, но оттуда больше никто не выполз. Догоняя Буги и Сабжа, я скинул обойму и вставил новую.
Примерно за пятьсот метров до кордона на нас выскочила вопящая масса, покрытая бурой свалявшейся шерстью. Понятия не имею, что это было, я видел эту тварь впервые. Мы разнесли ее в три ствола, даже не замедлив бега.
На этом делегация принимающей стороны исчерпала свои ресурсы, и больше до самого Эпицентра никто нам не попался. Мы продолжали бежать, и я все так же замыкал группу.
Как обычно, в минуты стремительного приближения к заветной черте, я почувствовал, как время начинает растягиваться, словно туго натянутый жгут, и приходилось уповать только на силу легких и быстроту ног. В противном случае этот жгут непременно отбросил бы нас в обратную сторону, метнул под ноги еще не остывших от жажды крови монстров, под хаотичный огонь спаренных гаубичных установок, в ад сплошного пулеметного огня и панической стрельбы из всех видов личного оружия. Мы не имели права такого допустить.
Когда Сабж крикнул: «Мы под кордоном!» – мое сердце уже готово было выскочить наружу, легкие просили пощады, а в ушах шумело. Да и у самого Проводника на губах выступила розовая пена. В общей сложности мы пронеслись стремительным бегом около пяти километров. Одна Буги бежала как ни в чем не бывало – в ее генах текла кровь Полковника, и это давало ей определенные преимущества. Но и она сбросила темп: здесь, в непосредственной близости от зоны Эпицентра, следовало соблюдать особую осторожность.
Четверть часа спустя Буги остановилась и начала стягивать с себя одежду. Мы с Сабжем поспешили сделать то же самое. Начинался, пожалуй, наиболее опасный участок трипа – до тайника нам предстояло добежать абсолютно голыми и безоружными, к тому же вымотанными до предела.
Когда вся наша одежда оказалась на полу, Сабж раздал нам пузырьки с едко пахнущей жидкостью, и мы принялись втирать ее себе в кожу. В полумраке подземелья (все фонари были направлены от нас, чтобы никто и ничто не смогло подобраться незамеченным), я все же заметил, что левая грудь Буги изуродована жутким шрамом. Вообще-то, шрамы для сталкера не редкость, а нормальные результаты трудового процесса, но почему-то я сразу понял, что именно этот шрам не имеет никакого отношения к Эпицентру. Буги перехватила мой взгляд и пояснила:
– Рак молочной железы.
Я молча кивнул и продолжил втирать в себя жидкость. Мне нечего было ответить.
Сабж всегда собственноручно смешивал этот смердящий коктейль из нормальных ингредиентов, которые можно было приобрести в любой аптеке: не содержащая спирта настойка календулы, зверобой, выпарка из чемеричной воды, что-то еще. Он не делал нас невидимыми, но все же не так привлекал внимание аборигенов Эпицентра, а главное, забивал запах металла, который за кордоном становился чем-то вроде красной тряпки.
В этом и состоял главный секрет сталкеров – никакого металла. В Эпицентре металл вызывал только одну реакцию – желание уничтожать. Именно поэтому мы оставляли оружие и все металлическое перед входом в зону, причем некоторым сталкерам приходилось снимать даже зубные протезы.
А они... Я имею в виду тех, кто посылал в Неподконтрольную Дистанцию группу за группой... Они обвешивали себя оружием, надеялись укрыться за броней техники, вооружались всяческими инструментами... И умирали. Они входили туда уже мертвыми. Потому что там, за кордоном – ты просто человек, и единственное твое оружие – страх и умение этим страхом управлять. Эпицентр не дает ни возможности, ни права спрятаться за косметикой цивилизации. А без нее мы такое же мясо, как и любая другая тварь. Лишь умение осознать и принять собственный страх дает нам преимущество. Ведь только человек способен использовать такое умение, как оружие. А это немало – для того, чтобы выжить.
Итак, каждый раз, готовясь уйти за кордон, мы втирали в свои тела настойки, которые готовили для нас Проводники, стараясь стереть запах металла с нашей кожи. Но и этого недостаточно, чтобы стать одним из естественных составляющих Эпицентра. Главное было заложено в нас самих. Мы, сталкеры, тоже носили в себе отпечаток той войны, пусть и не в такой мере, как Вызывающие и Проводники. Мы были уродами, потому что война – любая война – оставляет по себе только уродство, только шрамы и фантомные боли. Там, за кордоном, понимаешь, как смехотворны лозунги: «война за свободу» или «война за территорию», а самый абсурдный – «война за мир». Нельзя завоевать свободу, лишая кого-то права жить и распоряжаться своей жизнью. Нет родины, землю которой отняли и удобрили телами тех, кто считал ее родиной до тебя. И нет мира, залогом которого стала война, потому что рано или поздно он снова приведет к войне. Одни нападают, другие защищаются, а потом мстят за нападение. Вся наша история, вся наука, все достижения появились за счет войн. И я не знаю, способен ли человек разорвать этот круг. Если честно, мне так не кажется.
