Аарон Дембски-Боуден - Дар Императора

— Нет.

Движение, рядом с моим плечом. Я обернулся одновременно с братьями и понял, что мы попали в ловушку.

Глава шестая

НЕРОЖДЕННЫЕ

Разломы в реальности возвестили о прибытии нерожденных, они ревели и визжали, заявляя о себе. Нерожденные выплавились из теней, из разбитых фризов, из самого пространства, лишенного воздуха.

Нерожденные походили на ангелов, излучая спектральный свет, но каждого уродовали рваные раны, из которых по бледной коже стекала кровь. Они были безоружными, безмолвными, с растущими из плеч тускло мерцающими плетьми. Обильнее всего густая багряная кровь струилась из их глаз.

Нам не требовалось предупреждений, мы среагировали сразу, но не как единое целое. Длинный меч Думенидона, брат-близнец того, которым владел Галео, взметнулся пылающей дугой и рассек ближайшую тварь напополам. Разрубленный ангел перелетел через весь зал, протягивая к нам прекрасные руки. Его бледные кулаки сжимались и разжимались, словно рот задыхающейся рыбы.

— Ангелы Гнева, — прозвучал по воксу хриплый голос Думенидона. — Не позволяйте их ртам прикоснуться к доспехам.

Сотис и Малхадиил казались образцом единства, они повторяли движения друг друга, рубя и рассекая врагов короткими фальчионами. Я блокировал наручем зубчатую плеть, позволив ей скользнуть по керамиту, а потом ударил ногой в грудь существа. Удар расколол ему ребра, если можно было верить раздавшемуся хрусту. Второй удар принес ожидаемый эффект, атаковавшее меня орущее существо с опухшими желтыми глазами утопленника, повалилось на своих парящих сородичей.

Окружив нас, они подбирались все ближе и ближе, не обращая внимания на законы физики, подкрадываясь по вакууму с помощью невидимых сил. Я насчитал приблизительно пятьдесят, хотя их конечности и тела, постоянно сливаясь воедино, накладывались друг на друга.

Брошенный на юстикара взгляд подсказал, что его двуручный меч не опустился до конца. Галео навалился на него всем весом, избегая взгляда навигатора, пока ободранный мутант сжимал в руках лезвие.

+ Я знаю тебя, сын Анафема, + пронеслись по нашим разумам слова навигатора. + Я чую твою душу. Ты Безъязыкий, навеки умолкший после встречи с Рванхи из Ядовитой Плети. +

Я ощутил, как гнев Галео выплеснулся из него волной психической силы, будто кровь из раны. Он терял концентрацию, но по-прежнему крепко сжимал меч.

+ Она до сих пор смеется над этим, паря на ветрах варпа. Ты помнишь ее, ведь так? Помнишь, как она разрывала сердца твоих братьев и ударом плети лишила тебя голоса… +

— Сражайся, Гиперион, — прошипел Думенидон.

Развращенные варпожители двигались целеустремленно, скрещивая полыхающие крылья, чтобы создать непроницаемую стену между нами и сражающимся юстикаром. Преграда из болезненного света вспыхнула от пола и до самого потолка. Что бы ни оживило эту мерзость, она становилась сильнее. Я слышал, как нерожденные бормочут, сливаясь в психическом хоре, хотя не представлял, о чем они могли переговариваться между собой.

Малхадиил и Сотис встали спиной к спине, защищая друг друга, их клинки сверкали. Думенидон пронесся мимо них и присоединился ко мне. Он отсек голову существу над нами, и вспышкой кинетической силы я отбросил тело, отправив его прямиком в толпу поющих собратьев. Из моей ладони потоком выплеснулось пламя, объяв ближайших ко мне врагов. Даже охваченные ослепительно белым огнем, они продолжали сражаться, пока не сгорали дотла.

— Юстикар, — провоксировал я. — Я могу достать его.

— Нет, — Думенидон попятился ко мне. — Останься с нами. Галео пока держится.

— Прикрой меня, Думенидон.

— Нет. Не делай этого.

Бежать я не мог, поэтому присел. От мимолетной мысли руна на ретинальном дисплее полыхнула белым.

— Дурак, — выдохнул Думенидон. Еще один рассеченный ангел перелетел через меня, распадаясь на две части.

Внутренний гул доспехов перерос в злобный вой в унисон с вибрацией энергии, накапливающейся между лопаток. По моей руке пробежала нить ведьмовской молнии. Из силового ранца, потрескивая, заструились другие, похожие на змей.

Я сосредоточился на Галео, которому теперь пришлось отступать.

— Да хранит тебя Император, — произнес Думенидон.

