Дмитрий Рус - Кадет
Над строем взмахнула крылом чудовищная птица обломинго — народ мигом растерял улыбки и попытался сыграть в матрешку — прячась друг за друга. Я торопливо перехватил вожжи разговора и безоговорочно принял подсказанный термин:
— Точно! Хозвзвод мирного времени. В вашей зоне ответственности — быт «тринадцатой». В случае тренировок или чего-то типа войнушки — бойцы присоединяются к своим группам согласно штатному расписанию. Лера, тебя это так же касается. Обязанности моего второго пилота с тебя никто не снимал.
— Слушаюсь! — девушка иронично вытянулась по стойке «смирно», явно подсмотренной в фильмах для взрослых. Грудь вперед, попка оттопырена назад, глаза преданно поедают высокое начальство и выражают готовность выполнить любой, даже самый неуставной, приказ.
Неодобрительно качаю головой, хотя мой взгляд, поневоле, скользит по ладному телу. Короткий медицинский топик, а скорее — просто широкая лента, едва прикрывает верхнюю часть груди, отчего полные литые чаши соблазнительно вываливаются снизу, маня тяжелыми окружностями.
Лера фыркает, отворачивается и громко хлопает в ладоши, созывая своих зашуганых цыплят:
— Хозвзвод, девочки, общий сбор у сгоревшей капсулы номер 8144! Чего вылупились? Не на меня, на карту взгляните! Азимут 240! Вот курицы дурные… Дальний угол, вон тот, что в фиолетовой плесени! За пальцем следите! Паша, блин, ты кого мне подсунул?!
Я злорадно усмехнулся — кушай, дорогая, горький командирский хлеб. Капральский коэфициент к баллам на УК — мизерный. А вот геморрой от это должности — как у слона.
Ну что ж, серьги розданы, пора и самому представиться. Итак оттягивал этот момент. Гребанная Корнелия с ее болтливым языком и легкой рукой…
Сплюнув очередной кровяной комок, натекший из разбитых губ, я с ненавистью покосился на миникарту и закончил построение вертикали власти:
— Ну а я — Павел, позывной… кхм… «Счастливчик». Ваш непосредственный командир и комэск. Летуны — подчиняетесь мне напрямую. Остальные — через прослойку в виде непосредственных командиров групп.
Оглядевшись вокруг, я увидел множество внимательных глаз. Ненависти не заметил, как, впрочем, и особого почтения. Авторитет еще только предстоит завоевывать.
Драка и победа над Муромцем чуть прибавили мне веса, но разговоров и бубнежа за спиной будет много. У нас на каждой кухне по генералу и форварду футбольной сборной. Вот только буйных мало, как говорил бессмертный Высоцких. Одни тихушники. Некому первому подняться в атаку из окопа. В третьем ряду, за спинами товарища — это мы завсегда. А вот чтоб первым…
Ну да ничего, командирский интерфейс предоставил мне кое-какой инструментарий в виде плетей и пряников. Ребята об этом еще не знают, хе-хе… Ки-модификация, цифровые личные карты, внешнее управление и внутренние закладки — все это превращает разумного в крохотный и легко контролируемый элемент жесткой тоталитарной системы. Все несогласные — выдавлены наружу и отсечены от благ государства — товарно-денежных отношений, образования, медицины и службы правопорядка. Хлебай свободу полной ложкой! Главное — не скули и не жалуйся…
Я хмыкнул — всплывшие в голове знания являлись частью офицерского курса «реальной истории для граждан категории благонадежности А-прим». Хм. Привет от имперского импланта? Или это разрешенный пакет данных для младших командиров гвардейских экипажей? Как-никак — элита! Белая офицерская кость на лучшей технике обитаемого космоса. Гордитесь, смертники! Жизнь — как полет астероида в атмосфере. Скоротечна и красива. Главное — грохнуть по громче, на прощанье.
Злая математика войны. У всего есть цена. Тяжелый «Овод» в топовом обвесе и с кадровым офицерским экипажем на борту, оценивается в сорок миллионов кредитов. Менять его на серийную канлодку стоимостью в шесть миллионов — никто не станет. А вот ради эсминца — уже задумаются. В зависимости от ситуации на стратегической карте. Ну а на любой корабль классом выше — разменяют не задумываясь, да еще выпьют на радостях, обмывая удачную сделку…
Отвлекая внимание, тревожно пищит зуммер интерфейса.