Так вот, нашей главной особенностью было пониженное содержание металлов в организме. Мы были детьми сброшенных на метрополию Нагасаки ядерных бомб, наши родители, чудом выжив в этой гигантской микроволновке человеческой цивилизации, передали нам на генном уровне следы ядерного распада, и только это давало нам возможность относительно безопасно ходить по Эпицентру. А вот люди, которых мы, по приказу Полковника, уводили за кордон, этими свойствами организма не обладали, и потому такие трипы считались наиболее опасными. Но мы все знали, на что идем. Потому что только мы, уроды войны, знали, как выжить в этой гноящейся ране планеты. Мы были червями, которые завелись в ней. Но иногда медики используют червей, чтоб очистить тело от мертвой ткани. Например, при ожогах.
Сабж, прежде чем начать натираться приготовленной жидкостью, сложил наши вещи и оружие в большую кучу и тщательно обложил ее флаконами с ТТН-2, выставив таймер на пятнадцать минут. По истечении этого срока микроскопические детонаторы активируют такие же микроскопические заряды взрывчатки. Флаконы лопнут, и кислота ТТН-2 уничтожит все следы. Он отложил в сторону только небольшой, длиной с локоть взрослого мужчины тубус из буйволиной кожи. Буги выплеснула на этот тубус сразу четыре флакона настойки Сабжа. Это был наш груз. Ни я, ни Сабж не знали о том, что находится в тубусе, – таково было правило игры. Лично я предполагал, что там лежат какие-нибудь документы, в очередной раз заказанные Полковником.
Они могли быть приобретены вполне легально или добыты в обход закона. Однажды, в те времена, когда мы с Буги работали в паре, нам пришлось потратить солидную сумму на услуги профессиональных воров. Полковнику экстренно понадобился личный дневник Эйзенхауэра, и непременно оригинал. Такие трипы по доставке грузов считались самыми легкими, и в среде сталкеров их называли «воскресными прогулками». Они действительно были легче, но не физически – кожаные контейнеры порой содержали оборудование, собранное на заказ, причем отдельные детали изготавливались по всему планетарному диску, дабы никто не смог догадаться об их предназначении, и разумеется, не из металла, чаще всего – из пластика и стекла. Тащить такой груз далеко не всегда было легко. (Никогда не слышал о пикниках, где каждый прет на себе по 60 килограммов живого веса.) И все же такие «грузовые» трипы мы все любили. Во время них ничто не вставало между сталкерами и Эпицентром, не привлекало внимания, не пробуждало злобы, не разжигало аппетит. Иногда удавалось пройти вообще «в сухую», не встретив активного вооруженного сопротивления со стороны местного населения и избегнув всех этих смрадных пастей, когтей, яда, сочившегося из клыков хищника или из стебля растения-убийцы. Но такие случаи в своей трудовой биографии каждый сталкер мог пересчитать по пальцам одной руки. И иногда потому, что второй руки после трипа уже просто не было.
Вся процедура с намазыванием тела настойкой и приготовлением вещей к уничтожению занимает немногим более пяти минут.
– Уважаемые пассажиры, – пробормотал Сабж, потирая тощие руки, – просьба занять места согласно купленным билетам.
На этот раз мы изменили порядок движения. Первым бежал Сабж – при этом он странно задирал голову, как будто принюхиваясь к чему-то (а может, и правда принюхиваясь – у Проводников свои методы работы), следом я, поскольку на моем плече висел тубус (на этот раз он весил не больше килограмма, так что скорее всего я не ошибся, и это были какие-то документы), замыкала шествие Буги. Сабж был ведущим, я грузовозом, Буги прикрытием: так это называлось на нашем нехитром профессиональном жаргоне.
27. Пятьсот метров
Через полтора часа после расставания с Шурави на террасе мы миновали полукилометровую зону, отделяющую кордон от условной границы Эпицентра, и выбрались наружу. Отличие было разительным, пожалуй, даже шокирующим. Там, откуда мы пришли, взгляд почти беспрепятственно уносился к горизонту на волнах невысоких холмов, лишь изредка встречая на пути чахлые деревца и кустарник. Там стояла сухая жара, солнце роняло вниз мегатонны энергии и почти не было тени, поскольку нечему было эту тень отбрасывать.
