Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Посняков Андрей
Так бы и скрутили голубков сразу… Да вот что-то пошло не так – уж больно те оказались приметливыми! Сообразили быстренько, что к чему…
– Слышишь? Снова зяблик запел… – открыв глаза, вдруг отстранилась, прислушалась Тошка. – Откуда здесь столько зябликов?
Кольша закусил губу:
– Еще и другие птицы… Эвон, шум подняли!
– И над орешником кружат! Там кто-то есть. Коль…
– Люди! Чужие…
– Снова зяблик! Не-ет, это не птички…
– Окружают! Уходим, Тошка… Сейчас целуемся. Пусть видят… и на счет три – в разные стороны… У реки, у брода, встретимся…
– Поняла!
По-прежнему сверкало в небе солнышко. Пели-перекликались птицы… И не птицы – тоже…
Подростки снова принялись миловаться, словно и вправду за этим только сюда пришли!
– Раз… – оторвавшись от девичьих губ, тихо промолвил Кольша. – Два… Три!
На счет три оба со всех ног рванули в разные стороны – только пятки засверкали. И, надо сказать, вовремя! Таящиеся в густой траве кнехты на миг опешили… правда, тут же вскочили на ноги и опрометью бросились в погоню.
Бегали кнехты быстро. Однако же немного форы у беглецов все же случилось. Так, чуть-чуть…
Промчавшись по лугу, Тошка резко свернула к ракитнику, а уж там повернула к речке… Где и угодила прямо в лапы ливонцев! Опытный вояка, орденский сержант брат Генрих Миллер, не зря отправил кнехтов к реке. И что с ними могла поделать небольшая девочка? Нож у нее выбили сразу… Ну, укусила одного за руку и тут же сникла, получив кулаком по башке…
Кнехты даже убоялись:
– Э, ты ее случайно, не того?
– Да вроде дышит…
– Вроде! Отвечай потом перед господином сержантом!
– Эй, эй! Мы с добычей! – выпрямившись, тут же закричал второй.
Кольше повезло куда как больше. Немного не добежав до брода, он нырнул в густые заросли камыша, рогоза и осоки. Пополз на брюхе, на ходу сорвав камышинку… Через нее потом, спрятавшись в воде, и дышал…
Не нашли! Хотя искали… Правда, не долго – видать, торопились… Слышно было, как не так уж и далеко, у леса, призывно запел рог.
Немного выждав, юноша выбрался на берег и побежал на звук рога. Почему – и сам бы сейчас не мог сказать. Никогда парень особенно не геройствовал, а вот тут – поди ж ты… Казалось бы, убежал, так беги себе дальше. Иди, пробирайся во Псков, докладывай обо всем начальству и самому князю, тем более – есть, о чем доложить, и дело-то важное! По уму – так бы и нужно было сделать, да Кольша и поступил бы так… И что ему за дело до юной холопки, до ее синих очей? Что за дело – правда и есть?
Николай вполне себе понимал, что делает сейчас что-то не то, поступает как-то неправильно, не так, как следовало бы. Вместо того чтобы вернуться с докладом домой – для чего, собственно, и был послан, сыскной вдруг, сломя голову, подался за какими-то кнехтами, наплевав на все. И на порученное задание, и на жизнь свою – тоже…
Впрочем, соображение-то он вовсе не потерял, понимал – вряд ли кнехты будут оглядываться в поисках беглеца у себя на хвосте! Вряд ли… Шанс их догнать был, и не такой уж и малый… Ну, а дальше? Надо ведь еще вызволить девчонку! А как? Ну, да там видно будет.
* * *– Что это? А? – ворвавшись на кухню и в бешенстве округлив глаза, Йомантас потряс перед лицом сожительницы визиткой с номером участкового. – Я тебя спрашиваю!
– Так… это… полицейский приходил… – обескуражено отозвалась Вера, отрываясь от чистки картошки.
– Зачем?
– Спрашивал про каких-то девушек… Я сказала – не видела, он и ушел.
– Почему сразу мне не сказала?
– Забыла…
– Забыла?! Ах ты ж…
Грязно выругавшись, жрец хлестко, наотмашь, ударил сожительницу по лицу. Вера упала, выронив нож. Покатилась по полу распавшаяся картошка…
– Н-на!
Разъяренный жрец принялся пинать девушку ногами, Верка согнулась и стонала, стараясь закрывать лицо…
– Не надо… ну пожалуйста… я же ничего…
– Тварь!