Вчитываюсь в сообщение — температура тела упала еще на один градус. Кровопотеря идеально складывается с переохлаждением — ходим-то мы по щиколотки в ледяной воде, словно вьетнамские крестьяне на рисовом поле в сезон дожей. Тяжелые капли временами срываются с потолка и звонко лупят по мокрым плечам. По закопченным стенам и вздутым фальш-панелям вьются тонкие дорожки ручейков. Плачет умирающий крейсер…
Где-то явно нарушена теплоизоляция, и вакуум промораживает стены наполненных кислородом помещений. Затем разрастающийся лёд наползает на элементы с плюсовой температурой, и вуаля — привет соседям снизу!
Пора наводить в сарае порядок!
— Илья! Твой план вчерне утверждаю. Займись со своими бойцами расчисткой местности. Оттащите капсулы вот сюда… — я поставил маркер на миникарте, и сбросил цель выбранной группе. — Склад всего найденного добра пусть будет вот тут… А вот здесь — вроде как возвышение, чуток посуше — организуем место отдыха и рабочее пространство для мастеров. Посадим кого-то из технарей возиться с железом и пластиком. Нам нужно все, и в первую очередь — оружие и инструменты! Я же со своими парнями займусь обдиркой мха и тестированием его вкусовых качеств. Больно уж жрать охота…
Двенадцать часов спустя…
— Буэ-э-э… — низкорослого пилота выгибало в жестоких рвотных судорогах.
Блевать было особо нечем, так что горлом шла лишь нехорошего вида серая пена.
— Минус шесть хитов в минуту… — флегматично отметил стоящий рядом фельдшер. — Так и запишем — синий мох с желтыми прожилками — ядовитость умеренная, полезных эффектов не зафиксировано… Что ж тебя так корежит-то, сердешный? Ты посмотри, посмотри в логи! Может написало что, нестандартное?
Рядом участливо переминался следующий на очереди боец-пробник.
— Сашка, ну съешь еще вот этот, склизенький… Ну что тебе стоит? Все равно же помираешь? А я потом за тебя что-то сожру, зуб даю!
Качаю головой и отхожу в сторону. С едой — беда. Условно съедобных растений найдено всего два вида. Один, со вкусом сырого сена — просто притупляет чувство голода. Второй — с легким привкусом имбиря, восстанавливает две единицы жизни за раз. Сейчас с ним работает наш медбрат, пытаясь добиться большей отдачи от лечебной травки. Сушит, перетирает, настаивает, выпаривает. Судя по маниакально горящим глазам — чел уже знатно нанюхался паров собственной лаборатории. А может его прет сам процесс? Ну мечтал человек стать алхимиком?
Беда в том, что запасы сырья — минимальны. Дня на три-четыре регламентированного питания, в зависимости от нашего аппетита и скорости роста мха. Дальше — начнем дохнуть от истощения. А это не айс — счетчик смертей и так уже мотает который круг. Вон, кстати, валяется на помосте боец из «тяжей». Вкусил в полной мере «радости» четвертой смерти. Теперь отходит от болевого шока и посмертного дебафа…
В экономном режиме неспешно шлепаю по мелководью. На ногах — перетянутые оптоволокном пластиковые обмотки. Кустарное изделие наших мастеров, уже поставленное на относительный поток. Класс бронирования — первый, глотает любой урон до трех единиц. Слезы, конечно, но хотя бы не приходится выдергивать из пяток шрапнельное крошево.
О-па! Замираю с поднятой ногой. Что это за незнакомая травка, пытается уползти из под пятки? Осторожно трогаю шустрика пальцем — ядовитость, она разная бывает. Растение чувствует прикосновение, сжимает крохотные листики и делает вид что сдохло — дрейфуя по черному зеркалу воды на манер сухой веточки.
Ну-ну…
Игрового инвентаря у меня нет — к магическим чудесам нас приучать не хотят, условия подготовки максимально приближённые к реалу. Так что зову одного из бойцов-пробников, указываю ему на будущий «номер девятнадцатый» в нашем космическом гербарии, бреду дальше.
Мох тут вездесущ — как подсказывают разархивированные знания — на корабле почти наверняка разрушены оранжереи и баки биологической очистки. Разлетевшиеся споры модифицированных растений успешно освоили замкнутый объем крейсера, дали щедрые всходы и принялись дружно и неподконтрольно скрещиваться, порождая совершенно дикие комбинации с абсолютно непредсказуемыми свойствами.
Наша основная проблема — в крохотной кубатуре доступных помещений. Стазис-зал наглухо изолирован аварийными и контр-абордажными переборками. Проломить их вроде как возможно, но очень и очень не просто. И уж точно — не голыми руками и отважным сердцем комсомольца.
— Бум! Бум! Бум! — отвечая моим мыслям, в колоколе замкнутого пространства вновь оглушительно загрохотало. Отдыхающая смена недовольно заворочалась в ложементах капсул.
Я прислушался. Где стучат — слева или справа?
