Сергей Кусков - Игрушки для императоров. Иллюзия выбора
Я стиснул кулаки от досады от ее последней фразы. Не то чтобы сильно рвался назад, просто взбесило, как это было подано.
– Специально издеваешься, да?
Ее глаза вмиг посерьезнели.
– Да. Я же жестокий и кровожадный ангел, мне положено. Я даже больше скажу, помнишь ту девочку, с белыми волосами?
Я замер, забыв, что нужно дышать.
– Месяц назад, Центральный парк. Навигатор, оказавшийся координатором ведения боя, который она беспечно дала тебе. Который растиражировал твои подвиги на всю страну. Вспомнил?
Я отрывисто кивнул.
– Ты мог бы трахать ее, ту девочку. Спокойно, как равную. Вассалы королевы приравнены к аристократии, и что касается девчонок, было бы актуально и для случайно затесавшегося к ним мальчишки. И ни один клан не посмел бы пикнуть. Прощай, Хуанито, охламон и сын проститутки, да здравствует дон Хуан, уважаемый человек, глава важного ведомства, у которого главы кланов ходят на задних лапках. И красивая девочка-аристократка в постель, в качестве бонуса. Чтобы не скучно было. Ну как?
Я сидел и чувствовал, как закипает внутри ярость, накрывая меня с головой. Как неумолимо появляется кровавая стена перед глазами, отделяя от меня стол, Катарину и то, что находится позади нее. Это была та самая ярость берсерка, и я не знал, что делать.
Я смог. Собрав все силы, подавил ее. Не знаю, чего это стоило и смогу ли так же справиться в следующий раз. Потому что она права, тысячу раз. Я имел такую возможность. И потерял. Сам, по доброй воле. И злиться за это надо только на себя.
Но для чего это ей? Зачем она провоцирует, выводит меня из равновесия? Что даст ей моя злость и ненависть? Вернуться? Она не предлагала вернуться, только насмехается. А если и предложит, я пошлю ее подальше, и она прекрасно об этом знает. Тогда что?
– Ты и это выяснила? – выдавил я, окончательно взяв себя в руки. – И про девочку с белыми волосами?
– Это было не сложно. – Она сидела с самым невозмутимым видом, что бесило еще больше. – Достаточно было лишь проверить прибор. Затем небольшое расследование и…
– Кто она?
– Ты о ком? – Катарина сделала вид, что не поняла, о чем я.
– Та девушка? Кто она?
– А ты не знаешь?
– Она мне не сказала.
Катарина удивленно закатила глаза, но уже более естественно.
– Какая разница, кто она? Ты все равно ее не получишь, охрана тебя близко к ней не подпустит. А будешь прорываться силой, пристрелит. Так что извини!
Я почувствовал, что готов порвать Катарину голыми руками.
– Для чего тебе это? Дразнить меня? Чего добиваешься? Я не вернусь к вам.
– А я и не предлагаю. Мы обещали защитить тебя от Кампосов и защитим. Больше корпусу от тебя ничего не нужно. Я же сказала, там ломают, отбраковывают тех, кто не потянет. Знаешь, сколько в программе встроенных психологических тестов? Которых не видно, пока ты их не провалишь? На много лет! Ты не потянул, сломался на одном из первых же. Если взять тебя после всего этого… Мы должны быть уверены в своих бойцах, – отрезала она, – в том, что они поступят так, а не иначе в скользкой ситуации. А в тебе мы уверены не будем. – И развела руками.
– А твои слова, что Мишель хочет…
– Последняя попытка. Шанс. Но ты ответил отказом, значит, слишком принципиальный. А принципиальные не выдержат ломки. Нет, малыш, к нам тебе дорога закрыта.
– Joder, зачем ты тогда все это говорила?! – не выдержал я и взорвался. – Зачем выводила, бесила, подначивала?
Ответом мне стала непрошибаемая улыбка.
– Считай это материнским инстинктом. Мне давно уже пора, но с такой жизнью все не соберусь. А в тебе я увидела объект приложения. Ты должен уметь делать выводы из ошибок, только тогда не совершишь новых. Это тоже урок. Но пока не осознаешь, какую цену за него заплатил, он не пойдет тебе на пользу. Все, допил? Тогда пошли, нам далеко ехать.
Хотя в чашке еще плескался остывший кофе, я покорно отставил ее, поднялся и уныло побрел к выходу следом за ней.
Она знает гораздо больше, чем прикидывается и чем должна. И я все еще не понял, что в ее словах ложь, а что замаскированная истина. Но то, что она сказала, зацепило, и от этого было не по себе.
Это произошло сразу, как только мы оказались на улице. Мы еще не дошли до машины, как ее рука перехватила меня и дернула назад.
– Стой!
