Алексей Колентьев - Радиоактивный ветер
В гости следовало ожидать одного-двух человек, учитывая, что снимать больше людей при ограниченном составе группы просто опасно. Проверив, не будет ли видно мое существенно увеличенное комбезом тело из-за угла «скворечника», взял автомат на уровень шеи, стволом вверх, и стал дожидаться гостей. Тут следует отметить, что часто новичка могут почувствовать именно в момент ожидания в засаде. Неопытный человек ЖДЕТ, концентрируя внимание на самом моменте: «Вот сейчас противник появится, вот сейчас он придет». В подобных ситуациях «громко» думать тоже очень вредно для здоровья. Я же просто растворился в окружающей обстановке: нервы, тикающий таймер, возможное опоздание по срокам – все это ушло, уступив место пустоте и отрешенности. Противника я почувствовал еще загодя: это был один человек, который осторожно двигался по коридору в полуприседе. Удар прикладом настиг «проверяющего» в тот момент, когда он утиным шагом миновал мой темный угол, сосредоточившись на трупе своего товарища. Шлема у бедолаги не было, поэтому с ударом я чуть переборщил, но клиент остался жив и скоро очухается. Стреножив его, как связывают баранов, и подрезав правую ягодичную мышцу, чтобы быстро не бегал, я двинулся к цели своего путешествия на галерею, где, по моим прикидкам, остались еще четверо.
Проход между цехом и галереей был проделан вручную: некто проломил стену, сделав достаточно широкий проем. Я дождался, когда наемники снова открыли огонь, и спрыгнул на пол небольшого квадратного помещения, из которого наверх к собственно галере вел один пролет деревянной лестницы, явно принесенной откуда-то еще. Было у меня одно полезное приспособление – хромированная деталь от какого-то агрегата, подобранная в Могильнике (похожа на зеркальце, только чуть искажает перспективу). Комната, куда я попал, была предназначена для неких хозяйственных нужд. Уровень пола, по сравнению с галереей, был почти в метр. Устроившись справа в углу и выставив зеркальце в проем прохода галереи, я изучил позиции стрелков. Наемники располагались через каждые три метра в выложенных из кирпича и мешков с песком стрелковых ячейках, перекрывая части секторов друг друга, что создавало непреодолимое препятствие для штурмующих. Галерея давала прекрасный обзор внутреннего двора с десятиметровой высоты, исключая возможность скрытного выдвижения штурмующих на расстояние эффективного огня из автомата или броска гранаты, даже из подствольника попасть будет трудно – граната рванет снаружи, застрянет в плетении металлоконструкций перекрытия галереи. Оружие это не очень точное. Есть, конечно, способ, но для этого нужен человек с СВУ, а ему на выстрел подойти не дадут. Позиция – супер, но ошибку наемники все же допустили: канализационный тоннель нужно было подорвать, а не мутить растяжки. Нет непреодолимых минных полей – это давно известно.
Я закинул сначала «зарю», следом пошла РГО. Нападения противник не ожидал, но мог иметь средства защиты от нелетальных видов вообружения, поэтому страховка была не лишней. Получилось не слишком громко – стены взяли на себя основной звуковой удар. Перекинув переводчик огня «ковруши» на огонь свободной очередью, я встал в полный рост и поднялся по ступенькам на галерею. У группы Слона почти не оставалось времени: в общей сложности я возился уже целых двадцать семь минут. Все наемники были мертвы: разрыв оборонительной гранаты вкупе с эффектом ослепления и дезориентации, вызванным светозвуковой гранатой, не позволил им верно оценить ситуацию. «Дикие гуси» заметались в панике и полегли почти мгновенно. Проверив каждого выстрелом в голову, вышел на связь со Слоном. Он сразу ответил.
– Держись, земеля, почти сняли мы твою проблему. Дай мне еще пяток-другой минут, сможешь?
Заливистые очереди пулемета и амеровских трещоток становились все сильнее. «Калаши» отвечали все реже. Голос Слона был тих и спокоен:
– Держусь. Обходят справа, скоро выйдут на бросок, тогда хана. Помни, что обещал.
– Я скоро, брат, держись.
Вызвал Норда, латыш отозвался не сразу, видимо, говорил с кем-то из «альфовцев». Мой напарник пользовался среди снайперов отряда заслуженным уважением и всегда делился опытом, если кто просил.
– Как общая обстановка, Юрис? Видишь тех, кто Слона обошел? Ориентир – наблюдательная вышка справа десять. От твоей позиции семь.
– Дождь идет, командир. Не могу гарантировать попадание.
– Меняй позицию, будь готов по моему сигналу перебраться на галерею, я почти закончил, сейчас пришлю гонца.
– Добро. Связи – отбой.
