Ярослав Коваль - Магия чрезвычайных ситуаций
– А можно… Можно мне пропустить следующую лекцию? – попросила курсантка. – Отдохнуть немного…
Роннан взглянул на девушку с нескрываемым изумлением.
– Отдохнуть? От чего отдохнуть? По-моему, ты сейчас здесь отдохнула на славу, пока беседовала со мной, когда твоя группа занималась фехтованием. Надо много заниматься, Кайндел, чтобы чего-то добиться, не забывай об этом. Студенческие мечты о халяве пора бы оставить. Отправляйся.
Она не стала спорить, просто повернулась и вышла. Голова кружилась уже намного меньше, и слабость больше не тянула к ближайшей горизонтальной поверхности. Однако тело ломило так сильно, что больше всего на свете хотелось свернуться клубочком. И немножко поныть – не потому, что нет сил терпеть, а просто для разрядки. Она спустилась с крыльца и, покосившись по сторонам, уже примерилась бежать в сторону домика, который занимала ее «команда».
Однако улизнуть не удалось.
– Эй, Кайндел, на магию-то идешь? – окликнул ее Стив Лайтон, курсант из числа иностранцев, правда, отлично владеющий русским языком. – Пойдем, скоро начало.
Она вздохнула и подчинилась. Объяснять американцу, что ей хочется «сачкануть», бесполезно – он просто не поймет.
Девушка сидела на лекции по магии и мучилась. И дело было даже не в дурном самочувствии. У нее не каждый раз получались сложные магические системы, иногда давала сбои концентрация, и мысли было не собрать. Причем происходило подобное не в первый раз. Девушке это было неприятно, как, к примеру, умелой портнихе обнаружить, что не сошлись построенные ею детали выкройки. Но даже преподаватели обычно относились к ней на удивление терпимо. И Варлок, наклоняясь над ее столом, внимательно следя за тем, как она складывает пальцы и управляет энергией, лишь подбадривал вкрадчивым голосом кровососа.
Все курсанты давно уже поняли, что нарочито-злодейский облик Варлока – такая же маска, как и его манера внимательно разглядывать шею собеседника и при этом мечтательно улыбаться, как бы своим мыслям в ответ. На самом деле этот человек был просто уж очень сдержанный, не любил показывать свое истинное лицо, да и вообще был скрытный до ужаса. В схватках, в прочих чрезвычайных ситуациях он поневоле раскрывался, и тогда в нем удавалось разглядеть решительного, жесткого, требовательного к себе и окружающим человека. Взгляд его, холодноватый и проницательный, обладал силой настаивать на своем, видеть своего собеседника насквозь. Общаясь с ним, Кайндел понимала, что вот этого человека она могла бы обучить своему ремеслу, если б было уже не слишком поздно.
– С тобой ведь творится что-то, – сказал ей Варлок, когда после практических занятий по магии они остались в заклинательной зале вдвоем. – Что происходит? Иногда ты работаешь просто замечательно, а иногда – на провал. Сегодня простой защиты не могла поставить.
– Извините. – Девушка развела руками. – Обычно это состояние у меня проявляется ночью. Но половину прошлой ночи мы занимались ориентированием. Я не выспалась.
– И?
– Ночью у меня последнее время магия частенько дает сбои.
– А что врач говорит?
– Что гормоны.
Чародей смотрел на собеседницу напряженно. В Кайндел он видел свою лучшую ученицу, и услышанное не на шутку напугало его. В новом мире способность применять чары была сродни способности видеть или ходить в прежнем, лишь чуть более милосердном мире.
– А ты как полагаешь? Могут быть в этом виноваты гормоны?
– В какой-то степени. – Девушка снова пожала плечами. – Когда происходит перестройка организма, задействовано все, и самые банальные гормоны тоже.
– Что за перестройка организма?
Собеседница удивленно приподняла бровь.
– А у вас разве тело не перестраивалось под нужды магии?
– У меня? – Варлок явно пытался сообразить, на что она намекает. – Конечно, перестраивалось. Три года назад и год назад. Но при чем тут это?
– Подозреваю, что у меня сейчас происходит очередная перестройка.
Чародей поскреб подбородок.
– А разве у тебя до сих пор ни одной не было?
– Были. Тоже две. Но мы с вами в разном положении.
– В каком смысле?
– Вы-то человек…
– Ну а ты кто – животное?.. Хм, прости. Да, я напрочь забыл.
– Я – не совсем человек, – напомнила Кайндел. – Я все ждала, когда же тело начнет приспосабливаться к требованиям духа и энергетики, только не ожидала, что это будет выглядеть именно так.