Пнув сожительницу в копчик, Йомантас немного успокоился и, взяв с подоконника банку с водою, принялся жадно пить. Напившись, поставил банку обратно и, повернувшись к Верке, сузил глаза:
– Поднимайся! Вытри кровь… Ну же!
Испуганная девчонка поспешно исполнила приказ.
– Этот мент… Что он еще спрашивал? Кого конкретно искал?
– Да я уж и не помню… – вытерев платком разбитую губу, Вера схватилась за правый бок и застонала. – Бо-ольно…
– Еще не так будет! – Йомантас схватил девушку за подбородок. – Вспоминай! Что конкретно спрашивал? Ну!
– Да про девчонку ту… Ну, что с пляжа, помнишь? У нас еще в гостях была… Ты ее потом провожал…
– И?
– Так пропала она. Ищут… Вот участковый и…
– Еще раз придет – сразу же доложишь! – усевшись на табуретку, парень прислонился спиною к стене. – А забудешь… Я тоже что-нибудь забуду! Поняла?
– Поняла, поняла, – Верка часто закивала и заискивающе, словно побитая собака, заглянула сожителю в глаза. – И это… мне бы надо уже…
– Смотри у меня! Кофе сделай.
– А…
– Сейчас принесу…
Раньше как-то подобных конфликтов не было, и Вера не понимала, с чего бы так разозлился литовец! Ну, подумаешь – участковый. Девчонок пропавших искал – такая у него работа… Эко дело! А этот… вот ведь…
Закусив разбитую губу, Верка вспомнила вдруг, что как-то хотела спросить Йомантаса про ту девушку, с пляжа. Он ведь ее провожал… А потом она, выходит, пропала.
Пожалуй, лучше не спрашивать… Вон глаза-то – бешеные! До сих пор не отошел. Сидевшие – они все такие. Может, кинуть его к черту? Уйти… И что? На что тогда жить и – главное! – как доставать дозу?
Где именно сожитель хранил наркоту, Верка знала – подсмотрела еще в первые дни. В сарайчике, в старой покрышке… Но там было немного, дней на пять… И время от времени Йомантас пополнял запасы. Взять все и свалить? А дальше? Ладно… как-нибудь переживем. А про девчонку, верно, лучше покуда не спрашивать…
– На! – вернувшись, литовец швырнул на стол пакетик. – Кофе что, не готов еще?
– Сейчас, сейчас! – сунув пакетик в задний карман джинсов, девчонка – или все ж таки юная женщина – принялась хлопотать у плитки. – Сколько ложек ложить?
– Класть! – неожиданно расхохотался жрец. – Вот я – не русский, а русский язык лучше тебя знаю! Да, и сахар не забудь – два куска…
– Пожалуйста!
Кивнув, Йомантас сделал обжигающий глоток и блаженно смежил веки… И сразу же резко распахнул глаза:
– Насчет мента ясно?
– Ага…
– А про ту девку ты правильно не сказала. Будет тут вынюхивать! Я-то ее до самой остановки подвез. Даже автобуса дождался. А что потом – не знаю, – поставив опустевшую кружку на стол, он потянулся. – Да-а… такая девчонка может пропасть. Загуляла с кем-нибудь. А родители ищут… Та-ак, ладно. У меня сегодня дела…
– А я тут пока, по хозяйству…
– Да-а-вай… И, пожалуйста, не забывай про модели! Это наши деньги, пойми…
Ага, наши…
Сожитель уехал, и Верка с облегчением перевела дух. Повалялась с полчаса на койке, приободрилась и, взяв пятилитровую пластиковую баклажку, направилась было к колонке, за водой… Однако же, не дойдя до калитки, опомнилась, вернулась – глянула в зеркало… Потом задрала майку… Синяки-то, Господи-и-и! Ладно, на теле, но еще ведь и разбита губа! Хорошо, ребра не сломал и не подбил глаз, а то хороша бы она была – с бланшем! Не выйти никуда… А губа… что ж… Подмазать или пластырем заклеить… Ну, хоть так…
Рядом с зеркалом, на гвоздике, висела сумка с фотоаппаратом. Сожитель, видать, забыл, перенервничал… Или просто не планировал сегодня никого снимать.
Сменив грязную майку на коротенькую рубашечку, девчонка вновь глянула в зеркало и удовлетворенно кивнула. Собрав волосы в пучок, натянула бейсболку… Вот так! Теперь можно и за водой…
Настроение у Верки резко улучшилось… ясно, почему. Впрочем, и не только из-за этого. Денек-то разгорался солнечный, теплый, и впереди была еще уйма свободного времени, которое можно потратить на себя – литовец обычно не баловал ранними возвращениями.