«Послать гонца» я обещал не зря – стреноженный наемник будет идеальным проводником через минное поле. Размышляя над выгодами данной позиции на галерее, я понял смысл появления здесь этой группы наемников. Их основной узел обороны располагался на юго-западе промзоны, недалеко от железнодорожной развязки, где скопилось много брошенных составов и была масса сервисных тоннелей и подземных коммуникаций. Простреливать все по секторам наемники могли лишь частично, путей обхода для небольших групп старателей хватало. А вот галерея и цеха – узкое место, где можно спокойно поджидать идущих с Янтаря и с окрестностей Припяти, где россыпи артефактов попадались гораздо чаще. Сектанты, конечно, прореживали ряды желающих «поднять реальный хабар», но это был допустимый фактор риска, на который многие соглашались почти не раздумывая. А тут некие серьезные ребята перекрыли единственный нормальный проход к рынку сбыта и нормальной стоянке. Все вынуждены будут платить…
Возвращаясь к мотивации пленника, следует сказать, что желание жить у таких людей особенно обострено: рискующий за деньги человек уже пошел на сделку с совестью и, кроме собственной шкуры, его мало что беспокоит. «Альфовцы», конечно попинают-попинают, а после отработки могут отпустить. Другое дело – «вольняги» или военные, отстреливающие наемников с особым остервенением. Я решил дать пленнику шанс пожить еще часа два, ровно столько ему оставалось, учитывая способ, которым он был связан. В позвоночнике и поясничном отделе уже возникли необратимые процессы, ведущие к параличу нижних конечностей и смерти в течение двух часов плюс-минус минут двадцать. Но он об этом знать не мог: внешне способ выглядит совершенно обычно, есть только пара малозаметных нюансов.
Развязав пленнику ноги, я обрисовал ему ситуацию: если он побежит (очень быстро бежит) к посту «Альфы» и проведет отбойную команду через свои минные порядки, то гарантированно будет жить. Если нет, я живьем сниму с него кожу, причем очень интересным способом, начальную фазу которого я быстро показал на трупе его бывшего подельника. «Дикий гусь» быстро согласился, выразив искреннее желание к сотрудничеству.
Потом мы спустились вниз, и он, прихрамывая и прижимая рукой рану на заднице, побрел замысловатым зигзагом к позициям «альфовцев». Я вызвал Юриса:
– Видишь гонца?
– Да, командир. Я запомню, как он идет. Пристрелить его потом?
– Нет, я ему «барана» показал, сам скоро сдохнет. Скажи лейтенанту, пусть рысью собирает отбойщиков. Осталось пять минут.
– Сделаю, командир. Отбой связи.
… Группа выдвинулась к моей позиции. Но времени почти не оставалось, я пошел вперед, благо проход на территорию грузового терминала был только один. С левой стороны, почти у самого входа, лежал на боку старый контейнер, внутренности которого были припорошены палой листвой и всяким мусором. Угол кирпичной арки прикрывал меня с правой стороны, и если кто-то сидит на вышке, что была обозначена на плане, то засекут меня, только если я высунусь, не подумав. Между зданием заводоуправления и аркой был узкий проход, заканчивающийся глухой стеной высотой метров шесть. Времени совсем не осталось, но если я умру, тогда уж точно никому помочь не смогу. Еще пять минут ушло на преодоление стены и выход в мертвую зону обзорной вышки.
Маневр оказался правильным: как я и предполагал, снайпер сидел на вышке и периодически сек фишку в направлении входа под галереей. Но основной задачей у него было прикрывать двух автоматчиков, что готовились к рывку в сторону полуразрушенного и уже начавшего гореть склада. Крыши у последнего убежища группы Слона уже не было, левый дальний угол весело горел. Автоматчики держали левый фланг, штурм со стороны вышки был обречен на успех: из-за рухнувших ворот кто-то изредка постреливал из пистолета. Но снайпер не давал стрелку свободы маневра, постоянно пресекая попытки сменить позицию и увидеть готовящихся к рывку штурмовиков.
Мешкать я не стал: штурмовикам прилетела «зорька», больше, чтобы отвлечь, нежели помешать, – толку от нее почти нету на открытом пространстве, да еще и днем. Ну а снайперу достались в корпус две или три пули. Винтовку он выронил, ствол звонко ударился о растрескавшийся асфальт внизу. Штурмовики выдали по две заливистые очереди из своих «трехсоток», одного все же ослепило чуток, парень часто моргал и тер глаза сквозь черную матерчатую маску. Второй вычислил направление броска, но выстрелить уже не успел: я запятнал его «тройкой» в грудь и голову. Ослепшего я добивал уже на ходу, как вдруг два ощутимых толчка в область пресса отбросили меня на два шага назад. На ногах я удержался, но ощущения были ниже среднего. ПНВ я выключил еще на галерее, перед зачисткой, но щиток не поднимал, поэтому и проворонил третьего снайпера, сидевшего слишком далеко, в районе второго терминала, на северо-западе промзоны. Выручил добротный броник и частично артефакт, потому как по ощущениям боеприпас был целевой. Перекатом я ушел из его сектора под прикрытие здания, когда в меня пошли еще две пули от защитника склада с пистолетом. Тьфу ты, пропасть! Врываться в склад нельзя: автоматчик просто перенесет огонь на меня, и вряд ли артефакт или новомодная броня убережет меня от тяжелой автоматной пули калибра 7,62 мм.