– Потеря магии никогда не бывает вовремя. – Маг развел руками. – Ну ничего. Хорошо, что это происходит здесь, на учебной базе. Старайся буквально заучивать все то, что мы осваиваем на практических занятиях магией, потом опробуешь и отработаешь. И, может быть, все-таки к врачу?
– Да была я уже у врача. Толку-то…
– Я другого врача имел в виду. Ладно. Иди, сейчас у вас стрельбище. Надеюсь, на зрение твоя «перестройка» не повлияла?
– Тоже надеюсь, – проворчала девушка, на этот раз не слишком-то уверенная в себе.
Стреляла она так себе – но нельзя же во всем быть совершенством. Последняя фраза успокаивала ее даже тогда, когда выяснилось, что в группе хуже ее стреляет только Сергей. Даже Лети, в крошечной пушистой ладошке которой пистолет Макарова казался слишком большим, выбивала больше очков, да и глазомер у нее оказался лучше. Казалось бы, зачем девочке, которую готовили на программиста и хакера, хорошо стрелять? Однако же она старалась и, кажется, получала огромное удовольствие от состязания, тихонько повизгивала, убеждаясь, что пробила «яблочко», ревниво косилась на мишени соседей.
Кайндел и Сергею довольно часто выдавали «штрафные» десять патронов, с Лети это не случалось никогда. И даже когда ворчала, мол, зачем это надо, все равно понимала, что навык стрельбы полезен. Развивающаяся защитная магия грозила свести на нет все возможности огнестрельного оружия, однако раньше времени отмахиваться от него не стоило. К тому же, когда чары сделают бессмысленным существование на свете пистолетов Макарова и автоматов Калашникова, можно было побиться об заклад, что «быстрые разумом» изобретатели наверняка придумают что-нибудь эдакое на подобный случай.
После стрельбы был бег с препятствиями. Для простоты выделили подходящий квадрат леса, изначально отчерченный просеками, кое-где углубили канавы и ямы, кое-где соорудили новые буреломы, подновили и укрепили старые, в густом ельнике понатыкали крепких палок. Насыпали бы и «колючек», свернутых из проволоки, но калечить курсантов все-таки не собирались, поэтому обошлись теми препятствиями, что имеются в каждом лесу.
– Вымокнем все на хрен, – грустно глядя на свои «самопальные» сапоги, сказал Роман.
– Надо было швы обработать касторовым маслом, – подмигнула Кайндел.
Сапоги на всех курсантов шил Ирландец. Как ни удивительно, у бывшего офицера ракетных войск, который после училища успел послужить всего-то три года, имелся еще и такой навык – тачать сапоги из подручных материалов. Они не всегда получались строго в соответствии с требованиями устава, но всегда удобные и ноские. И теперь, когда более или менее приличную обувь можно было найти лишь на законсервированных военных складах, его умение ценилось почти на вес золота. Ведь на складах хранились типовые сапоги и ботинки, в грудах которых нечего было и надеяться подыскать хоть что-нибудь подходящее на ножки Кайндел и Лети или на титанического размера «лыжи» Горо из Джаншуру. Немало имелось на балансе и других «нестандартных» ног.
Но Ирландец был человек занятой. Старший офицер Организации, один из двух курсантских наставников, отвечающий за учебный процесс и поведение курсантов, преподаватель, он практически не мог выкроить свободного времени для шитья. Надо ведь было и отдыхать, и самому тренироваться… Поэтому чаще всего Ирландец тачал сапоги и ботинки на лекциях по тактике и на занятиях гимнастикой. При этом, поражая и студентов, и других преподавателей, он умудрялся все успевать и, выплевывая гвоздики в подошву, очень внятно излагал, что «засада – это заблаговременное и скрытное расположение подразделения на путях движения противника для внезапного нападения на него, записывайте, я для кого диктую, а?».
И, простукивая подошву, выворачивал пришиваемое наизнанку, чтобы оценить шов, поднимал глаза на курсантов-иномирян, тех, что родились в Иаверне, никогда не обучались родной письменности и, конечно, пока еще не успели освоить местную.
– Да не вам я, не вам, не напрягайтесь. Я нашим лентяям говорю. Записывайте: засада бывает линейная, V-образная, L-образная, точечная и площадная.
Ухмылялся, довольный, и отматывал от катушки еще дратвенной нитки.
В сапогах его изделия можно было безбоязненно носиться целый день – ничего не натирало, не жало. Правда, они промокали, особенно если рьяно лезть в лужи, но какая обувь, если уж честно, не промокает? Только резиновая. Радуясь, что у ОСН есть Ирландец, курсанты бегали по лесу, украдкой следя по собственным часам, чтобы вписаться в норматив.