Я не мог ответить. Я не мог оборвать Псалом Отпора.

— …силу, чтобы дать отпор порче, таящейся…

Войти в варп без защиты — это, по меньшей мере, безумие. Нас учили этому с самой первой ночи, едва выпустив из монастырских камер.

Раздался гулкий треск энергетического разряда, и окклюзиам раскололся передо мной, сорвавшись пеленой с моего зрения, как будто картинку изъяли прямиком с сетчатки.

Я сделал тридцать шагов, только это был не бег. Я плыл, не плывя, и прыгал, не прыгая. Расстояние здесь ничего не значило, как, собственно, и направление. Подобное расплывчатое определение являлось побочным продуктом человеческой потребности описывать все, чем обеспечивали мозг пять чувств.

В течение одного вздоха я смотрел в море обжигающей плазмы несуществующих оттенков, сформированной из миллиардов душ, которые вопили мое имя. Волны визжали множеством голосов у меня в голове, выкрикивая свою ложь, свою слабость, свою боль.

Некоторые говорят, что Дар Императора делает нас неуязвимыми для скверны. Может, и так, а может, наша стойкость нуждается в простом объяснении для наших лордов из Инквизиции. Иногда мне кажется, будто наши повелители и владычицы из ордосов просто не в состоянии этого понять. Мы сыны Титана и не подвержены скверне благодаря непоколебимой верности, мы обретаем чистоту исключительно ценой невероятных усилий. Ни одна душа не рождается совершенной, но воин может стать таковым.

Я двигался в момент, пока падал в океан между мирами, преодолевая вопящие волны, не переставая думать о последнем, что видел, — палуба рядом с Галео. Этот образ я крепче всего держал в разуме.

Несмотря на давление на доспехи адских волн, я рванулся вперед и преодолел еще тридцать шагов, не шевельнув и мышцей. Делая последний шаг, я отключил подачу энергии в ранец и вывалился из бури.

— …за завесой блаженного неведения.

С моих губ слетели последние слова молитвы, и я с хлопком вылетел обратно в реальность. Мой посох уже вращался, постепенно набирая скорость, когда навигатор обернулся ко мне, и оправленная в серебро рукоять врезалась ему в висок. Существо отшатнулось в сторону, раздался треск ломающегося позвоночника, хотя звуков в вакууме я не должен был бы слышать. Подобный удар снес бы голову с плеч обычного человека.

Он вновь повернул голову. Вторым ударом я ослепил его единственно действенным способом — угодив посохом в глазницу третьего глаза. Око разлетелось с хрустом — вместо ожидаемой вязкой сукровицы под ноги мне посыпались осколки. Зудящими руками я выдернул посох. От головы существа над уровнем человеческих глаз практически ничего не осталось.

Я увидел свое отражение в оставшейся паре глаз. Мой шлем угрожающе склонился, вычурный посох без труда вращался в бронированных серых перчатках, доспехи казались живыми от бегущих по ним змеек-молний, которые танцевали на проводниковых узлах ранца.

Меч Галео подвел черту. Навигатор развалился на части, не только разрубленный напополам, но разорванный в клочья гневом юстикара. Меня захлестнула сила, она затопила каждого из нас, когда наш лидер вернул одолженную энергию.

+ Это было глупо, Гиперион. Сосредоточься. +

Я не ответил. Вращающийся посох врезался в ближайших к нам нерожденных, проламывая глотки и пронзая кровоточащие глаза. Всякий раз, когда я выдергивал рукоять, оружие шипело. Руны, выгравированные на освященном серебре, дымились от каждого прикосновения.

Гибель навигатора отдалась холодным звоном. Я не услышал крика тщетной ярости, столь частого для нерожденных в последние секунды перед изгнанием. Слова Галео грозили обрести неприятный смысл, если из-за моего вмешательства демону удалось сбежать из тела до казни…

В этой битве время утратило власть над моими чувствами. Даже эйдетический разум был не в состоянии обработать тысячу инстинктивных действий, когда ты двигаешься быстрее, чем позволяет восприятие. Мой посох вращался и трещал, колол и крушил. Каждый удар был смертельным, таким же смертоносным, как от рубящего меча или опускающегося молота.

Они терзали нас, цеплялись за доспехи, пытались задавить числом. Один из них хотел схватить меня сзади за горло, отчаянным рывком ему удалось отстегнуть одну из застежек на воротнике. На глазных линзах вспыхнули предупреждающие руны, сигнализируя об утечке кислорода, как будто я сам не чувствовал, как из легких вырывается воздух.

К счастью, секундой позже давление исчезло, и я услышат мерный удар колокола, когда меч Галео пронзил демоническую кожу.