Они оказались повсюду, люди в черных масках. Выходили из припаркованных машин, из соседнего магазина и молча брали нас в плотное кольцо. Доспехов ни у кого не было, но арсенал внушал уважение – тяжелые армейские иглометы, деструктор, огнестрельные винтовки и пистолеты. И даже рельсовая снайперка у кого-то в заднем ряду. Справа и слева на тротуар вырулили два тяжелых планетарных броневика, отрезая нам пути к бегству, из них тоже выскочили люди, прячась за корпус, капоты и торчащие в стороны детали устройства машины. Всего набралось человек двадцать.
– Стой на месте, красноперая! И все будет хорошо!
Главарь. Неприметный тип в маске сделал маленький шажок вперед. Вооружен он был полюбившимся мне «жалом», которое держал уверенно, взяв меня на прицел. Да, меня. Как и некоторые из его людей. На мушке были мы оба.
– Они не убьют тебя, – зашептала моя спутница. – Ты под нашей защитой. И они думают, что у нас сын хефе. Ты – заложник.
– А ты? А тебя?
– Меня тем более не тронут. Вендетта, забыл? – Она усмехнулась. – Я – кадровый офицер, это будет означать войну. А войну Кампос не потянет.
Я почувствовал, как внутри меня колотит. Да, ее не тронут. Там, на дороге, шел бой на равных. Здесь же, тронь ее, произойдет убийство. А гибель в бою и убийство – разные вещи, во всяком случае для философии корпуса. И даже как заложник она им не нужна, слишком опасна. Ради кадрового офицера ее величество даст добро на поголовное уничтожение всего клана Кампоса, и плевать, что ее бывший муж отмывает через этого человека какие-то средства ее собственной семьи.
– Мы вытащим тебя! – Ладонь Катарины ободряюще сжала мне локоть. – Перевернем всю Альфу, но вытащим!
– А пятое «дно»?
– Кое-что важнее этого.
– Что же?
Она помолчала, но ответила:
– Репутация.
Мне захотелось рассмеяться от осознания того, как она сама себе противоречит, но было не до иронии. Главарь, шагом охотящегося ягуара приблизившийся к нам, бросил:
– Мы забираем мальчишку!
Справа меня окружали еще двое бандитов, так же держа на прицеле.
– Если дернешься, вам конец! Обоим! – продолжал главарь.
– И ты совсем ничего не можешь сделать? – спросил я, оглядывая окружившую нас кодлу. – При всех своих суперспособностях?
Она лаконично покачала головой:
– Одна, может, и попыталась бы. Хотя вряд ли получилось. А так тебя убьют в первую же секунду.
Она говорила, но в ее словах я почувствовал фальшь. Да, правильные слова, и сказаны правильно, красиво. С неким театральным драматическим эффектом. Но… Существо внутри меня ей больше не верило.
– Руки за голову! Быстро! И не шевелиться! Шевельнешься – стреляем! А ты за спину! Вот так!
Сильные руки, как в замедленном воспроизведении, выкрутили мне обе руки и также медленно утянули прочь. Бандиты, тащившие меня, панически боялись, не будь на них масок, я бы рассмотрел на их лбах холодный пот.
– Если дернешься, мальчишке конец! – на всякий случай еще раз предупредил главарь, отступая на шаг назад. Палец на спусковом крючке лежал уверенно, он умел сдерживать страх.
Катарина молчала. Я повернул голову, посмотрел в ее глаза. и все понял. По ее расслабленной стойке. По спокойному, безразличному взгляду.
Во взгляде этом не было огонька. Того самого огонька обложенного хищника перед броском. А в стойке – энергии. Она будто знала, что и как пойдет, была готова к этому моменту. И совершенно не нервничала.
Она сдала меня. Она. Сдала. Меня. Я проговаривал эти три слова про себя, они все больше и больше царапали изнутри. Бандиты, отойдя на достаточное расстояние, резко дернули, развернув в другую сторону, и потащили к стоявшей невдалеке машине, но глаза Катарины намертво отпечатались в моем сознании.
Я – болванчик. Марионетка, которой играют, дергая за ниточки. Заставляют делать нужные вещи, после чего бросают в коробку и забывают. Или отдают поиграть другому, если в этом есть необходимость.
Она спасла меня, вытащила, мы мчались прочь от погони, но делала она все это несерьезно. У них война, в которой я стал разменной монеткой, и она знала, что, отыграв нужный раунд, корпус отдаст эту монетку назад, Кампосу.
Скорее всего, это они похитили Бенито, вопреки ее заверениям. Почему, зачем – не важно, это высокие материи, но у них действительно война. А я маленький эпизод этой войны, заложник, которого они отдают «на хранение» в обмен на что-то.
Погоня, сбитые пилоты – демонстрация возможностей, мол, мы можем и так, потому ее лично Виктор Кампос не тронет. Но только ее. Я же не кадровый офицер, меня можно пинать туда-сюда, как мячик для пинг-понга. Это было бегство, та погоня со стрельбой и ракетами, но бегство от собственной тени. Тени самого корпуса. Четко спланированное их офицерами для демонстрации, кто есть кто. Как же я их всех ненавижу!
